Наташа задержала на нём взгляд. Натренированные мышцы выглядели безупречно и эротично. Хотелось коснуться их кончиками пальцев — легко, вскользь, как будто случайно, — почувствовать возбуждающую выпуклость рельефных мышц. Похоже, не только она оценила привлекательность мужчины.
— Видишь, какой у тебя будет свёкор, — вздёрнула она бровь, глядя на замершую Юфрозину. — Ирмгард весь в отца, — всматривалась в лицо венгерки, представляя её наедине с будущим мужем.
Монашка побледнела, прищурив глаза:
— Откуда ты знаешь, какой вице-граф?
— Я его лечу и меняю повязку на плече, — улыбнулась Наташа, дивясь недогадливости Фроси. — Красивый, здоровый, богатый. Мечта, а не мужчина.
Юфрозина, томно прикрыв глаза, блуждала взором по фигуре графа. Наташа видела её плохо скрытый интерес. Так вот в чём дело! Она влюблена в Бригахбурга-старшего! Понятно, почему монашка хотела изменить условия свадебного соглашения!
— Не раскатывай на него губу, — дёрнула она Фросю за рукав. — Он ждёт приезда невесты из Павии. Итальянки.
Графиня очнулась, вопросительно уставившись на компаньонку:
— Откуда ты знаешь?
— Твой жених сказал. Невеста прибудет… на днях.
Юфрозина судорожно вздохнула, словно ей не хватало воздуха. Лицо покрылось красными пятнами.
— Что ты про губы говорила? — наморщив лоб, тихо спросила она.
Девушка усмехнулась. Она не ошиблась в своих догадках:
— Раскатывать губу? Это выражение такое, чтобы ты не мечтала о несбыточном. Идём, а то я задержалась с тобой. Вечером уйду пораньше. Тебе нужно к портнихе?
Монашка кивнула.
— Вот и мне нужно на примерку.
Наташе неожиданно стало жалко Фросю. Хоть она богатая и титулованная, но тоже здесь чужая. И любовь её к отцу мужа будет горькой и безответной. Хватит ума — уедет вместе с Ирмгардом в Британь или в замок своей матери.
Откуда-то послышался громкий пронзительный свист. Их заметили?
— Пошли быстрее, — схватила её за руку графиня, рванув в сторону от кустов.
— Это не нам. Нас оттуда не видно, — упёрлась компаньонка, вырвавшись. Но шаг ускорила, следуя за ней вдоль здания, к спасительному его углу.
В тот момент, когда монашка юркнула за угол, из-за него на Наташу стремительно вынесся конь. Вскинув руки в защитном жесте, девушка вскрикнула, прогибаясь назад. Конь, всхрапнув, сдерживаемый твёрдой рукой всадника, взвился на дыбы. Дикое ржание, смешавшись с грубыми мужскими вскриками, оглушило. Теряя равновесие и охнув, Наташа осела на камни мостовой, зажав ладонями уши. Сквозь закрытые веки яркими малиновыми вспышками дрожал свет. Гудящая тишина отдавалась в висках глухим беспорядочным стуком копыт по булыжнику.
Наташа открыла глаза, отнимая руки от лица, фокусируя взгляд.
Вокруг неё на белоснежном скакуне гарцевал всадник, поигрывая плетью. Длинные волосы цвета сливочного масла развевал ветер. Спрыгнув с коня, он наклонился к ней, предлагая руку. Встретившись с ней глазами, изумлённо отшатнулся и с силой сжал плеть. Костяшки его пальцев побелели.
— Ты её чуть не убил! — послышался взволнованный голос Бригахбурга. — Какого чёрта ты здесь носишься?!
Над Наташей склонилось потное багровое лицо графа, сменившееся лицом Бруно.
— Наташа, ты меня слышишь?
Она попыталась встать, но командующий удержал.
— Я сама, — девушка облокотилась на его руку, вставая. Кружилась голова.
— С ней всё в порядке, — сдавленный голос блондина был спокоен и твёрд, а цепкий взгляд прищуренных глаз не отрывался от её бледного лица. — Простите меня за нечаянный наезд. Чем я могу загладить свою вину?
Не успела она опомниться, как её рука, словно сжатая тисками, оказалась у губ незнакомца. Поцелуй клеймом обжёг тыльную сторону ладони. От громкого голоса мужчины и его крупной фигуры веяло силой и чем-то неуловимо пугающим. Откуда появилось такое чувство, Наташа понять даже не пыталась.
Бригахбург оттеснил в сторону уставившегося на иноземку гостя:
— Бруно, отведи леди в покои! Ра́бан, размести людей графа, пусть позаботятся о них.
— Я проведу тебя, — настаивал Бруно, беря девушку под руку. Спорить с ним Наташе не хотелось.
— Герард, что же ты не предупредил её, что по этой стороне не ходят? — рокотал гость, глядя в спину удаляющемуся рыцарю с незнакомкой. — Ты не гостеприимен. Вот, решил заехать к тебе. Давно не виделись.
— Совсем нет времени, Карл. Ты же знаешь, что скоро у нас свадебный пир, — в голосе его сиятельства сквозило раздражение.
— Так-то ты встречаешь гостей, — граф Карл фон Фальгахен вытянув шею, жадно и бесстыдно смотрел вслед незнакомке, как она, приподняв низ платья, опираясь на предплечье командующего, поднималась по лестнице. — Невеста твоего сына? — перевёл он взор с закрывшейся двери на хозяина замка.
Герард медлил с ответом, глядя туда же.
— Её компаньонка, — вздохнул он обеспокоенно, спеша поменять тему разговора: — Идём, отобедаешь с нами.
