Леон тем временем вытащил из сумки бутыль с зеленоватой водой, вытащил пробку.
– Полей мне на руки, – попросил он Влада.
Тот плеснул ему в пригоршни воды, и Леон тоненькой струйкой начал выливать ее на то место, где умирала девушка. Сначала ничего не происходило, а потом Алиса начала замечать, что воздух будто дрожит. Его волнение было все сильнее и сильнее, а затем как сквозь матовое стекло проступили образы. Алиса видела пожухлую траву, обнаженную девушку на ней. Рыжие волосы разметались вокруг головы, по цвету почти не отличаясь от крови. Видение было призрачным, через него проступали деревья. Изображение дрожало, но Алиса его ясно видела, ей не казалось. Леон тоже видел, возможно, даже лучше, чем она. Осматривал внимательно, ходил вокруг, приглядываясь.
Алиса перевела взгляд на Влада, понимая, что тот странных образов не видит. Влад молча стоял с бутылкой воды, дожидаясь, когда Леону понадобится следующая порция. Водой Леон поочередно полил возле каждого дерева, и там тоже проступали изображения парней. Они лежали на земле, в груди каждого торчал нож.
– Они не убивали себя, – произнес Леон, по кругу обходя последнее место. – Их всех убил один. А потом и себя. Самый сильный. Но они не сопротивлялись, ждали.
– Убить себя сложнее, чем кого-то, – тихо прошептал Влад, внимательно следя за Леоном.
Алиса передернула плечами. На ее взгляд, убить кого-то или себя – одинаково отвратительно и страшно. Она вдруг почувствовала, что в голове начинает шуметь, ноги становятся ватными. Еще немного – и она грохнется в обморок. Алиса поспешила отвести глаза от Леона, отошла к другому дереву, прислонилась к стволу. Постепенно дыхание выровнялось, снова стало спокойным и глубоким. Но смотреть в сторону Леона Алиса больше не решалась. Вместо этого вытащила из кармана куртки сложенный вчетверо белый альбомный лист. Алиса положила его в карман почти сразу после вечеринки у мэра. Поняла, что он может пригодиться в любой момент, а потому лучше не рисковать в надежде на то, что сможет найти достаточно белую поверхность. Развернула лист, взглянула на него сначала мельком, затем внимательнее. Ничего не произошло. Вздохнув с тайным облегчением, Алиса спрятала лист в карман.
Леон закончил обходить поляну, снова надел пальто.
– Они действительно были здесь одни, – заключил он. – Я не чувствую больше ничьего присутствия.
– Значит, реально сами это все сделали? – удивился Влад.
– Не верю. Должно быть, тут что-то еще. Какие-то силы заставили их. Но пока я понятия не имею, что это за силы. Надо еще раз проверить их связь. Где-то они должны были общаться.
– Я могу попробовать покопаться в Сети, – предложил Влад. – Имена их известны, попробую что-то нарыть. Знакомые помогут.
– Хорошо, – кивнул Леон. – Алиса, на тебе тогда работа Софи: нужно опросить родственников и друзей погибших мальчишек. Бывает, что люди не говорят полиции того, что могут сказать симпатичной девушке, почти ровеснице сыновей.
– Ладно, – согласилась Алиса. – Кстати, насчет девушки. Если ее до сих пор не ищут родители, может быть, родителей у нее попросту нет?
Леон и Влад переглянулись, задумались.
– Определенно, в твоих словах есть логика, – заметил Леон. – Куда выпускаются дети из интернатов, у которых вообще никого нет?
– Если не осталось от родителей квартиры, то им выделяют социальное жилье. И никто потом не контролирует, что с ними стало. Судя по возрасту, девушка могла выпуститься совсем недавно. Если еще не успела обзавестись знакомыми и друзьями, устроиться на работу или учебу, ее никто и не станет искать.
– Отличная версия, – похвалил Влад.
– Это поручим Софи, – решил Леон. – А я тем временем займусь книгами. Надо перевести надписи на поверхности, где лежала убитая девушка, может быть, это даст мне подсказку, с чем мы имеем дело. Возможно, удастся найти саму книгу, откуда они были переписаны.
Пока Влад и Леон еще что-то обсуждали, Алиса отошла к одному из деревьев, где погиб последний парень, Никита Морозов. Ее ощущения стали сильнее и как будто пытались ей что-то сказать, гнали куда-то. И она пошла, ведомая ими. Остановившись позади дерева, Алиса почувствовала: тут. Тут есть что-то важное. Внимательно осмотрела ствол, но не нашла ничего необычного. Присела на корточки, начала разгребать землю у корней. Почти сразу поняла, что там что-то зарыто: земля была рыхлой, не слежавшейся годами. Кто-то недавно рылся тут.
Разрывая траву и землю голыми руками, Алиса наконец наткнулась на что-то твердое. Расчистила ставшими черными пальцами маленький плоский камешек, взяла в руки. Камешек был небольшим, сантиметров пять в диаметре. Покрутив его в руках, Алиса увидела рисунок: чем-то черным на той стороне камня, что была повернута к земле, кто-то нарисовал несколько причудливых линий.
– Что-то нашла? – совсем рядом раздался голос Леона.
Алиса даже не заметила, когда он подошел. Только сейчас увидела, что Влада уже и вовсе нет на поляне, они остались одни.
