— Он умирает! — и добавила тихо, будто себе: — Я не хочу быть вдовой.
Её шёпот прозвучал зловеще и пугающе громко.
Бригахбург повернулся к Наташе. Она не выглядела испуганной. Бледная, с крепко сомкнутыми губами, держала руку его наследника в своих ладонях, поглаживая.
Вид безжизненной, исхудавшей, отливающей желтизной руки самого дорогого для него человека в хрупких девичьих смуглых руках потряс его. Может статься, что графиня окажется права. Это невозможно!
— Графиня, он выздоровеет, — заметно нервничал Герард. Какой смертный грех он совершил, чтобы так быть наказанным? Да, он убивал. Убивал врагов. За всю свою жизнь ни один невинный человек не пал от его руки. «Всевышний, прошу тебя, не отнимай у меня сына».
— Свадебный пир через десять дней! Он не сможет стоять на брачной церемонии! — возбуждённо замахала руками Юфрозина.
— Сможет. Он сможет. Всевышний не даст ему умереть. Свадебная церемония состоится в срок, — мужчина схватил графиню под локоть, оттесняя от ложа больного.
— Дитрих, девчонку в подвал, — небрежно кивнул на беглянку его сиятельство. — Запри самолично. — Окинул взором маячивших в проёме двери стражников, с жадным интересом рассматривающих иноземку.
Слух о том, что во время боя хозяин захватил необычную женщину, разошёлся по замку с небывалой скоростью. О ней говорили всюду: в кухне, в конюшне, в казарме, на складах и на псарне. Говорили разное. Начиная с того, как она была найдена, и заканчивая последней её выходкой. О второй женщине говорили тоже. Всякое. Но бесспорным являлось одно: с появлением этих двух иноземок покой в родовом замке графов Бригахбургов закончился.
Дитрих неспешно подошёл к Наташе, не спуская глаз с её лица, дивясь выдержке, прошептал:
— Жаль. Мне очень жаль.
Она встала, смерив Бригахбурга презрительным взглядом:
— Всевышний не даст умереть? Невежды. Ещё Сократ сказал: «Существует лишь одно добро — знание. Существует лишь одно зло — невежество», — направилась к выходу в сопровождении барона.
— Ты читала «Диалоги Платона»? — Герард изумлённо выгнул бровь.
Наташа обернулась:
— Я не собираюсь обсуждать с вами «Апологию Сократа», — поспешно вышла в коридор.
— Подожди, — вышел следом мужчина.
Вплотную подойдя к ней, вновь окунулся в манящий запах цветов, наполнивший лёгкие и вызвавший внезапную дрожь в пальцах. Задержав дыхание, глядя ей в лицо, расстегнул ремешок на её поясе, снимая его вместе с сумочкой.
Слегка прищурив глаза, девушка едва заметно усмехнулась. Подвал? Пусть будет подвал.
— Теперь ступайте, — кивнул стражникам его сиятельство.
Вертя в руках сумку со свисающим ремешком, Герард чувствовал, как земля уходит из-под ног. Дьявол забери эту девчонку! Она его в могилу сведёт! Кто же она? Ничего, посидит в подвале — быстро язык развяжется. И эта… Жених ей не нравится. Граф неприязненно смотрел на графиню, отошедшую к окну и бездумно уставившуюся на огонь в камине. Посмотрел на сына, чувствуя, что Юфрозина, как это не прискорбно, права.
— Кива, лекарь где?
— Я здесь, — в дверном проёме показалась долговязая фигура Руперта.
— Хозяин! — словно очнувшись, кормилица бросилась в ноги Герарду. Обняв его колени, залилась слезами, сбивчиво заговорила: — Молю вас… Эта иноземка… Она знает, что делать… Она спасёт нашего мальчика, — через слова прорывались рыдания. — Она сказала — нельзя кровь пускать. Он умрёт, если быстро не помочь.
Граф пытался поднять обессилевшую Киву с пола. Она целовала его руки, причитая:
— Хозяин, вы ведь не дадите умереть нашему мальчику. Я выкормила и вырастила его после смерти вашей жены. Дороже его у меня никого нет.
— Она что-нибудь говорила? — поднял женщину с колен сиятельный. — Что она сказала?
— Она, та госпожа, она Ангел, — всхлипнула Кива. — Она пришла, чтобы спасти Ирмгарда. Позвольте ей сделать это.
— Она не лекарь! — отозвался Руперт. — Она самозванка!
Кормилица неожиданно громко и зло процедила сквозь зубы:
— Она назвала тебя шайтаном! Ты и есть шайтан! Скольких ты залечил до смерти? У тебя от любой не́мочи только одно спасение — клизма да кровопускание.
Его сиятельство смотрел на женщину и не узнавал её. Всегда тихая и скромная, она сейчас была похожа на волчицу, защищающую своего детёныша.
Лекарь побледнел.
— Всё ложь! Это наговоры! Женщина, ты ничего не понимаешь в хворях! — взвизгнул он.
— Я не понимаю, а вот госпожа понимает больше твоего! — наступала на него Кива. — И вонючий ящик твой она правильно выбросила. — Ткнула она пальцем в развёрнутый ящик с высыпавшимся из него содержимым.
— Молчать! — грозный окрик остановил спорщиков. Граф махнул лекарю, указав на ящик: — Убери.
Руперт, неловко собрав с пола смердящий «мусор», в ожидании дальнейших указаний склонился в поклоне.
— Жди в коридоре, — отмахнулся от него хозяин.
Подозвав воина, Герард приказал вернуть иноземку.
