В фотостудии было душно. Маленькое пространство с белыми стенами явно не предназначалось для такого количества народа и еще большего количества ламп. Переодеваться приходилось здесь же, под внимательными и жадными взглядами собравшихся поглазеть парней, мнящих себя профессионалами, а на деле – просто любителей обнаженных женских тел. Правда, увидев совершенно плоскую грудь и едва округлившиеся лишь для того, чтобы не спадали брюки, бедра Леони, многие теряли интерес.
На Леони было короткое узкое черное платье, усыпанное пайетками, и клетчатый пиджак размеров на десять больше – он доходил девушке почти до колен, раздувал узкие плечи и полностью скрывал рукавами кисти до кончиков пальцев. Босые ноги, тощие и длинные, выглядывали из-под него слегка чудаковато. Но сильнее всего, до неузнаваемости, менялось лицо: подведенные толстым черным карандашом глаза, густо намазанные ресницы, зачесанные на гель, казавшиеся угольными волосы, ярко-красная помада, от которой тонкие губы превратились в ниточки. В такой Леони с трудом можно было узнать ту девчонку, которая ловила насекомых в широкие штаны, рассекая поле высокой травы на стареньком велосипеде.
– Ты сегодня мертвая, Клео.
«Леони», – преисполненная равнодушием, машинально поправила девушка в своих мыслях.
– Что мне сделать? Налить тебе? Эй, Габби, налей этой…
Не сумев подобрать нужного слова, фотограф так эмоционально зажестикулировал, что чуть не запутался в собственных руках и даже вроде как удивился, увидев в них камеру.
Принесли пластиковый стаканчик с дешевой водкой. Чувствуя, что ее сейчас вырвет от одного запаха, и мысленно радуясь, что так ничего и не ела после того последнего кусочка хлеба с паштетом и кислым яблочным вареньем, Леони поморщилась, аккуратно взяла стакан за промявшиеся под пальцами бока, выдавила благодарную улыбку и отставила пойло в сторону.
– Я в порядке, Франсуа, – крикнула она в спину раздосадованному фотографу, уже закусывающему содержимое своего стакана шоколадной конфетой из неизвестно откуда появившейся здесь еще в прошлом месяце коробки.
– Давай, начали, – осипшим от водки голосом прокричал Франсуа и поднес камеру к лицу. – О, так-то лучше. Ты самое удивительное создание, которое я видел, малышка.
Хлопнула дверь, сквозняк принес в фотостудию желанный свежий воздух, и Леони прикрыла глаза и потянула носом, вытягиваясь вперед навстречу свободе.
– О! Замри! Не шевелись! На меня. Чуть-чуть поворот влево. Да, вот так. Отлично, на сегодня все.
Леони привычно ссутулила спину и липкими потными пальцами размяла уставшие от натянутой улыбки мышцы лица.
– Привет.
Робкий голос заставил вздрогнуть.
В дверях стоял Стивен – друг и сосед. Он, кажется, писал, что хочет зайти за ней на студию (исключительно потому, что будет проходить мимо именно в это время) и отвести в кино на очередной фильм про супергероев. «Или, хочешь, пошли на мелодраму».
Леони приветливо заулыбалась, помахала рукой и, подхватив так и нетронутый стакан водки, унеслась за увешанный одеждой стеллаж, чтобы переодеться в широкие, к вечеру становившиеся уже неприлично мятыми брюки и пропахшую потом рубашку. Не хотелось идти домой, а потому предложение купить по ледяному лимонаду и взять самое большое ведро сырного попкорна стало звучать очень заманчиво. И было все равно, супергерои будут на экране или сопливые страдания очередной дамы, объятой пламенем неразделенной любви.
Стивен что-то бормотал, пока катил ее велосипед к кинотеатру, а Леони пялилась по сторонам, увлеченная яркими нарядами девушек, спешивших на свидание или встречу с друзьями.
– Ты никогда не думал, что не принадлежишь этому миру?
Вопрос Леони застал врасплох даже ее саму.
– Что? – очнулся от полудремы Стивен.
Девушка посмотрела на него, словно видела впервые. Такой же высокий и худой, как она, с вечно взъерошенной копной волос. Стивен был, пожалуй, симпатичным, вот только она ничего не чувствовала к нему. Но сейчас подумала, что совсем его не знает, хотя они росли вместе и дружили лет с пяти после катастрофы, унесшей жизни его родителей.
– Ну смотри. Все такие красивые. Нарядные. Куда-то идут.
– Мы тоже куда-то идем, – возразил Стивен. – И ты… тоже красивая.
– Нет. Ты не понимаешь. – Она уже пожалела, что завела этот разговор. – Многим повезло родиться в нормальной семье, где есть… хотя бы понимание, что такое здоровые отношения. Им не страшно вот так бежать на свидание вслепую, например.
Леони остановилась и обвела взглядом небольшую площадь, на противоположной стороне которой как раз стояло обновленное только этой весной здание старого кинотеатра. Она разглядывала девчонок, но не тех, кто сбивался в стайки, и не тех, кто спокойно листал новостную ленту в телефоне. Ее притягивали те, кто высматривал в толпе более или менее симпатичного парня и провожал взглядом, полным надежды: «Опять не тот…»
– Смотри. Видишь? Они все. Они не знают, кого ждут. Видишь?
