А солнце уже клонилось к закату.
Выйдя на очередной пляж, Леони присела на нагретый за день песок и начала перекатывать мелкие песчинки, собирая в ладонь и высыпая между пальцев. Она не хотела смотреть ни на бескрайний океан, окружающий остров, ни на возвышающуюся в бесконечность башню.
Только теплый песок. Только блестящие вкрапления осколков стекла, вымытые волнами до абсолютной гладкости.
– Привет, – со стороны скал раздался звонкий голос.
Леони подскочила на месте и начала искать глазами говорящего, одновременно пытаясь получше закрепить на себе обрывки брезента, выловленные еще утром в море.
Незнакомый молодой человек стоял у стены, в которой чудом образовался проход в виде выкрашенной в черный двери. Ее не было еще минуту назад! Леони могла поклясться в этом!
– Ты немая? – хихикнул он, сделал пару шагов вперед и остановился, оставив между ними еще несколько метров пространства для того, чтобы в случае чего развернуться и сбежать.
Ему на вид было около шестнадцати или семнадцати. Резкие черты лица, белесые брови и ресницы, чуть раскосые глаза и пухлые губы. Нижняя челюсть выдвинута вперед. Он не был красивым или хотя бы симпатичным, как и она сама для большинства людей, но было в нем что-то притягательное. То, почему не хотелось отводить взгляд от этого загорелого лица, контрастирующего с абсолютно белыми волосами.
– Нет, – отмерла наконец Леони.
– Ясно. – Парень сделал еще пару шагов навстречу и присел на корточки. – А что это на тебе? Последний писк моды?
Он выпятил вперед и без того пухлые губы, словно действительно оценивал ее наряд, но в глазах веселились огоньки смеха.
Сам он был одет пусть и скромно, но хотя бы прилично: простые белые хлопковые широкие штаны и такую же рубашку.
Он постоянно двигался. То переминался с ноги на ногу, то теребил край рукава, то отстукивал пальцами мелодию у себя на коленке. От одного взгляда на него можно было устать так, как Леони не уставала за день работы в мастерской Этьена Ле Гро.
– Тут не было одежды, – осторожно ответила девушка. Начинала болеть голова. Хотелось отмыться от соленой воды, переодеться в сухое и чистое, поесть и потом завалиться спать. На неделю. Нет, лучше на месяц!
Парень прищурился, поднялся во весь рост и подошел еще ближе. Зачем-то принюхался, коснулся легонько плеча и тут же одернул руку, словно обжегся.
– Ты же вроде из наших. Фениксия. Да? И оказалась тут без одежды? А я думал, ты одна из жниц…
Леони раздраженно дернула плечами и скрестила руки на груди.
– Ладно, не нагревайся. И так кипяток, – засмеялся снова парень. – Меня зовут Иллиариус. Можешь звать Иллай.
– Леони.
– Так откуда ты, Леони?
– Я… – как ответить? С Земли? Так они вроде еще на Земле. Пришелец из другого мира? Судя по всему, и мир тот же. – Из мира людей.
– О-о-о, – протянул Иллай, снова подскочил на ноги и начал переминаться на месте.
Это уже начинало раздражать. От одного его вида голова болела еще больше.
– Ты можешь постоять спокойно? – слишком грубо спросила Леони и тут же пожалела о своей резкости. – Извини.
– Ничего, – засмеялся молодой человек. – Я только привыкаю. Скоро это пройдет.
– Привыкаешь?
– Я из клана кинеторов – Хранителей Движения. Мне недавно исполнилось восемнадцать, и я только учусь управлять этой энергией. Тяжело.
Он снова засмеялся и шутливо начал бегать на одном месте, крутиться вокруг своей оси, дурачиться, словно заведенная игрушка.
– Понятно, – улыбнулась Леони, а про себя подумала: «Кинетор. Фениксия. Какая чушь! Боже, храни мой рассудок».
– Если ты на обряд передачи огня, то опоздала.
– Чего? – нахмурилась девушка.
Марселина не говорила ни о каком обряде. Она практически ничего не рассказала о новом мире. Только загадочно улыбалась и обещала: «Сама все увидишь». Так и вышло – придется разбираться самой.
– Ладно. Пошли. Тебя надо переодеть и… голодная небось?
Леони коротко кивнула, еще не до конца приняв решение: довериться странному незнакомцу или нет. Уже совершила такую ошибку сначала с Киллианом, потом с Марселиной. Теперь некий…
«Илла… Иллиу… Иллу… Как, он сказал, его зовут?»
Понимая, что деваться некуда, Леони поднялась с песка, отряхнула брезент, заменивший ей одежду, и пошла следом за спешащим вперед молодым человеком. До стены оставалось пару метров, когда ее охватил страх: башня пугала больше, чем необходимость войти в костер и позволить спалить себя заживо. Сейчас, проведя на острове почти целый день в одиночестве, успев вернуться к прежним человеческим мыслям, перебрав события прошедшего месяца, она сама не понимала, как пошла на такое. Может, это был гипноз или… все-таки ей что-то подмешали!
Леони протянула руку вперед, коснулась плеча шедшего впереди Иллая. Парень удивленно обернулся, молчаливо спрашивая, что случилось. Но девушка только помотала головой – просто надо было удостовериться, что это не очередная фантазия нагретого палящим солнцем мозга.