— Графиня, идите к себе.
Повелительный тон отца жениха Юфрозине не понравился, но она не стала перечить, бесшумно выскользнув из покоев.
Идя по коридору в сопровождении Дитриха и двух стражников, Наташа дивилась тому, как Бригахбург отреагировал на цитирование ею Сократа. Она вообще не рассчитывала на какую бы то ни было реакцию! Он настолько образован? Этот дикарь читал «Диалоги Платона»?! Рукописные книги, списанные с оригинала? Бред. Может, такая книга пылится на полочке в кабинете?
Барон шёл рядом, придерживая её под локоть, направляя в нужную сторону. Спускаясь по ступенькам лестницы, она споткнулась, но он не дал упасть, прижав её к себе излишне крепко.
Девушка не обращала внимания на любопытные взгляды в её сторону.
Их, уже спустившихся в полукруглый зал, сверху окликнул воин, передав приказ хозяина вернуться.
Граф смерил бунтарку тяжёлым взором. Выглядела она бледной, но блеск глаз выдавал нетерпение. Он неслышно вздохнул, подзывая Руперта:
— Говоришь, ничего нельзя сделать?
— На всё воля Всевышнего, хозяин, — пожал тот плечами, крестясь. — Нужно кровь отворить.
— Ты тоже считаешь, что нужно кровь отворить? — Бригахбург подозвал девчонку ближе.
— Нельзя, больного ослабит потеря крови.
— Руперт лекарь. А откуда ты знаешь медицину? Знахарка?
— Нет, я не стала поступать в медицинский, — осеклась она, настороженно всматриваясь в его лицо.
— Ты собиралась учиться в Салернской медицинской школе? Так туда девиц не берут.
Наташа неопределённо пожала плечами. Забыла, в каком времени находится.
— Значит, я стала бы первой.
Первой. Его сиятельство сцепил руки за спиной, отходя к окну. Девчонка проговорилась и замолкла. Кажется, кое-что проясняется. Для кого открыты все двери высших школ? Над этим стоит подумать. А сейчас…
— Руперт, уйди.
Когда за лекарем закрылась дверь, Герард повернулся к иноземке:
— Кива сказала, что ты можешь спасти моего сына.
Он смотрел на неё, а она в это время с сожалением и сочувствием смотрела на Ирмгарда. Рана, по сути, пустяковая. С такой даже в больнице на ночь не оставят. А здесь, сейчас, от заражения крови может умереть человек.
В камине потрескивали поленья. По комнате волнами расходился жар, проникая во все уголки, поднимаясь к высокому деревянному потолку. Наташа от усталости валилась с ног, хотелось спать. В ушах шумело. Перед глазами мельтешили чёрные точки.
— Не знаю, поможет ли, но попробовать стоит.
— Что тебе нужно? — торопился сиятельный, подгоняемый отчаянием и надеждой.
Она перечислила.
— Спирт? Что это?
— Поняла, — вздохнула Наташа. — Отдайте бутылку, которую забрали у меня. Если она ещё не пустая. Сумочку верните.
Кива, получив указания хозяина, скрылась в дверях. Громкий звук подошв её обуви гулко отдавался в стенах коридора.
Граф последовал за ней.
«Оһуор утум» в переводе с якутского означает синтез изображаемого узора и преемственности поколений.
Глава 14
Покои сына хозяина оказались гораздо больше, чем ожидала Наташа. Как и в той комнате, где её поселили, возле камина находилась маленькая низкая дверь, ведущая в умывальню. На каминной полке лежала стопка тканевых отрезов.
Стрельчатое окно в эркерной нише прикрыто ставнями. Резная шкатулка на широком подоконнике притягивала взгляд. Наташа любила такие вещи. С обеих сторон от подоконника устроены скамьи с плоскими подушками для сидения. Между ними длинный узкий стол. Стены по нижней трети украшены поясной отделкой из широких деревянных панелей, придающими ей богатый вид. Девушка засмотрелась на роскошные гобелены ручной работы на морскую тематику, свешивающиеся с потолка до панелей. Произведение искусства. Хотелось подойти и убедиться, что это не сон.
Комната вице-графа не отличалась чистотой: окна давно не мылись, каминная полка покрыта слоем пыли, деревянный пол не метён.
— Живее, живее…
Наташа обернулась на усталый голос Бригахбурга. В коридоре слышался топот ног. Поторапливая кого-то, сиятельный держал бутылку с остатком горячительного напитка. М-да, неплохо приложился. Хорошо, хоть столько осталось.
В комнату вошли запыхавшиеся женщины, неся на деревянной палке медный котёл с кипятком. Девушка показала, как его поставить у огня, чтобы вода кипела не бурно.
Зашла Кива с рулоном светлого полотна и свёрнутыми отрезами.
Пройдя в умывальню, Наташа закатала рукава и задумалась. Обработать рану она сможет. Прижжёт её кто-нибудь другой. А вот как в данных условиях остановить возможно начавшееся заражение крови? Когда-то где-то она читала… Или слышала… Только правда ли всё это?
Умывшись, девушка решительно вошла в комнату. От волнения немного подташнивало. Обратилась к графу:
— Ещё мне нужен свежевыпеченный ржаной хлеб. И соль. Как можно быстрее. Найдётся?
— Зачем тебе хлеб? — удивился Герард.
— Хочу попробовать кое-что. Просто дайте. Если можете. Нужна палочка в рот, на всякий случай. Ваш сын может очнуться от боли и прокусить себе язык, — облизала она губы, вс