– Я тоже поеду! – закричал во весь голос младший Борька. – Я тоже хочу к маме с папой! – мальчик зарыдал так пронзительно, что я сама не сдержалась и заплакала вместе с ним. Я тоже очень сильно хотела к родителям.
– Боря, Боренька! – принялась успокаивать мальчика. – Не плачь! Я еду не к родителям, а только позвонить им! – но мои слова никак на него не действовали. Тогда я сказала ему на ухо: – Я попрошу, чтобы хотя бы мама к нам приехала, – Боря прекратил рыдать и внимательно вслушивался в мои слова. Я же посмотрела ему в глаза и утерла слезы. – Скажу, что нам очень-очень грустно без них, что вы уже сильно соскучились по ним. И пусть тогда папа останется до конца смены, а мама приедет и сделает вкусный пирог. Помнишь, она обещала, Борь?
Боря мне кивнул, но улыбнуться никак не мог.
Повисшая в комнате тишина затянулась. Я осматривала лица своих братишек. Переводила взгляд то на Сеню, то на Борю. Первый был больше похож на отца, второй на маму. Несмотря на небольшой возраст, в их глазах отражался большой ум и смышленость. Сеня молчал и я уж было решила, что он принял такое ответственное задание на себя. Возможно, именно так оно и было, пока тот не произнес.
– Маря, ну ты и трепло!
От его слов я едва удержалась на ногах. Они чуть не снесли меня, словно порыв ветра. От слез уже не осталось и следа. Я даже чуть было не ответила ему так же грубо, но мальчик прервал мои намерения сказав:
– На улице снег пошел, а ты нам придумываешь, что поедешь звонить! Ты не хочешь нас с собой гулять брать, вот и все!
Пораженная его словами, я медленно обернулась назад и посмотрела в окно нашей спальни. Там, снаружи, на самом деле летели большие хлопья снега, хороня под собой темную землю. На дрожащих ногах я поднялась и подошла ближе к стеклу, облокотившись на него лбом. Его холод грубо поцеловал меня.
– Опять зима! – прикрикнул Боря. В его голосе слышались сразу и ноты разочарования, что лето не придет, и ноты радости, все-таки зимой тоже весело, когда наметет большие сугробы и можно кататься с горки.
Передвижная красная рамка на календаре заключила в свои грани цифру семь мая месяца. Через три дня я планировала начать сажать картошку, а следом за ней высаживать морковь, редис и свеклу. Но как же если грунт будет замерзшим…
Пока страшные мысли о произошедшем во всем мире и надвигающемся голоде глодали мою душу, я не заметила, как братья за пару минут натянули ватные штаны, Сенька свою желтую курточку, а Борька синюю и выбежали играть на улицу. Когда спохватилась, было уже поздно.
– Стойте, стойте! Нельзя туда ходить! – побежала я вслед за ними, но услышала, как входная дверь бахнула об стену, а мальчишки уже юркнули наружу.
Забыв шапку в сундуке и выбежав на крыльцо, передо мной расстелилось грязно-белое полотно, словно сейчас был не май, а конец декабря, когда в наших краях выпадает первый стойкий снег. Братья во всю валялись в снегу, кидались друг в друга липкими и такими же грязными снежками, начали лепить снеговиков. Я наблюдала за мальчишками и не могла понять, почему же снег был таким мутным. Будто бы кто-то взял распылитель и прыснул из него темно-серой краской прямиком по белой скатерти. Но подняв голову к небу, разглядела, как среди белых крупных снежинок в воздухе так же витали хлопья темного пепла.