Леони поправила тонкую бретельку платья, сшитого из огнеупорной ткани, в тысячный раз прокляла себя за то, что не уехала с Киллианом, предпочтя огненное шоу и Герарда с бредовыми идеями. Хотелось испытать себя. Впервые в жизни появился шанс действительно привлечь внимание не просто как девушке с нестандартной и для кого-то даже отталкивающей внешностью. Зрители забудут и простят и оттопыренные уши, и покрытое веснушками лицо, и разного цвета глаза, и детство, проведенное в приюте. Ей столько раз говорили, что в большом городе за ее внешность отвалили бы огромные деньги… Что ж, пришло время проверить, настолько ли велик этот город.
На площадку вышла Софи. Она была великолепна и смотрелась даже лучше, чем Марселина. Это замечал Герард, это замечали зрители, затаивая дыхание, когда девушка скидывала огненно-красный плащ.
Время потянулось нескончаемой нитью, такой же золотой, как нити солнца из сна, так некстати всплывшего вновь в памяти после разговора с Киллианом.
«Только это был не сон».
Забудь, сосредоточься, выкинь его из головы! Но как же трудно забыть идеальное, словно выточенное скульптором, лицо: темные брови над блестящими глазами, высокие скулы, упрямый прямой подбородок и то, как легко он взмахивал головой, когда откидывал волосы назад. Так картинно, так ненатурально – не бывает таких совершенных людей! Тогда… кто он?!
Незаметно для публики, отвлекшейся на отчаянные круговороты огня на теле Софи, вынесли клетку. С другой стороны площадки Герард делал Леони одному ему понятные знаки руками, привлекая внимание.
Пора!
Первый шаг дался сложнее всего. Леони чувствовала себя как в детстве, будто бы снова стояла на высоченных каблуках туфель одной из воспитательниц, которые они с приютскими девчонками стащили, чтобы казаться старше. Жутко неудобно. Зыбко. Волнующе.
Второй шаг потонул в отсыревшей траве. Ее еще не видели или не хотели замечать зрители, поглощенные танцем Софи.
Третий шаг, четвертый… Леони стояла у входа в клетку, спиной к зрителям, облаченная в черное платье. Такое короткое и узкое, что в обычной жизни она никогда бы его не надела.
Фигура Софи метнулась в сторону, зрители затаили дыхание. Послышался напряженный шепот, кто-то отпустил сальную шуточку, несколько человек засмеялись. Тихо, робко. И тут же смолки, когда Леони шагнула в клетку и повернулась к ним лицом. Дверь захлопнулась, клацнул замок. Свет луны отразил, как белые длинные пальцы вцепились в опутанные веревкой прутья.
Во взглядах зрителей смешались удивление, отвращение, жалость, восхищение. Все-таки девушка была по-своему красива и вовсе не так безобразна – природа способна и больше поиздеваться над человеком.
Леони поймала взгляд Герарда и сделала шаг назад – обратный путь отрезан. Это ее время. Ее игра.
Вспыхнул огонь. Пропитанная горючей жидкостью веревка, опутывающая прутья решетки, зажглась молниеносно, и пленница оказалась объята пожаром.
Зрители замерли. Кто-то вскрикнул. Несколько девушек отвернулись, но остальные придвинулись ближе, пытаясь рассмотреть, что же будет дальше. Герард стоял неподалеку, держа в руках огнетушитель – готовый броситься на помощь, если что-то пойдет не так.
Клетка была высокой, но узкой. От решетки до плеч каких-то десять сантиметров. Огонь сначала ринулся внутрь, постарался коснуться кожи пленницы… И тут же метнулся в противоположную сторону, выбросив вверх столп искр и стену черного дыма возмущения. Затрещал, завыл. Леони чувствовала тепло – оно не жгло, не опаляло. Скорее, грело, нежно ласкало, пронизывало тело лучами наслаждения.
В мгновение ока стало спокойно и легко. Страх испарился и поднялся с дымом в пропитанный адреналином воздух. И было даже забавно наблюдать за лицами собравшихся по ту сторону прутьев людей, перепуганных и застывших в изумлении.
Они смотрели на нее! Они впервые по-настоящему смотрели на нее!
Молодой человек в шикарном костюме и с кривой ухмылкой на лице крикнул: «Это холодный огонь!» – и бросился к клетке. Но, приблизившись, тут же попятился назад, споткнулся, растянулся на влажной траве, грязно выругался и поспешил обратно за столик.
Расставленные по периметру чаши с горючей жидкостью продолжали пылать, девушки с огненными факелами стояли по обе стороны от клетки, жонглируя послушным пламенем.
Медленно, аккуратно, стараясь не касаться прутьев решетки, Леони подняла руки, задержала у лица, прикрывая глаза. Короткий взмах – огонь погас, сцена погрузилась во тьму.
Едва слышно щелкнул замок, грубые руки Герарда помогли выбраться через заднюю дверцу из клетки и раствориться в темноте.
Зрители сначала молчали, затаили дыхание и ждали, что же будет дальше. И будет ли? Потом по гостям прошелся легкий рокот аплодисментов, послышался встревоженный шепот. Факелы снова вспыхнули – на сцену вышли артисты огненного шоу.