– Ну… – неуверенно пробормотал Стивен и посмотрел на часы. – Сеанс скоро начнется.
– Вот. А я бы… Мне кажется… Никогда бы… Не решилась. Понимаешь?
Молодой человек пожал плечами и толкнул велосипед дальше по выщербленному асфальту.
– Ничего ты не понимаешь, – спокойно констатировала факт Леони и поспешила за ним.
– Так вот. Думаю, получится скоро переехать. – Стивен как будто продолжил только что оставленную мысль, но для Леони ее начало осталось загадкой.
– А?
– Я говорю… Ты вообще меня слушаешь? – Он бросил на нее быстрый взгляд, но тут же стушевался под внимательным взором разноцветных глаз, кажущихся еще ярче на усыпанном веснушками лице: левый чистый, небесно-голубой, а правый – с широким, рваным, словно языки пламени, темно-золотым ободком вокруг зрачка. – Я говорю, на работу устроился. И вот. Переезжаю скоро на другую квартиру. Подальше от этого клоповника…
– Переезжаешь?!
Паника. Раньше такие чувства у Леони вызывало только близкое присутствие огня. Переезжает!
– Ты же не можешь меня бросить, Стиви, – заканючила девушка, цепляясь за тощее плечо друга и вгоняя того в краску.
– Так… это… Переезжай со мной.
От этой нелепицы невозможно было сдержать смех, и Леони зажала рот рукой, пытаясь унять подступивший хохот. Переехать? Со Стивеном?
Не в этой жизни.
– А я тоже переезжаю, – неожиданно, сама не понимая почему, соврала девушка.
– Куда?
– А вот. Потом скажу. Пошли, скоро начнется!
Ледяной лимонад обжигал нёбо и пищевод, утяжелял пустой желудок, а попкорн приятно скрипел на зубах. Хорошо, что завтра воскресенье – можно снова приехать в мастерскую к Этьену и – если повезет – нормально поесть.
На экране носились супергерои, мелькали красные и синие плащи, взрывались машины и дома. А Леони могла думать только об одном: ей не выжить в одиночку в месте, кишащем почуявшими свободу сиротами. То, что они творили (включая утренний труп на увитом плющом козырьке подъезда), не влезало ни в какие рамки, а ночные долбежки по дверям доводили до безумия. Если бы крохотная, всего на одну комнату, квартира принадлежала ей, можно было бы ее продать или сдать в аренду. Но жилплощадь досталась Леони от государства только на время – что-то там случилось с очередью, по которой ей полагались собственные квадратные метры.
К середине фильма Леони начало клонить в сон. Уткнувшись виском в плечо Стивена, она прикрыла глаза и сквозь дрему попыталась следить за сюжетом.
– Эй, эй, сейчас самое интересное… – возбужденно прошептал Стивен, но девушка уже спала.
– Баммм-баммм-баммм.
Звук вибрировал на железном полотне входной двери, пробирался по стенам, волной прокатывался до дивана, где, скрючившись, спала Леони. После первого удара девушка вздрогнула. После второго распахнула испуганно глаза. После третьего села на диване, вцепившись в тонкий плед, которым укрывалась в летние ночи.
– Баммм-баммм…
Кто-то очень настойчивый стоял по ту сторону двери и колошматил по ней явно чем-то тяжелым.
– Мать твою, – процедила Леони, резко вдохнула, задержала дыхание, пытаясь угомонить разволновавшееся сердце.
Уже через минуту она окончательно успокоилась, хотя незнакомец и не думал уходить – к ударам прибавились голоса, шум борьбы, женский истеричный крик.
– Баммм-баммм-баммм!
По босым ступням пробежал сквозняк из приоткрытого на ночь окна. Леони поежилась от приятных мурашек, побежавших по телу, и подняла лежавшие тут же шерстяные носки – она могла замерзнуть даже в жару, но всегда спала только с голыми ногами.
– Баммм-баммм-баммм…
Уснуть не получится. Можно, конечно, вызвать полицию, но как бы ни стало еще хуже: стукачей в их маленьком сообществе не жаловали.
– Может, позвонить Стивену? – пробормотала задумчиво девушка и бросила взгляд на часы: два ночи. – Стивен, Стивен…
Снова крик, резкое «Пшла отсюда!» и знакомое «баммм-баммм-баммм». Леони закатила глаза, прошла на маленькую, всего четыре метра, кухоньку, осушила залпом стакан воды. Открыла холодильник, прекрасно зная, что там нет ничего вкусного, изучила полупустой пакет молока, тарелку недоеденных макарон с сыром и одинокое надкушенное яблоко. В животе предательски заурчало, и вспомнился хлеб, пропитанный смесью яиц, карамельного сахара и корицы.
– Баммм-баммм-баммм!
Пройдет еще несколько минут, и незнакомец: кем бы он ни был, угомонится. А если нет – Стивену придется проснуться и спустить свою тощую задницу на этаж ниже.
– А кому сейчас легко? – философски пожала плечами Леони, глядя на свое мутное отражение в темном окне, за которым высилась многоэтажка.
Несколько окон бликовали мягким голубым светом: кто-то смотрел телевизор. В одном подрагивало пламя свечей, расставленных на подоконнике. Интересно, как живут люди с нормальными соседями, которые не устраивают балаган каждую ночь? На секунду захотелось стать невесомой, перенестись через прохладу улицы и заглянуть туда, где колыхался огонь свечей.