Вот, оказывается, что нам важно. Человек эгоистичен даже в своих воспоминаниях. Даже память сохраняет для него то, отчего ему по-настоящему было хорошо. А так, как с Ним, мне не было хорошо никогда и ни с кем… И не будет…
Я запрещала себе думать о нем, но все равно думала… Но вот незадача- все эти мысли были теперь просто воспоминаниями… Как я ни пыталась закрыть глаза и представить его рядом, расслабиться, лаская себя, ничего не выходило… Во мне снова все заснуло как в женщине, заморозилось… Моя природа лишила меня даже этой роскоши- оживлять его в своих фантазиях и получать разрядку и удовольствие хоть так… Что уж говорить, что мужской пол в целом просто перестал для меня существовать. Сколько их было- робких и настырных, наглых и воспитанных- тех, кто пытался добиться моего расположения, а я воспринимала это если не с раздражением и усталостью, то со снисходительным равнодушием. Какими бы ни были ухаживания со стороны моих многочисленных поклонников всех пошибов и национальностей, обитающих в Дубае, этом городе-Вавилоне XXI века, ответ всегда был один: «И все-таки нет»…
Я часто вспоминала тот день, когда все открылось. Когда Он пришел ко мне с окровавленными глазами и таким же сердцем. Думала, что бы могла сделать, чтобы удержать его, остановить, заставить попробовать построить заново наше счастье на руинах прошедших лет… И какими бы ни были мои варианты развития событий, неизбежно они приводили к одному финалу- нашему расставанию, прописанному, видимо, там, на небесах… Он бы все равно не смог жить с этим позором. А я… я изначально смирилась с тем, что он не мой… Не верила в нас. Не верила в наше будущее… В этом, наверное, была моя главная ошибка… Или, напротив, спасение… Потому что если бы я не смирилась с фактом того, что его больше не будет в моей жизни- могла бы сойти с ума или снова попытаться свести счеты с жизнью, а так приняла это как данность…
Когда он все узнал и я это поняла, первое, что почувствовала, было… облегчение… Да, как ни странно, меня отпустило… Словно годы груза и боли с плеч разом упали… наверное, все-таки в глубине души мне было важно, чтобы он знал, что я не предавала… что оставалась верной своей любви… После стольких лет подавления этого желания все рассказать в себе оно вырвалось на свободу и освободило меня… А еще я в душе понимала, что мы не достойны счастья, слишком много боли принесли окружающим… И дело не только в Мадине с ее искалеченной судьбой, не только в погибшем, возможно, из-за нас ребенке в ее чреве, не только в Капиеве, который с лихвой заплатил за свое желание быть со мной, не в Карине с разбитым сердцем, не в Анзоре со сломанной челюстью, не в родителях Алмаза, которые ведь действительно действовали из самых искренних порывов сделать жизнь своего ребенка лучше, а в итоге получили в сердце дыру одиночества… Дело в том, как эгоистично и самозабвенно мы видели в глазах друг друга только себя… Эта одержимость была такой сильной, что, казалось, могла привести в конечном итоге к еще более ужасным последствиям… На пути такой любви никто не считает сопутствующие жертвы… А в итоге ты сам не замечаешь, как сам становишься жертвой… Наш бег по лесу, его насилие надо мной- это только демо-версия того, в какую черную, непроглядную тьму нас бы в конечном итоге могла заманить эта когда-то чистая и невинная, а теперь порочная и низменная страсть…
Я знала, что он снова попал в тюрьму, что дали реальный срок, хотя Капиев в итоге и не умер, хоть и остался инвалидом. Факт того, что Алмаз уже имел ходку почти по аналогичной статье, не помогли его многочисленным влиятельным друзьям перевести наказание в условку… Да, думаю, он сам этого и не хотел…
Я все-таки приехала на вынесение ему приговора… Из машины выходить так и не решилась. Сидела и ждала у входа тех пары секунд, когда его выведут под конвоем в автозак и я-таки Его увижу… Поймала его силуэт в затемненном окне машины, и сердце больно сжалось. Похудевшего, осунувшегося, безэмоционального, с зафиксированными сзади наручниками руками. И почему-то мне показалось, что он тоже знал, что я там… в машине… Потому что вглядывался в черноту моего окна ровно столько, сколько шел к конвою. Два года колонии-поселения за предумышленное нанесение тяжких телесных повреждений с последующей утратой жертвой трудоспособности- таким был вердикт судьи… Адвокат, конечно, пытался призвать Алмаза скостить срок посвящением присяжных заседателей в подробности иницидента- мол, сыграть на жалости, рассказать о личном конфликте с Капиевым, но со стороны Алмаза это вызвало лишь очередную вспышку гнева и желание сменить адвоката, вернее вовсе от него отказаться… И только настойчивые уговоры Руслана не дали Алмазу упечь себя надолго, получив по максимуму…От Руслана я и узнавала все эти подробности… Странное дело, он сам вышел со мной на связь.
