— Хьюго? — В прихожую вошла женщина. Лет тридцать пять, может, ближе к сорока, решил Бартон. Волосы до плеч. Она закончила вытирать руки о полотенце и опустила рукава блузки.
— Полиция, — пояснил ей Хьюго.
Падает мрак Бартон представился.
— Я — Триш Маркхэм, — сказала женщина, бросив взгляд на Хьюго.
Няня. Бартон приветствовал ее вежливым поклоном.
— Я должен задать вам несколько вопросов, сэр, — сказал он Хьюго.
Хьюго не отвечал, и Триш взяла инициативу в свои руки.
— Почему бы вам не провести сержанта в гостиную? Я посижу с Пиппой.
Хьюго заколебался.
— Я буду отвечать на все телефонные звонки, — убеждала она. — Если что-нибудь важное, то я позову вас, обещаю. — Она улыбнулась Бартону. — Кофе, сержант? Чай?
— Нет, спасибо.
Хьюго продолжал стоять у двери, прижав к ней ладони в той же защитной позе. Триш подошла и коснулась его плеча. Она была среднего роста, но ей пришлось потянуться, чтобы это сделать. Хьюго вздрогнул, однако от двери отошел.
— Как Пиппа? — спросил Бартон. — Я имею в виду после допроса — с ней все хорошо?
Хьюго закрыл дверь гостиной.
— Пиппа? — переспросил он, словно никогда прежде не слышал этого имени. — Да, она в порядке. Сара была… была очень мила. Она… — Хьюго, казалось, потерял ход мысли. Толкнул дверь гостиной и оставил ее слегка приоткрытой. — У вас были какие-то вопросы, — сказал он, наконец усаживаясь на один из светлых зачехленных диванов и приглашая Бартона последовать его примеру.
Но, едва Бартон начал излагать цель своего посещения, зазвонил телефон, и Хьюго вскочил. Он в два прыжка достиг телефонного аппарата и, схватив трубку, прижал к уху.
Триш окликнула его из другого конца коридора:
— Не волнуйтесь, Хьюго. Это один из друзей Пиппы.
— Проклятый аппарат звонит непрерывно, с тех пор как мы вернулись домой, — сказал мистер Паскаль, положив трубку и уставившись на телефон со смесью ужаса и отвращения. — Друзья Пиппы, коллеги Клары — я не собирался им сообщать, но, очевидно, ваши люди уже с ними связались.
— Старший инспектор Макатиер подумал, что это будет правильно, сэр, ведь идут судебные заседания и тот процесс…
Хьюго не слушал. Он снова подошел к двери и вернулся только тогда, когда убедился, что Пиппа положила трубку.
Бартон замолчал и Хьюго смущенно посмотрел на него.
— Простите, — сказал он. — Вы что-то говорили о судебном процессе. — Бартон открыл было рот, но Хьюго немедленно перебил: — Этот процесс, будь он неладен! Клара считала, он даст толчок ее карьере. Господи! Вот уж толчок так толчок, ничего не скажешь!
— Вы не хотели, чтобы она брала это дело?
Хьюго, нахмурившись, глядел на свои руки, сжатые в кулаки на коленях.
— Что заставляет вас думать, что исчезновение вашей жены связано с судебным процессом Касаветтеса?
Хьюго едва заметно передернул плечами и промолчал. Если он и знает что-то о причастности Касаветтеса, он ничего не скажет.
— Сэр. — Бартон подождал, пока Хьюго поднимет на него глаза. — Мы не знаем, кто похитил вашу жену. Мы пытаемся это выяснить. Но у нас нет никаких доказательств, что Касаветтес…
— Какие доказательства вам нужны? — вспыхнул Хьюго.
— Сейчас мы ищем любые зацепки. Однако не исключено, что и кто-то другой затаил по отношению к вашей жене недобрые чувства. Если мы сфокусируемся только на одной версии, то можем упустить важные линии расследования.
Хьюго нерешительно кивнул, признавая резонность этого довода.
— Возможно, ваша жена упоминала о каких-то происшествиях, — продолжал Бартон. — Или о ком-то, кто напугал ее или смутил.
Хьюго резко хохотнул:
— Она имеет дело с подонками, к которым я бы на пушечный выстрел не подошел. А она спокойно сидит рядом и разрабатывает для них убедительную защиту.
— Вы не одобряете работу жены?
Хьюго, казалось, был озадачен этим вопросом и, помедлив, ответил:
— Клара не нуждается в моем одобрении. Она защищает с той же энергией и страстью, с какой преследует по суду. Она предоставляет жюри присяжных право решать вопрос о вине или невиновности. Можно подумать, эти люди обретают мудрость Соломона, как только их приведут к присяге.
— Вы хотите сказать, что она наивна?
— Нет. Но, как и правосудие, она может быть слепой.
— Боюсь, что не совсем понимаю вас, сэр.
Хьюго вздохнул:
— Клара видит, когда свидетельство против ее клиента сфабриковано, но вместе с тем она рада предоставить присяжным право решать вопрос о вине или невиновности.
— Это — закон, сэр, — мягко сказал Бартон. Он не видел никакого смысла в словах Паскаля. С одной стороны, тот вроде бы не на шутку взволнован исчезновением жены, а с другой, чуть ли не обвиняет ее в том, что случилось.
— Вы можете припомнить какой-нибудь недавний случай, когда решение было вынесено вопреки свидетельским показаниям? — спросил он.
