Они обсудили блестящую академическую карьеру, разрушенную смертью матери Труповоза, деликатно поговорили о душевном недуге и смерти миссис Труповоз-Старшей, спаси Господь ее грешную душу. Логан не услышал ничего нового, все было в досье, поэтому потягивал крепчайший чай, подливая его из треснутого коричневого заварного чайника. Считал розы на обоях. И голубые шелковые банты. Между розовых полосок.
Но только до того момента, как Миллер упомянул имя Лорны Хендерсон, мертвой девочки из строения номер два. Логан сразу насторожился.
Но Миллер, даже несмотря на то, что он был настоящий профессионал, не смог вытрясти из Труповоза больше, чем инспектор Инш. Эта тема заставила Труповоза разнервничаться. Взволновала.
Это нехорошо. Это были его мертвые вещи. А они их забрали.
— Да ладно, Бернард, — сказала констебль в гражданской одежде, в очередной раз заваривая чай. — Что ты так нервничаешь?
— Эти вещи мои. Они украли мои вещи! — Он вскочил и швырнул на пол тарелку с диетическим шоколадным печеньем. Она разлетелась вдребезги. Пара сумасшедших глаз уставилась на Логана. — Вы полицейский! Они крадут мои вещи!
Логан на миг задержал дыхание.
— Они должны были их забрать, Бернард, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Помните, что мы пришли к вам с человеком из муниципалитета? От них людям было очень плохо. Как вашей маме. Вы помните?
Труповоз зажмурил глаза и заскрипел зубами. Ударил себя кулаками в лоб:
— Я хочу домой! Это мои вещи!
Женщина-констебль отставила в сторону чайник и начала успокаивать неопрятного возбужденного мужчину, словно тот был маленьким мальчиком, поранившим колено.
— Ш-ш-ш… Тише, тише… Ш-ш-ш… — шептала она, поглаживая Труповоза по руке пухлой ладонью с множеством колец на пальцах. — Все в порядке. Все будет хорошо. Ты здесь вместе с нами, ты в безопасности. С тобой все будет в порядке.
Медленно и неуверенно Бернард Данкан Филипс сел на край стула, левой ногой раздавив печенье.
После этого эпизода интервью пошло вкривь и вкось. Как бы осторожно Миллер не задавал вопросы, у Труповоза они вызывали шквал отрицательных эмоций. И он снова и снова возвращался к одному и тому же: он хотел домой; они украли его вещи.
Городской пляж Абердина был замерзшим и пустынным. Гранитно-серые волны Северного моря с грохотом ударялись в бетонные глыбы, едва различимые в ревущем снежном шторме, на десять метров вверх взлетали фонтаны брызг, и ветер разносил их во все стороны.
Большинство владельцев частных магазинчиков и заведений не потрудились открыться этим утром. Они посчитали, что в магазинах с товарами для туристов, развлекательных павильонах и перед киосками с мороженым очередей не будет. Миллер с Логаном сидели за стеклянной витриной «Инверснеки кэфей», поедали сэндвичи с жареным беконом и пили крепкий кофе.
— Черт, все псу под хвост, — сказал Миллер, убирая с ломтя поджаренного хлеба полоску жира. — После такого ты должен кормить меня завтраком. И никак иначе.
— Но ты ведь что-то нашел для себя! — возразил Логан.
Миллер бросил полоску жира в пустую пепельницу и пожал плечами:
— Да, он, черт бы его побрал, совершенно съехал с катушек. И я заявляю это со всей ответственностью и во весь голос… Как насчет того, чтобы это стало сенсацией?
— Ну, я на многое не надеялся, — сказал Логан. — Просто чтобы всем стало известно, что он не убивал маленькую девочку. Он этого не делал, и нам пришлось его выпустить.
Репортер откусил приличный кусок и, жуя, проговорил:
— У твоего босса, наверное, дела идут совсем хреново, если он послал тебя просить о такой мелочи.
Логан разомкнул губы, но ничего не сказал.
Миллер подмигнул:
— Хорошо, Лаз, я и с этим могу кое-что сделать. Придадим этому барахлу фирменный миллеровский лоск, так сказать, прикосновение царя Мидаса. На первую страницу дадим рентгеновский снимок. Закажем в отделе иллюстраций что-нибудь на тему «ребенок сбит автомобилем „вольво“». Рожу какого-нибудь мужика. Но до понедельника это не выйдет. Смотрел ящик сегодня утром? Они вышли на охоту. Твоего начальничка к тому времени уже вышибут с работы. Труповоза выпустил. Второй раз.
— Труповоз не убивал этого ребенка, — заметил Логан.
— Не в этом дело, Лаз. Народ видит, что случаются неприятные вещи: маленькие мальчики в канавах, мертвые девчонки в мусорных мешках, детишек во все дырки используют, слева, справа и отовсюду. Кливера отпустили, хотя все знали, что он этим занимался. А сейчас и Труповоз вышел. — Он откусил еще кусок сэндвича. — И с их точки зрения, он виновен.
— Да не убивал он никого!
— Сейчас правда никому на хрен не нужна. И ты это знаешь, Лаз.
Логан мрачно согласился. Некоторое время они молча ели.
— А как продвигается твоя вторая история? — наконец спросил Логан.
— Которая?
— Ты сказал, что не будешь заниматься расследованием дела Джорди-без-коленей, потому что у тебя есть кое-что получше.