–Если он узнает, думаю, будет реально убийство… Только уже мое… Но мне почему-то кажется, что тебе важно быть обо всем в курсе, Камила… Потому что тебе не все равно… А еще потому, чтобы ты раз и навсегда поняла, что не надо больше к нему соваться… Хватит… Не разрушайте больше друг друга… Эта ситуация должна послужить вам обоим хорошим уроком…
Да, понимала его… Он сообщал мне все эти подробности, словно тыкая носом- вот, это все из-за тебя… Смотри, что ты натворила. Больше так не делай… Разумеется, всей нашей драмы он не знал. В его глазах все выглядело тривиальной разборкой нашего застарелого любовного треугольника, невольным свидетелем которого он был уже не первый год…
После вынесения приговора я уехала в Дубай окончательно. В России меня больше ничего не держало. Я ушла с головой в работу, выстраивая бизнес с нуля, и довольно успешно. Я преднамеренно не трогала деньги, которые мне оставил на счетах Алмаз. Использовала, как и планировала, капиталы, полученные в ходе развода. На них я имела все законные права, как говорила моя совесть… Спустя два года меня стали приглашать к сотрудничеству не только представители немаленькой русскоязычной диаспоры, но и местные компании, что можно было считать ошеломительным успехом. Дело в том, что настоящий Дубай- это не про роскошные отели, чистые улицы, шикарные автомобили и губастых девушек. Тот Дубай, которые знают большинство приезжающих сюда туристов- это вершина айсберга, вернее, его самое дно… Почти все население Дубая- до 90 % населения- это экспаты, иностранцы, занятые в самых разных сферах, начиная от крупного бизнеса, заканчивая всем тяжелым трудом. Местных так мало и они настолько финансово защищенные своим государством люди, что работать им по сути не нужно, если только не на престижных государственных должностях, связанных с национальными интересами. С иностранными жителями в обычной жизни они почти не пересекаются. Разве только изредка, с самыми богатыми из них, да и то- в модных заведениях, спортивных центрах или на культурных мероприятиях. Так вот, получить признание в том самом мире местных, пусть и в роли по факту наемной силы, коими они по-любому воспринимали любого приехавшего к ним иностранца- большая честь… И я была удостоена этой чести, когда меня позвали оформить один из дворцов одной из многочисленных дочек какого-то местного шейха из числа членов королевской семьи… И хотя оказанная честь профессиональным качествам моей команды не избавила меня от очередной порции приторного внимания избалованных женской безотказностью представителей мужского пола августейшего семейства, глобально проект принес мне большие деньги и как следствие – большое признание…
В Москве мне удалось решить еще одно архиважное дело. После того, как Капиев все раскрыл Алмазу, я не считала уместным церемониться с ним хоть как-то. Наняла хорошего адвоката и приложила все возможные усилия для лишения его родительских прав. Правда была на моей стороне, но даже доказывать ее не потребовалось. Он молча, на мое удивление, все подписал. Я все готовила себя морально к нашей встрече, но Капиев не высказал никакого желания со мной пересекаться. Не знаю, то ли в глаза было стыдно смотреть мне, то ли не хотел, чтобы я его видела искалеченным. Он так и не смог ходить после избиения Алмазом. Знаю, что Карина так и осталась при нем. Наверное, наконец-то была счастлива. Такие повернутые бабы внутренне даже удовольствие получают, когда годами ни во что их не ставящие мужики становятся вдруг от них зависимыми… Спустя пару месяцев после того, как Капиев подписал все документы об отказе от опекунства над сыном, мне на счет пришла баснословная сумма денег- как минимум несколько десятков миллионов долларов, а к транзакции прилагалось короткое сообщение; «Это для Алана. Я все равно его всегда считал и буду считать своим сыном». Тогда я сделала, наверное, самое достойное и правильное, что только могла в жизни. Сняла все эти деньги, подключила нужных людей и создала открытый Фонд поддержки всем женщинам, переживающим любую форму семейного насилия. Мы сделали этот проект максимально публичным, а главное- я преднамеренно не скрывала источник средств на него, чтобы Капиев знал… Я не хотела ничего от него для своего сына, а вот помочь бедным женщинам всех возрастов, ежедневно страдающим только потому, что родились женщинами, на его деньги посчитала вполне справедливым… Мы организовали горячую линию доверия, сделали схему связи максимально удобной и доступной, чтобы помощь могла получить не только образованная, проживающая в городе девушка, но и находящаяся в глубинке, без средств, должной связи и возможностей пострадавшая… Моя жизнь в Дубае и основная работа, конечно, не позволили быть вовлеченной в проект постоянно и лично. Но руководство Фондом было передано в очень надежные, профессиональные руки, а строгая финансовая отчетность исключала воровство и попытки нажиться на благородном деле…
–Камила Беслановна, может быть, Вы все-таки изучите направленное нам предложение? Мягко говоря, проект очень интересный…-начал в очередной раз помощник.
–Игорь, ну нет. Я же уже говорила, я больше не работаю в России. У нас и так простой по нескольким проектам в регионе. Куда нам еще браться за новые дела… Это прям к