– Вот, – Алиса протянула ему камешек. – Кажется, его зарыли здесь недавно.
Леон взял камень, оглядел со всех сторон, нахмурился.
– Другие деревья не проверяла?
– Еще нет.
Они разошлись к разным деревьям и вскоре вытащили на свет еще два камня. У последнего дерева присели вместе. Подгоняемые азартом и любопытством, копали землю, иногда соприкасаясь пальцами, и в такие моменты Алиса чувствовала совершенно неуместное волнение. Она на месте гибели пятерых молодых людей, а ей внезапно нравится касаться пальцев мужчины, роющего землю рядом.
Совсем уже?
Первым на камешек наткнулся Леон.
– Нашел, – коротко проинформировал он и вскоре вытащил камень, как брат-близнец похожий на остальные.
Разложив камни на земле, Леон нахмурился.
– Знаешь, что здесь нарисовано? – спросила Алиса.
Леон ответил не сразу. Еще немного подумал, едва заметно водя пальцами по воздуху, будто рисуя что-то, а затем сказал:
– На каждом рисунке не хватает нескольких линий. Но если их добавить, у нас получатся обозначения сторон света, которые мне встречались в одной книге: восток, запад, юг и север. Своего рода руны.
Алиса выпрямилась, осмотрелась по сторонам.
– Если представить здесь квадрат, где вершины – эти деревья, то они находятся не четко по сторонам света, а будто чуть сдвинуты вправо.
– Возможно, поэтому на рунах и не хватает линий, – согласился Леон, тоже поднимаясь на ноги. – Что ж, это важный факт. Как ты поняла, где надо искать?
Алиса пожала плечами.
– Что-то будто вело сюда. Не могу объяснить.
Леон нахмурился.
– Еще я видел, как ты смотришь на белый лист. Было видение?
– Нет. Было ощущение, что оно будто витает в воздухе, но я так ничего и не увидела. Кроме…
– Кроме?..
– Кроме того, что видел ты. Когда поливал водой землю.
Леон покачал головой, будто не соглашался с какими-то своими мыслями, а затем сказал:
– Тьма, которую ты забрала у меня, изменила тебя. Она ушла, ее в тебе больше нет, она не умеет надолго задерживаться в теле человека, но успела изменить тебя. Анжелу она не меняет, потому что Анжела обычная, а ты нет.
– Это из-за моих видений?
– Да. Твой дар природный. Так бывает иногда. Кто-то рождается с даром к музыке или изобразительному искусству, кто-то – к математике, а кто-то – с даром целительства или предвидения. Дар может быть сильнее или слабее, но пока он природный, он не причиняет вреда владельцу.
– А твой?
Леон покачал головой.
– Мой – не природный. Мой выменянный на жизнь у тьмы. И сейчас эта тьма предлагает тебе усилить твой. Не делай этого, не поддавайся. Тебе может быть любопытно или казаться важным и полезным, но знай: если согласишься, пути назад не будет. Тьма изменит тебя, а мне хотелось бы, чтобы ты оставалась в безопасности.
Он поднял камни, положил их в карман пальто и сказал:
– Идем. Кажется, снег усиливается. Даже на нашей машине можем застрять.
Алиса поторопилась за ним, все еще размышляя над тем, что он сказал.
Все четверо погибших парней жили в разных концах области, а потому на общественном транспорте Алиса объезжала бы родственников неделю. Пользоваться же мотоциклом было невозможно, погода с каждым днем портилась сильнее: снег сменялся дождем, дождь – гололедицей. Зима никак не могла вступить в полные права, хотя приближался декабрь. Поэтому Леон предложил ей взять машину. Выбирая между большим монстром и дорогой легковушкой, Алиса выбрала первого. Во-первых, на нем она уже ездила, во-вторых, меньше шансов застрять, если она где-то ошибется. Да и с парковкой проще: можно и на бордюр заехать, и в грязи остановиться.
К концу второго дня разъездов Алиса окончательно привыкла к машине, ладони уже почти не потели, она даже разрешила себе осторожно откинуться на спинку сиденья, а не сидеть прямо, как статуя. Справедливости ради стоит заметить, машина была напичкана всякого рода новомодными технологиями: тут тебе и парктроники, и камера заднего вида, и датчик дождя, и адаптивный круиз, и еще Бог знает что. И мартышка ездить научилась бы, не то что человек.
Последний из четырех парней жил не в городе, а в деревне. Ехать было особенно далеко: почти на самый край области. Деревня оказалась небольшой, но современной: на центральной улице располагались старые домики с заросшими дворами, но стоило свернуть чуть в сторону, как картина поменялась. Не двухэтажные особняки, как в пригородах больших городов, конечно, но и не деревянные халупы. Добротные кирпичные дома, которым едва ли больше двадцати лет. Фруктовые сады успели вырасти большими, но еще не превратились в неухоженные заросли. У каждого дома был разбит небольшой огород, сейчас прикрытый грязным снегом, почти в каждом дворе стояла теплица.
Семью Никиты Морозова, парня, который убил остальных, Алиса сознательно оставила напоследок. Хотелось сначала сложить в голове общую картину и лишь потом ехать к предполагаемому зачинщику. Едва Алиса припарковала машину на обочине у ворот, из дома вышла полная женщина в застиранном халате с черным платком на голове. Алиса подошла к калитке, поздоровалась: