Когда Клара очнулась, сердце тяжко стучалось в грудную клетку, будто хотело вырваться наружу. В углу комнаты притаился дракон. Она слышала его огнедышащий храп. Это тоже сон, сказала она себе, вспоминая с печалью луг, цветы и теплый ветер. Нет никакого дракона. И все же до нее доносилось его громоподобное и жаркое дыхание. Украдкой взглянула в угол: оттуда смотрел единственный красный глаз. Пониже глаза — газовый баллон. Так вот что это за дракон! Он принес ей нагреватель! Клара не шевелилась, боясь, что это все же сон и нагреватель тоже исчезнет. Она лежала на матраце под одеялом, на ней была кофта, толстая колючая шерсть пахла сигаретным дымом. Пошевелив пальцами ног, почувствовала, что он и носки надел. Она села, но тут же резко повалилась вперед, почти теряя сознание от усилия.
— Снова с нами?
Похититель сидел на верхней ступеньке, наблюдая за ней, как и прежде.
— Кто же это такие «мы»?
Он улыбнулся, растягивая ртом прорезь на шапочке.
— Ты бредила, — сообщил он.
— Значит, мне только кажется, что нас двое! — Злобный ребяческий выпад, но ей стало легче только оттого, что она нашла в себе мужество это произнести. Она чувствовала себя так, будто проснулась после лихорадки, слабая, но выздоровевшая от болезни. Эта болезнь — страх, Клара. Страх и отчаяние.
Клара придвинулась ближе к пылающей решетке нагревателя, уже привычно поворачиваясь вправо, чтобы не натягивать цепь, — так меньше было больно ноге. И совсем не почувствовала боли: он перестегнул цепь на левую лодыжку и закрепил петлю немного свободнее — только на одно звено, но и это хорошо.
— Где мой пиджак?
— Ты чуть не замерзла до смерти, — сказал он, — сбросила с себя всю одежду, тебе казалось, что очень жарко.
Клара покраснела, натягивая одеяло на плечи:
— Вы не ответили на мой вопрос.
Мужчина в маске промолчал, видимо, оскорбленный ее тоном. Было бы разумнее сказать, как хорошо он о ней заботится, поблагодарить, что не дал ей умереть, оттащив от края бездны. А! К черту благоразумие!
— Предполагается, что я должна сказать «спасибо»? — с вызовом бросила она. — Так?
Он встал, стряхнул ладони и ушел.
Ты чертова идиотка, Клара! Ты только что упустила возможность пообщаться с ним как человек с человеком, а не как жертва с похитителем. Ты должна была использовать его участие и попытаться выжать из него как можно больше поблажек. Неужели тебе было так трудно сказать, какой он на самом деле добрый и заботливый человек? Клара знала, что должна делать и говорить — теорией она владела, — но это означало, что нужно льстить человеку, который держит ее в грязной холодной яме без пищи и достаточного количества воды. И ничего не могла с собой поделать: ненавидела его до дрожи и, будь у нее возможность, не раздумывая, убила бы его.
Снаружи донесся звук шагов. Он вошел, снова прикрыв дверь так, что была видна только тонкая полоска холодного света, присел перед ней на корточки, держа в руке термос.
— Ты закрываешь мне обогреватель, — мрачно сказала Клара.
С полминуты он смотрел на нее, и она с растущей тревогой задавалась вопросом: уйдет, забрав с собой термос, или оставит? Но даже сейчас гордая женщина не могла заставить себя быть с ним любезной, тем более извиниться. Похититель все же отодвинулся немного в сторону, и она снова почувствовала великолепный жар газового нагревателя.
Пока Клара, не мигая, смотрела на раскаленную красную решетку, купаясь в тепле, усиленном круглым рефлектором, он отвинтил крышку термоса и вылил в чашку горячую, одуряюще вкусно пахнущую жидкость. Живот Клары свело судорогой от аромата вареного цыпленка и овощей, и она не могла удержаться, чтобы с вожделением не посмотреть на чашку.
Мужчина поглядел на нее, и Клара отвела взгляд. Если это еще одна из его садистских игр, она не станет ему подыгрывать. Но ее пустой желудок просил еды; внутри крутило и булькало, несмотря на ее решение, а рот затопило слюной.
Он протянул ей чашку.
Клара обхватила ее ладонями; бульон был таким горячим, что у нее закололо пальцы. А запах! Нужно бы швырнуть чашку ему в лицо, но она этого не сделала, а поднесла к губам и осторожно отпила глоток.
— Я оставлю тебе термос, поешь когда захочешь.
Клара сделала еще глоток. Казалось, ее тюремщик действительно ждет благодарности.
— Спасибо.
Это должно было прозвучать саркастически, но вышло покорно и со смирением. Потрясенная, Клара почувствовала, как по ее щекам заструились слезы.
Он резко встал:
— Вы всегда слишком поспешно делали предположения, адвокат Паскаль. — Его голос был тверд, в нем слышалось презрение. — Это — только чашка супа. — Он выключил газ и забрал с собой замолчавший нагреватель.
Что его так оскорбило? Клара растерянно замигала ему вслед, с удивлением чувствуя, что задета его неприязненным отношением. Но почему он тогда принес еду, не дал замерзнуть до смерти? Потому что он решил меня отпустить!
От этой мысли она вдруг почувствовала головокружительно-пугающую легкость. Смеет ли она надеяться?