Хьюго устало провел рукой по лицу:
— Мы нечасто это обсуждали. В семейной жизни есть и другие проблемы…
Бартон был убежден: такая позиция свидетельствует скорее о глубокой пропасти между Паскалем и его женой, но вслух своего мнения высказывать не собирался. Он решил пойти по другому пути:
— Эти люди, к которым, по вашим словам, вы бы на пушечный выстрел не подошли. Кого-то из них можете выделить?
Хьюго смотрел в пол. Бартон подумал, что тот снова углубился в собственные мысли, и нетерпеливо передернул плечами.
— Ну… — пробормотал Хьюго, обращаясь словно бы к самому себе. — Был один тип… — Он перевел взгляд на Бартона. — Насильник. Клара защищала его, но даже она была рада, когда его признали виновным.
— Вы помните его имя, сэр?
Паскаль покачал головой. В то же мгновение зазвонил телефон. На сей раз Триш успела взять трубку задолго до него.
— Это Пиппе звонят! — крикнула она через холл.
Хьюго нахмурился:
— Он тревожил Клару. Она даже просила, чтобы у нее забрали это дело, но никто не согласился. Да, — задумчиво продолжал он. — Клара его побаивалась.
— Вы помните, когда это было?
Хьюго беспокойно посмотрел на дверь:
— Что?
— Судебный процесс, — терпеливо повторил Бартон. — Когда был суд над этим насильником?
Хьюго открыл дверь и попросил:
— Пиппа, повесь, пожалуйста, трубку, милая.
— Сэр?
Тот обернулся:
— Когда? Недавно. Совсем недавно. — Его голос вдруг сорвался на крик. — Пиппа!
— Хорошо, пап!
Хьюго наморщил лоб, старательно припоминая:
— В ноябре… нет, немного раньше. Возможно, в октябре прошлого года.
Бартон собирался спросить, где проходил процесс, но Хьюго уже вышел в холл. Через открытую дверь Бартон видел, как он отобрал у девочки трубку и со стуком положил на рычаг:
— Ради бога, Пиппа! Оставишь ты наконец в покое этот чертов телефон!
Пиппа, видимо, испугалась отца, нависшего над нею как башня. Девочка так и сжалась. Хьюго осторожно протянул к ней руку, словно желая извиниться, и тут она закричала:
— Нет! Не трогай меня! Я тебя ненавижу!
Пиппа с плачем побежала наверх. Хьюго явно собирался броситься за ней, но Триш остановила его.
— Позвольте мне, — попросила она.
По дороге назад в участок Бартон размышлял о том, как легко Хьюго соглашается с Триш и каким авторитетом эта женщина пользуется в доме Паскалей.
Глава десятая
Он возвратился, чтобы наблюдать за ней, но отказался отвечать на ее вопросы. Упорствуя в немоте, он беззвучно застыл наверху деревянной лестницы. Клара пыталась уловить малейший звук — еле слышное шарканье подошвы по доскам, когда он переступает с ноги на ногу, хотя бы вздох, — но он был тих, как кошка, и бесконечно более жесток.
Когда она попыталась двинуться, он приказал ей оставаться на месте. Один раз, измученная постоянным напряжением, Клара задремала и очнулась спустя несколько мгновений, ощущая его запах, его дыхание на своем лице. Она издала крик отвращения, подалась назад и ударилась спиной о металлическую петлю, торчащую из стены.
— Спишь? — прошипел он. — Разве я разрешил тебе спать?
Его пальцы вонзились ей в плечи. Клара боролась, но он держал ее крепко. Она отвернулась, но все еще чувствовала его дыхание на своей шее. Дискомфорт внизу живота напомнил ей, что надо бы помочиться.
— Оставьте меня в покое, — простонала она.
— А что ты сделала, чтобы заслужить право оставаться в покое?
Внезапно рассердившись, она закричала на него:
— Зачем, зачем вы меня терзаете!
— А почему бы и нет? — Он говорил, почти прижав губы к ее уху. Его запах окружал его как аура. Не пота или грязи, но пронизывающий запах распада. — Плохо стараетесь, адвокат Паскаль.
— Но что я должна?..
— Где аргументы — горячие контратаки, которые мы привыкли ожидать от самой популярной в Честере адвокатессы?
На что он намекает?.. Смертельно усталая, Клара только сейчас поняла, насколько она привыкла полагаться в своих суждениях на невербальные сигналы. Жест, выражение лица подчас говорят нам больше, чем слова с их оттенками значений, со способностью убаюкивать, убеждать и обманывать. Ее клиентам редко удавалось сфальсифицировать тонкий язык тела — оно говорило правду, в то время как они откровенно лгали.
Клара почувствовала порыв воздуха и трепыхание бумаги — похититель провел пальцем по вырезкам, прикрепленным к стенам.
— Мы замерли в нетерпении услышать хотя бы отголоски легендарного остроумия, присущего адвокату защиты миз Паскаль.
Мы, подумала Клара. Мы — семья Касаветтеса? Но похититель сказал «адвоката защиты». Он имеет в виду какое-то дело, которое она проиграла?
Еще одно острое напоминание о полном мочевом пузыре прорезало ее пах, и она зажмурилась от боли. Придется все-таки обратиться к нему с просьбой. За это короткое время она успела осознать, что он не собирается потакать ее «прихотям», а заставит унижаться, выпрашивая самое необходимое.
Клара закусила нижнюю губу. Похититель отодвинулся от нее, запахи табака и отсыревшей одежды несколько ослабели. Она знала, он ждет ее слов. Удовлетворит ли он ее просьбу? Или заставит ждать до тех пор, пока она уже не сможет преодолевать эту тугую, на куски разрывающую боль, чтобы оскорбить ее еще и таким образом?