Вот она, дверь. Выглядит обыкновенно: никаких намеков на то, что это проход в другой, магический, чарующий мир. Откровенно говоря, смотрелась она нелепо на стене, испещренной трещинами, сквозь которые выбивались молодые побеги травы и упругие ветви кустарников.
Иллай потянул за ручку – дверь отворилась, открыв вибрирующий, расходящийся волнами от центра к краям портал. Дальше ничего нельзя рассмотреть: темнота, зыбкое колебание воздуха, пустота. Сплошное ничто.
В который раз Леони прожгло лютое желание вернуться. Не просто вернуться – бросить труппу огненного шоу со всеми восхищенными зрителями, приехать в город, где, как она думала, родилась и выросла. Где воспитатели детского дома, уставшие и резкие, успевали подарить немного внимания и тепла. Где среди жестоких детей были и те, кто находил в себе силы и смелость защитить странную лопоухую девчонку, над которой другие только потешались. Где простой мастер по фигуркам из стекла согласился приютить ее, когда жизнь покатилась в пропасть со скоростью света. Конечно, она пошла за ним в огонь. Она пошла бы еще сотню, тысячу раз! Именно тот поступок никогда не вызывал удивления или сомнения.
Но сейчас… Она пошла за незнакомой девушкой, которая даже никогда не нравилась. Ради чего?
– Зачем надо было меня отдавать? – вдруг вслух спросила Леони.
– А? – опять удивленно обернулся Иллай.
– Моя мать. Она отдала меня. Людям. Когда я была еще совсем маленькая. И я всю жизнь либо ненавидела, либо презирала ее. Либо представляла, что у меня никогда не было матери. Но что, если… Если она меня защищала? Что, если мне не нужно туда идти?
Солнце скрылось за горизонтом, отбросив последний розово-желтый луч на вибрирующий портал, открывшийся за простой, выкрашенной в черный дверью, и закрыв тенью лицо Иллая. Не сразу, но на остров опустилась тьма. Такая, какой никогда не бывала в городе и даже на окраине – все равно всегда есть возможность найти свет фонарей, достать телефон, включить яркий экран. Здесь же, вдали от людей, темнота была такая, что в ней можно было захлебнуться, утонуть, пропасть, раствориться. И только всполохи огня от башни раздирали мрак на трепещущие тени.
Перспектива остаться в одиночестве без возможности вернуться домой пугала. Леони схватила Иллая за хлопковый белый рукав, сжала с такой силой, что ткань скрипнула и порвалась. Он то ли улыбнулся, то ли ухмыльнулся, то ли нахмурился – в темноте не разобрать, – перехватил ее ладонь в свою и сделал шаг вперед, утягивая за собой.
Тело пронзило током на секунду, и вечерний пляж с накатывающими на берег бушующими волнами остался далеко позади. Дверь за их спинами затрепетала, начала сжиматься, превращаясь в микроскопическую точку.
Портал захлопнулся. Путь назад был отрезан.
7Город движения, город контрастов
Со всех сторон атаковали звуки. Оглушали, отправляли в нокаут, впивались в барабанные перепонки, прогрызали в них огромные дыры и набивались в гудящую черепную коробку. Кричали дети, визжали тормоза и сирены автомобилей, кто-то болтал, кто-то смеялся. Торговцы уличной едой зазывали покупателей, наперебой расхваливая одурманивающе пахнущие крендели с корицей и зажаренные во фритюре куриные ножки в сырном соусе.
За звуками Леони едва могла разглядеть обвешанные мерцающими рекламными баннерами небоскребы, разрывающие бледно-голубое небо, и толпы людей, снующих туда-сюда по переполненной машинами и уличными артистами. Перед ней лежал огромный город, казавшийся в несколько раз больше и выше башни, куда они с Иллаем зашли секунду назад. Но, кроме этой аномалии, он казался абсолютно… человеческим. Настолько, что Леони даже расстроилась.
Вспомнив, что на ее тело намотан кусок старого брезента, девушка спряталась за спину нового знакомого, но никто и не думал обращать на них внимание, тем более что колорит публики обескураживал.
Здесь смешалось все: совершенство и уродство, расы и народности. Мало кто в отдельности был красив той надуманной человеческим социумом красотой, зато каждый интересен по-своему. Впервые в жизни Леони оказалась среди себе подобных и обомлела от накатившего чувства облегчения, смешанного с ноткой раздражения: все-таки она привыкла быть одной на миллион. Здесь же даже кусок брезента не делал ее особенной.
– Пошли, – потянул ее за руку Иллай, украдкой оборачиваясь и наблюдая за тем, какой эффект на незнакомку произвел его мир. – Тебе надо переодеться.
Они вошли в первую же дверь, за которой открывался небольшой абсолютно белый зал с рядом примерочных, всего около двадцати штук. К ним сразу поспешила девушка – выше Леони примерно на голову, она была еще и очень полная, что не мешало ей довольно ловко передвигаться.
– Чем могу помочь? – улыбнулась она, наклоняясь и впиваясь в лицо Леони острым взглядом слишком близко посаженных, чуть раскосых глаз.
– Девушку нужно переодеть, – усмехнулся Иллай и вытолкнул Леони вперед. – Иди, не дрейфь. Я подожду на улице.