— А… это. — Миллер отхлебнул кофе, посмотрел на снег за окном, на волны, на беснующееся море. — Не так чтобы очень хорошо, — наконец прибавил он и погрузился в молчание.
Логан выдержал паузу, чтобы не получилось так, будто он очень настаивал на этой информации, и спросил:
— Ну? Так что это было?
— А?.. — Миллер очнулся от задумчивости. — Да так. Прошел слух, что на рынке появился чувак, который занимается особыми вещами. Чем-то, что не каждый может предложить.
— Наркотики?
Репортер покачал головой:
— Нет. Скот. Живой товар.
Прозвучало это достаточно глупо.
— Что? — Логан ухмыльнулся. — Свиньи, куры, коровы и прочая живность?
— Нет, совсем другой живой товар.
Логан откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на неразговорчивого журналиста. Его лицо, раньше напоминавшее открытую книгу, стало непроницаемым.
— И какой же живой товар предлагает этот парень?
Миллер пожал плечами:
— Все молчат как сволочи. Но так, что становится понятно. Наверное, женщин, мужчин, девочек, мальчиков…
— Но ведь нельзя вот так просто взять и купить человека!
Миллер посмотрел на Логана снисходительно:
— Ты что, только вчера родился? Да человека можно купить без проблем! Прогуляйся по правильным улицам в Эдинбурге, и купишь все, что захочешь. Оружие, наркоту. И женщин тоже. — Он наклонился и шепотом прибавил: — Разве я не сказал тебе, что Молк-Нож возит шлюх из Литвы? И как ты думаешь, что он с ними делает?
— Думаю, он сдает их напрокат сутенерам.
Миллер горько засмеялся:
— Да, конечно сдает. Нанимает и продает. А на слегка испорченных по вине магазина ты можешь даже получить скидку. — Он увидел недоверие в глазах Логана и вздохнул: — Смотри, шлюх в основном покупают сутенеры. Потом одна откидывает копыта от передоза, и ты опять идешь к Молки, в его «кэш энд кэрри». И берешь замену. Еще одну почти новую литовскую шлюху по самой низкой цене, торг уместен.
— О господи! — выдохнул Логан.
— Большинство этих несчастных девиц не говорят по-английски. Их покупают, подсаживают на героин, потом отправляют на панель, используют и выбрасывают на улицу, когда они совсем сгнивают и становятся неспособными удовлетворять клиентов.
Они сидели молча, слышалось только шипение кофейного аппарата и отдаленные звуки шторма за окном, проникающие через двойные окна.
Логан не собирался идти в управление. Так он сказал себе, когда Миллер подбросил его к Каслгейт. Он собирался заскочить в «Одбинз», взять пару бутылок вина, пива и усесться дома перед камином. Книга, вино и заказать чего-нибудь к чаю.
Но ноги сами привели его в унылый вестибюль штаб-квартиры полиции, и вот он уже стряхивает тающий снег с пальто на линолеум.
Как всегда, его ожидала стопка сообщений от отчима Питера Ламли. Логан старался не думать о них. Все-таки воскресенье: он вообще не должен здесь находиться. Он просто не выдержит еще один безнадежный телефонный звонок. Логан сел за рабочий стол и взял в руку фотографию Джорди Стефенсона, пытаясь прочесть что-нибудь в его мертвых глазах.
Рассказ Миллера о женщинах на продажу заставил его задуматься. Кто-то в Абердине хочет купить женщину, а тут как раз появляется Джорди, представляющий одного из самых крупных в стране торговцев живой плотью, всегда к вашим услугам. Может быть, бизнес и не тот же самый — строительство не проституция, но какая разница…
— Здорово ты облажался, а, Джорди? — сказал он, глядя на сделанную в морге фотографию. — Притащился сюда из самого Эдинбурга, думал, что работенка так себе, плевая, а закончил, плавая вниз лицом в гавани, да еще с отрубленными коленями. Даже взятку не смог дать члену земельного комитета. Хотел бы я знать, сообщил ты своему боссу о том, что кто-то здесь хочет купить женщину? За наличку. И без лишних вопросов.
Отчет с результатами вскрытия Джорди все еще лежал непрочитанным на его рабочем столе. За всем, что свалилось на этой неделе, просто не нашлось времени. Логан взял со стола папку и начал ее листать. В это время зазвонил его мобильный телефон.
— Слушаю, — сказал Логан.
— Сержант? — Это был инспектор Инш. — Вы где?
— В управлении.
— Логан, у вас что, дома нет? Разве я не приказал вам взять очаровательную девочку-констебля и хорошенько ее развлечь?
Логан улыбнулся:
— Да, сэр. Простите, сэр.
— Все, вы опоздали.
— Сэр?
— Собирайтесь — и в Ситон-парк. Мне только что позвонили: нашли Питера Ламли.
У Логана екнуло сердце.
— Понял.
— Я буду там через… О господи, да там за окном просто снежная буря. Минут тридцать ехать буду. А то и сорок. Никому не сообщать, сержант. Никаких мигалок, сирен, никакого шума. Понятно?
— Да, сэр.
Летом Ситон-парк был очаровательным местом: широкие зеленые лужайки, высокие взрослые деревья, сцена для оркестра. Люди приходили сюда на пикник, рассаживались на лужайках, играли в футбол, занимались любовью под кустами. По ночам их там грабили. Парк находился поблизости от общежитий Абердинского университета, поэтому там всегда можно было найти наивных приезжих молодых ребят, в карманах у которых водились деньги.