Леони стояла в центре. От волнения и возбуждения у нее подкашивались ноги, глаза жгло, дыхание перехватывало. Она впервые видела такое восхищение и понимала, что оно направлено на нее одну. Сироту, выросшую в детском доме, скитавшуюся без собственного жилья. Всю жизнь слышавшую обидные слова, на какие только способны такие же покалеченные дети.
Она смогла. Она сделала это.
Леони готова была простоять так весь вечер, всю ночь, всю жизнь. Но вот уже Герард тянет ее прочь к передвижному трейлеру, а Софи подталкивает сзади, нависая над плечами.
– С ума сойти, Леони! – шептала горячим шепотом подруга в самое ухо. – Ты видела? Нет… Ты видела?
– Видела, видела, – засмеялась Леони и попыталась стряхнуть с себя цепкие пальцы: хотелось переодеться во что-то более легкое, свободное и закрытое.
Уже через десять минут она снова влезла в привычные широкие брюки и длинную, до колен, рубашку. Смочила волосы дрожащими пальцами, пригладила назад, заправила за уши. Плеснула в ладошки воды из бутылки, приложила к лицу, пытаясь привести себя в чувство.
Дальше вечер потек как обычно, но в то же время совершенно иначе. Она больше не была серой мышкой в компании более красивой подруги. Она была сама собой, и ее принимали. С ней хотели выпить и бурно реагировали на отказ. Несли тарелки с канапе и куски торта. Каждый просил рассказать, как артисты провернули необыкновенный трюк, но в ответ получал только вежливую улыбку.
К одиннадцати гости стали расходиться. Заиграла негромкая медленная музыка, несколько пар вышли на танцпол – в последний раз попытать шанс или просто по случаю прикоснуться к кому-то очень близкому.
– Потанцуем? – раздался сверху знакомый голос.
Киллиан.
Леони сидела в траве, совершенно не заботясь о том, что брюки давно промокли и покрылись темными разводами, а на рубашке блестит большое жирное пятно от торта.
Она протянула руку, почувствовала силу в крепких пальцах. Он поднял ее легко, словно пушинку, и уверенно проводил на танцпол.
Кажется, ему тоже было плевать и на темные мокрые пятна на ее брюках, и на следы жирного крема. Он молчал. Не пытался снова навязать свое мнение или толкать на то, к чему девушка была еще не готова. Может быть, ему тоже нравилось просто прижиматься к ней, словно невзначай, бедром, переплетать пальцы с ее пальцами и быть в потоке этим летним вечером.
Музыка закончилась. Гости нехотя покидали танцпол. Но для Леони и Киллиана звучала своя мелодия, и не было необходимости прерывать ее тихий напев.
Леони навсегда запомнит этот вечер: горящую клетку, ласковый огонь на коже, крепкие объятья молодого человека и звучащую у нее в голове мелодию бесконечного счастья.
Последний вечер лета.
Последний шаг навстречу новой жизни.
Как часто она чувствовала, что вот-вот – и можно расслабиться и наконец почувствовать себя по-настоящему живой.
Она думала так, когда прощалась со Стивеном, переезжая в мастерскую Этьена Ле Гро. Она чувствовала этот запах свободы в аромате свежей выпечки, исходящем от лавки розовощекой Элен. Она втайне надеялась на это с момента первого в жизни огненного шоу, разделившего ее судьбу на до и после. Сколько будет еще таких порогов? Сколько раз она будет срываться вниз, словно прыгает с летящего самолета в неизвестность и не знает, откроется ли парашют за спиной или вырастут крылья? Или земное тело упадет камнем вниз, и из него освободится, как тогда, во сне, невесомый дух, влекомый золотыми нитями солнца…
Осень началась внезапно и так же внезапно закончилась. Увлеченная первыми в жизни романтическими отношениями, Леони не сразу заметила, как листва окрасилась в желто-красный, как люди начали кутаться в теплые куртки и кофты, как тут и там в кафе на столиках появились таблички со специальными осенними предложениями.
Они с Киллианом виделись часто и каждый день разговаривали по телефону. Иногда он приходил на выступление и стоял, вглядываясь в уже знакомые решетки, охваченные огнем. Языки пламени рисовали на его лице изощренные мрачные фигуры, и пару раз Леони казалось, что перед ней совсем другой человек: жесткий, грубый, испорченный. От милой улыбки и теплого взгляда не оставалось и следа.
Но когда огонь угасал, молодой человек становился тем, чьему обаянию вряд ли мог кто-то противостоять.
Разве что Софи. Она почему-то невзлюбила нового ухажера подруги и каждый раз недовольно закатывала глаза при одном взгляде на него.
– Ну что ты в нем нашла? – в очередной раз завела она пластинку, когда они с Леони пили кофе в лобби отеля, лениво разглядывая новых приезжих. До вечернего выступления оставалось еще несколько часов, так что можно было расслабиться.
– Что ты ко мне пристала? – засмеялась Леони. – Я же не критикую… твой выбор.
– Какой мой? – округлила глаза девушка. – Я абсолютно свободна! И тебе того же желаю.
– Так и я вроде…
– Вроде, не вроде… Он приходит почти на каждое выступление. Скорей бы уже уехать!
– Уехать? – насторожилась Леони, отпивая обжигающего ароматного чая с засушенными ягодами малины, которые подавали здесь с душистым медом, пахнущим совсем как те цветы на поле у речки.