Сережка! — вдруг вспомнила Клара. Прежде чем бред и холод чуть не лишили ее рассудка, он взял ее сережку. Она коснулась мочки уха — должна была убедиться, что это произошло на самом деле, не было очередной галлюцинацией.
— Они должны были уже связаться с вами, — сказала Клара.
Похититель повернулся:
— Кто?
— Полиция, мой муж…
Он равнодушно смотрел на нее, и Клара задохнулась от вновь нахлынувшего раздражения: нужно по буквам произнести, чтобы до него дошло?
— Вы забрали сережку, — сдерживаясь, напомнила она. — Зачем еще она могла вам понадобиться?
Мужчина усмехнулся, растянув рот в пугающей пародии на клоунскую улыбку, наклонил голову набок:
— Это сувенир на память. Психологи-профайлеры называют это «трофей». Вот и все, адвокат Паскаль. Сережка, чтобы вспоминать о вас.
Она все еще не понимает, думал он, что дело не в деньгах, а в боли и страдании, эмоциональном и физическом. Она еще недостаточно страдала. Он хотел, чтобы ее муж ежеминутно задавался вопросом, жива она или нет? Чтобы Паскаль представлял, как руки другого мужчины прикасаются к его жене, трогают, причиняют ей боль, как ее используют, а затем выбрасывают за ненадобностью.
Я нужна ему живой, мысленно настаивала Клара, отказываясь слушать высказывания ее безжалостного рационального внутреннего голоса. Он дал мне пищу и тепло. Он мог позволить мне умереть, но не сделал этого.
Мужчина в маске поднялся на верхнюю ступеньку, обернулся и, как будто Клара высказала свои мысли вслух, сказал:
— У меня множество причин еще на какое-то время сохранить тебе жизнь.
Глава двадцать седьмая
Кабинет постепенно заполнялся народом: полицейские собирались на вечернее совещание. День выдался довольно теплым и солнечным, и, хотя команда была разочарована отсутствием видимых успехов в расследовании, после мрачной дождливой погоды предыдущих двух дней настрой у всех был довольно оптимистичным.
Янг держалась поближе к Рейнер, рассчитывая на защиту. Сэл о чем-то спорила с сержантом Тайрел — обе говорили тихо, но явно горячились.
— Я все-таки доведу дело до конца, — сказала Рейнер.
— Это бесполезно, Сэл, — возразила Доун. — Ты впустую теряешь время.
— Возможно, но это — мое время.
— Нет, Сэл… — Тайрел оглянулась, осознав, что повысила голос. — Ты не права, — продолжала она более спокойно. — Это рабочее время.
— Но я выполнила все порученные мне задания, отчеты подготовлены, — настаивала Рейнер.
— Уверена? — Тайрел выдала ей один из своих стальных взглядов.
Рейнер спохватилась: она что-то упустила, забыла сделать, но сейчас не могла вспомнить, что именно, и на секунду прикрыла глаза:
— Сдаюсь. Напомни.
— Ты не связалась с офицером, который выполняет твое поручение, — сказала Тайрел.
— Черт! Позвоню сразу после совещания.
— Ты должна была это сделать еще вчера.
— Вчера я весь день проводила опросы.
Тайрел подняла одну бровь:
— Опросы?
Моталась по всему городу в поисках Лоры Келсолл, — правдиво ответила про себя Рейнер и отвела глаза:
— Все поняла. Я обязательно с ним свяжусь. Но я должна найти Лору, сержант.
Тайрел заколебалась, и Рейнер этим воспользовалась:
— Я уверена, что разыщу ее.
Тайрел раздумывала некоторое время и согласилась:
— Хорошо, продолжай. Но тебя никто не освобождает от каждодневных обязанностей, я жду от тебя отчеты, даже если нет никаких результатов. И не рассчитывай, что сможешь заниматься поисками в рабочее время.
Рейнер напряженно улыбнулась и повернулась к Янг:
— Ну как? Справляешься? Тебя ведь снова назначили в группу наблюдения за Паскалем, верно?
Янг покраснела, смутившись, оттого что Рейнер могла подумать, будто она специально подслушивала ее разговор с Тайрел. Прежде чем ответить, Янг со страхом взглянула через комнату на Флетчера:
— Да, все нормально. — И подумала: как Рейнер может оставаться такой спокойной после выговора сержанта?
— Преследовать подозреваемого повеселей, когда светит солнышко, — улыбнулась Рейнер.
Флетчер усмехнулся:
— Ну, по мне, так у дождя тоже есть свои преимущества. Мокрая ткань так красиво все обтягивает… Верно, Малыш?
— Смени пластинку, Флетчер, — предупредила Рейнер.
— Что, Сэл, сердишься, что никто не любуется твоей мокрой блузкой?
— Ты, Флетчер, мелкий пакостник, — скривилась от отвращения Рейнер.
В это время в кабинет вошел Торп — как раз вовремя, чтобы услышать, как Тайрел спросила:
— Ну что, нашел человека с «Дейли мейл», а, Флетч?
Торп захохотал:
— В семь часов утра в пятницу наш Флетч заблевал тут все своим завтраком.
— Карри было несвежее, — буркнул Флетчер, впиваясь в него испепеляющим взглядом.
Торп был настроен скептически:
— В смысле протрезветь не успел с четверга? Ну тогда ты точно только к понедельнику успеешь.