Не мужчина со мной ночью был. Бог, а может Дьявол. Умелый, искусный, изощренный и требовательный в постели… Как он выбивал из меня наслаждение, как терзал до потери себя, упиваясь моей покорной готовностью принимать его… Где же ты всему этому научился, мой медвежонок… Сколько женщин отведал, когда успел так вкусить порок… Тогда, в нашу прошлую встречу, когда мы украли у судьбы пару часов, наконец, соединиться вместе, я не успела это прочувствовать… Сейчас понимала, что между нами, двумя плотно прижавшимися друг к другу некогда близкими людьми, лежит целая прожитая раздельно жизнь… И что там было, той самой жизни, известно только каждому из нас. По сердцу полоснула острыми когтями жгучая ревность… Ко всем тем, кто так же заставлял его хрипеть и изредка стонать, когда он достигал своего пика наслаждения… К тем, кто искушал его, соблазнял, завлекал… Искушает, соблазняет, завлекает… Кто будет это делать… А ведь я понимала, что, конечно, будут… Как можно устоять перед таким мужчиной…
Накинула на себя его толстовку, ощутив такой знакомый мужской аромат, вышла на террасу, чувствуя болезненное трение между ног при каждом шаге. Вода все так же бешено бежала по скалистым порогам. Казалось, никто здесь даже не обратил внимания на наш вчерашний танец страсти. Налила себе кофе и вдохнула терпкий и пробирающий запах горного воздуха, самый большой кайф на свете… Хотела насладиться последними минутками забвения и спокойствия, потому что в голову все настойчивее лезли мысли о ребенке, о том, как к нему возвращаться… Я еще вчера выпросила у Алмаза его телефон и написала сообщение тете, что все в порядке, что пришлось задержаться, обещала сегодня набрать, но перед этим я должна была понимать свою участь, свое будущее… Предстоял неизбежный и серьезный разговор с Алмазом…
Алмаз
Проснулся и не обнаружил ее рядом. А хотелось. Одна мысль о ней сквозь сонную негу снова заставила меня затвердеть… Сладкая моя Лала, мой личный допинг, как же я сходил по ней с ума…. Всегда. По угловатой костлявой девочке, по поспевшей девушке, по красивой женщине… Она ведь даже не догадывалась, что моя одержимость ею началась не в одиннадцатом классе, а намного раньше… Когда она еще была плоской девочкой со смешными косичками, а я мелким босоногим пацаном с ободранными коленками. Она росла, а с ней рос и мой аппетит в отношении нее, мой интерес, со временем переродившийся из возвышенного платонического восторга во влекущую страсть… Она превзошла все мои мечты и ожидания… Я понял это еще тогда, когда взял ее в машине, потом вновь в этом убедился, когда она пришла ко мне в номер… Все эти годы в колонии я жил теми воспоминаниями нашей близости, трахал ее в своем воображении, но это ни на йоту не было так фантастически, как снова почувствовать себя в ней… Вчера ночью меня совсем сорвало, совсем сознание помутилось. Измотал ее, измотал себя, но… мне и этого было мало… Чудовищно мало… Заклеймить, заиметь для себя навечно – единственная мысль, которая била по моим вискам всю вчерашнюю ночь, когда я не жалел ее, выбивая стоны и наказывая за все эти годы ее непокорности мне, ее жизни без меня, не подо мной… Наивная моя Лала, она еще не знала, что я ее больше никуда не отпущу… Она моя… Всегда ею была. Всегда ею останется…
Встал, шлепая голыми пятками, пошел ее искать. Почему-то знал, где она будет… Преступники всегда возвращаются на место преступления…
Она стояла в моей толстовке, поджимая окоченевшие пальчики на ногах, кружка дымящегося кофе в руках. Сказочная девочка… Моя…
Подошел поближе, почти не слышно.
–Не хватало, чтобы ты еще горло застудила,– хрипло сказал я вместо «привет»…
Резко обернулась.
–Зачем так рано встал? Поспи еще..
–Пойдем со мной, Лала… В постели без тебя холодно…
Посмотрела мне в глаза.
–Лала или Камилла?
Чертыхнулся про себя. Это к чему она?
Приблизилась ко мне вплотную. Проводит по голой груди, спускается по косой мышце живота ниже… К бедру. Я перехватываю ее руку, потому что иначе прямо сейчас схвачу ее и сделаю с ней то же самое, что и вчера здесь… Но понимал, что нужно сдержаться… Иначе вообще разорву ее там, иначе натру раны, уже натер… Вижу, как стоит, немного враскорячку. А по телу вместо жалости проносится волна садистского удовольствия. Мне кайфово от того, что я затрахал ее до состояния, что она ноги свести не может. Это кайф. Истинный кайф для любого мужика, который получил, наконец, гребанную недотрогу, провоцирующую годами его стояк…
И вдруг вижу на ее глазах зачатки слез. Поднимаю за подбородок и вглядываюсь в них.
–Это что еще такое? Почему плачешь? С тобой все в порядке? Сильно больно сделал ночью?-невольно проступает мое волнение за нее.
Вытирает глаза. Отходит на пару шагов.
–Все в порядке, Алмаз. Мне нужно поговорить с тобой…
Я ожидал этого… Ответов от меня хочет…
– Я сейчас в душ. Приготовь завтрак, Камила…– отвечаю безапелляционно и разворачиваюсь.