— А невестку покажешь? Если у неё такая компаньонка, то сама она должна быть… Эх, Бригахбург, завидую тебе, — гость громко довольно рассмеялся.
— Можете идти, — Наташа слабо отбивалась от Бруно, прижимавшего её к себе, поддерживая. — Уже всё прошло.
Мужчина настойчиво усаживал её на ложе:
— Ты бледная. Тебе нужно лечь, — его сочувственный взгляд остановился на её губах.
— Бруно, пожалуйста, не опекайте меня так усердно, — девушка осторожно коснулась его руки, просительно заглядывая в глаза. — Со мной, в самом деле, всё в порядке. Просто испугалась.
— Разумеется, — он нехотя отпустил её. — Тебе что-нибудь нужно?
— Я сама справлюсь, спасибо.
Когда за рыцарем закрылась дверь, она откинулась на подушку, переводя дух. Ничего не болело, но неожиданная встряска взвинтила нервы до предела. Похоже, ей снова удалось избежать смерти или серьёзного увечья. Встав, она глотнула из кувшина воды, думая о том, что нужно принести кубок. Заметила висящее на спинке стула новое платье. Очень кстати. Этому после падения требовалась стирка.
Хотелось не только сменить платье, но и обмыться всей. Придётся просить экономку предоставить такую возможность. Не просить, а распорядиться! Как Бригахбург сказал? «Ты у нас лекарь, вот и распорядись». Простой лекарь имеет право распорядиться, а леди — тем более.
Она спустилась на первый этаж, где шли приготовления к обеду. Под высоченным потолком зала витали насыщенные запахи приготовленных блюд.
Клара, остановив двух служанок с вёдрами и тряпками, вычитывала их за плохую уборку комнат для гостей. Увидев иноземку, они сделали книксен, а экономка, вздёрнув бровь, уставилась на неё, остановившуюся в сторонке в ожидании.
Когда отповедь была закончена, и экономка шагнула в её сторону, Наташа сказала:
— Клара, сегодня вечером я собираюсь вымыться. Пожалуйста, распорядитесь насчёт воды и замените постельное бельё.
Женщина, в этот раз промолчав насчёт «фрейлейн», молча наклонила голову, давая понять, что всё будет сделано.
Хорошо, что девушка не видела, каким взглядом она её проводила.
Отдать распоряжение оказалось несложно, что порадовало.
В кухне возле Берты крутилась Кэйти, поедая пирожок.
Кухарка ворчала:
— Принесла его нелёгкая… — увидев иноземку, расплылась в улыбке, присев в приветствии. — Госпожа, а я всё жду, когда вы придёте к нам и сделаете что-нибудь невиданное и вкусное.
— Не сегодня, Берта. Мне нужен кубок и Кэйти, — глянула она на служанку, поспешно заталкивающую остаток пирожка в рот.
— Вам серебряный кубок нужен. У фрейлейн Клары спросите. У нас здесь только простые кубки.
Наташа поморщилась — экономку ни о чём просить не хотелось.
— Дайте, пожалуйста, простой.
Берта сняла с полки кубок, заглядывая в него и протирая полой передника.
— Слышала, как на вас наскочил этот несносный граф Фальгахен. Чтоб ему…
— Что?
— Сосед наш, — кивнула кухарка в сторону предполагаемого нахождения гостя. — Вы уже слышали о нём?
— Что с ним не так? — потёрла девушка вдруг занывшее тупой болью бедро.
— Исчадие ада он, — поджала губы женщина.
— Не успела заметить, — садясь на стул у стола, Наташа пыталась вспомнить лицо мужчины. Но кроме синих беспокойных глаз и развевающихся светлых волос, ничего в памяти не отложилось.
— Четырех жён похоронил, «оборотень», — Берта села напротив, подвигая иноземке широкую дощечку с пирожками и складывая руки на столе. — Отведайте, госпожа. Эти с зеленью, а эти с яблоками. Тёплые ещё. — Чуть наклонившись вперёд и доверительно понизив голос до шёпота, она продолжила: — Сейчас новую жену ищет.
— А сколько ж ему лет? — вопросительно подняла брови девушка. Пережить четырёх жён мог только долгожитель.
— Да помоложе нашего хозяина будет, — задумчиво протянула сплетница.
Понятно, в кого дочь такая болтунья.
— А когда же он успел четыре раза жениться?
— Хм, — кухарка откинулась на спинку стула, — только последняя с ним промаялась полгода, а остальные и того меньше. Душегуб.
— Что, убил?
Глаза иноземки округлились, и Берта не без удовольствия снова качнулась в сторону стола, соскребая ногтем с его поверхности присохшую рыбную чешуйку:
— Кто их там разберёт, господ. Всякое говорят, — метнула она взгляд на открытую дверь, убеждаясь, что их не подслушивают. — Слыхала, что видели в его спальне ошейник с цепью из чистого золота. А он, этот граф — оборотень. Когда приходит время, оборачивается и кто попадётся под руку, того и съедает. И волк у них, треклятых, на гербе.
Наташа судорожно сглотнула и, едва не подавившись воздухом, вздохнула:
— А цепь для него, когда оборачивается? Или жён приковывает и издевается? Так его жёны графини, наверное. Разве можно так?
— Милая моя, — вздохнула Берта, — какая разница, графиня или нет. Пожаловаться некому и защитить некому.
— А король? Он разве не защитит? Родители есть.
— Доберись ещё до этого короля, — махнула рукой кухарка. — А родители отдали дочь и забыли. Теперь муж для неё и хозяин, и король.