Глава 14
Камила
Единственное, на что меня хватило- пожарить яичницу. Я была измотана, тело реально саднило, в голове роем крутились сотни мыслей, волнение и даже паника все сильнее сжимали сознание. Я хотела к сыну, но еще я боялась недоброго блеска в глазах Алмаза, его резкости, жесткости- и в общении, и в постели, и в то же время меня дико к нему влекло… Накрыла на двоих. Сижу до сих пор в его толстовке. Одела на ноги теплые джурабы- вязаные цветные шерстяные носки. Всегда их любила. На удивление все мои вещи в доме были на месте, так что очень обрадовалась, найдя среди них такую теплую красоту.
-Алмаз, я думаю, нам нужно поговорить…– нарушила я давящую тишину и снова вернулась к теме, которая не отпускала.
–Слушаю тебя. Говори,– медленно жуя, ответил он.
–Надо прояснить ситуацию со мной… Ты обещал, что отпустишь, как только…
–Как только что?-отрезал себе еще один кусок омлета, отправил в рот.
–Как только получишь мое тело…– я все-таки смогла это произнести… Самой не верится…
Он смотрит на меня так долго, что я невольно начинаю нервничать. А потом его губы трогает едва уловимая улыбка. И я не могу сказать, что за ней скрыто. Он откладывает приборы. Вытирает рот салфеткой и встает.
–Правило номер один, Камила. Все мои женщины готовят мне еду сами. Я ем еду из чужих рук только в ресторанах и гостях.
Я непонимающе смотрю на него. Это он о чем?
–Твои женщины? И при чем здесь я… С каких пор я твоя женщина, Алмаз?
Он оборачивается на меня. Медленно. Не спеша. Проходит в гостиную. Она соединена с кухней, создавая единое пространство. Заваливается на диван с ногами.
–Подойди,– таким голосом произносит, что у меня все выворачивается от страха и.. волнения. Правда, я боюсь его, неизбежно боюсь, когда он такой. И в то же время, меня влечет к нему… Жутко влечет…
Молча подхожу.
Он снова неотрывно смотрит, а потом резко хватает меня за руку, придвигает к себе, накрывает второй своей рукой мою промежность и сжимает. Несильно, но существенно, чтобы ощутить… в том числе и болезненную чувствительность после вчерашней ночки…
–Ты еле ноги сводишь вместе, а у тебя еще есть сомнения, что ты не моя женщина?
Отодвигает мои трусы одной своей рукой, продолжая сжимать второй запястье. Вводит палец внутрь.
–Женщина бывает отодранной в трех ситуациях, Камила. Когда она кому-то принадлежит, когда она изнасилована или когда она шлюха. Чего-чего, а насилия между нами вчера не было… Значит остаются два варианта… Если ты не хочешь мне принадлежать, значит, ты шлюха, Камила?
Тянет меня на себя. Теперь я оказываюсь сверху на нем. Он хватает меня за плечи и прижимает к себе, впиваясь жестким поцелуем в мои губы. Я болезненно стону. От беспомощности, страха… Чего-то еще…
Отрывается, наконец, от губ. Резко садится со мной на его руках.
– Пока ты спишь со мной, Камила, ты моя женщина. Как только отпущу тебя, будешь свободна, а пока, будь добра, принимай те правила и условия, которые я тебе устанавливаю. Их не так много, чтобы нос ворочать. И одно из условий- помимо хорошего секса я люблю хорошую еду. Будь добра, учитывай это, когда будешь меня встречать в следующий мой приход.
Пытаюсь от него отстраниться, выставив руки вперед. Какой следующий приход? Какая его женщина?
– Алмаз, мне нужно к маленькому сыну лететь… Ему без меня плохо… Я волнуюсь…
Он смотрит на меня, молча протягивает телефон.
–Звони, по громкой связи. Набирай свою тетю…
Я положила трубку и нервно выдохнула… Тётя говорила так, словно Алмаз заранее ее подкупил и подговорил… Он все прекрасно слышал из динамика- мальчик чувствует себя прекрасно, купается в море, ест и спит хорошо, можно спокойно доделывать свои дела. Не я первая, не я последняя мать, кто оставляла годовалого малыша с родными людьми…
Я нервно закусила губы… Вопрос ведь был не только в том, как чувствует себя без меня Алан. Мое материнское сердце было не на месте… Вот что терзало меня больше всего… Эта разлука.. Эта неизвестность… И что-то еще… Едкое, натирающее мозоль на сердце…
–Если тебе тяжело без него, мы вернем их обратно. Только скажи, Камила… Но отпустить сейчас тебя не проси. Даже не пытайся. Этого не будет… Ты переврала мои слова… Я не обещал, что отпущу, как получу твое тело… Я сказал, что ты должна мне… И долг нужно отдавать… Когда я сочту, что ты мне больше ничего не должна, ты будешь свободна…– его слова были твердыми, непреклонными, категоричными…
–Сколько это займет, Алмаз?– в отчаянии выпалила я…
– Тебе по часам обозначить?-едко ответил он,– не так долго, как ты могла бы подумать, Камила… Не обольщайся… У всего есть срок годности…
А меня просто ножом полоснуло от его слов… И вдруг все сошлось… У всего есть срок годности, кроме моей любви к тебе, Алмаз… И так больно от осознания этого чувства… Я, наконец, поняла, что же меня так сильно внутренне терзает в этой ситуации – то, что мои эмоции к нему, моя тяга, мое желание такие сильные, что подчас даже отодвигают на задний план переживания из-за разлуки с сыном… И где-то в глубине души я была даже рада, что у тети все под контролем… Что Алан не испытывает во мне острую нужду…