Падение ускорилось. Она не скользила в зыбучих песках, а летела вниз, словно с детской горки.
Глотая воздух, как мучимый жаждой путник глотает воду, Леони чувствовала, как мельчайшие песчинки забивают горло, но это было неважно – она дышала! Значит, есть шанс на спасение!
И спасение действительно пришло: падение прекратилось, пески мягко и аккуратно выкатили ее на усеянную травой и цветами поляну.
Пытаясь проморгаться и присмотреться, Леони потерла глаза, не понимая, где оказалась. Поискала взглядом остальных – все были здесь. Из груди вырвался вздох облегчения, а потом пробрал дикий истеричный смех. Слезы застилали глаза и смешивались на щеках с веснушками и прилипшими песчинками, но остановиться было выше ее сил. Почувствовав, как подкашиваются ноги, Леони упала на колени и зарыдала.
– Ты чего? – Мягкая ладонь легла на вздрагивающую спину. Софи присела рядом, обхватив плечи подруги руками, и прижалась к макушке щекой. – Все хорошо. Все ведь хорошо.
Потребовалось время, чтобы Леони пришла в себя, села и огляделась вокруг.
Пустыня скрывала в недрах сказочный оазис, окруженный песчаными стенами, которые прятали его от любопытных глаз тех, кому тут не место. Вся земля была усеяна травой и цветами, пахнущими так сильно и терпко, что перехватывало горло и казалось: ты не вдыхаешь воздух – ты пьешь его, словно нектар самих богов. Дальше, за цветочной полосой, растянувшейся метров на двести в ширину, застыл идеальной формы пруд, опоясывающий Город по периметру. В нем висели розовые и белые кувшинки, и то и дело к поверхности выплывали диковинные рыбки, которые высовывали жадные рты, словно ждали, что их кто-то покормит. Но вдруг поверхность вздыбилась, взлетели струи воды, отбрасывая на несколько метров крупные капли. Фонтаны жили, дышали, менялись, приобретали причудливые формы, а потом снова затихали, и поверхность пруда успокаивалась и превращалась в стеклянную гладь. Дальше тянулись дома. Сначала низкие, одноэтажные, спроектированные в разных стилях – от барокко до модерна, они сменялись высотками, тянущимися ввысь, до неба. Слева стояло здание в форме луны, а справа – в виде палящего солнца. На него невозможно было смотреть без опасения ослепнуть, но и невозможно было оторвать взгляд: по фасаду бегали мельчайшие огоньки, принимая различные формы, словно танцевали невероятный танец, постоянно меняясь, то взмывая вверх, то опускаясь вниз.
– Хранилище, – выдохнул Иллай.
Леони вздрогнула и обернулась на него, глядя перепуганными глазами. Сейчас почему-то показалось, что все, что они прошли до этого момента – только детские забавы. Именно сейчас, именно здесь начнется настоящее приключение, которое либо погубит их, либо поможет спасти связанные навеки миры.
– Это оно и есть? – с придыханием спросила Софи. – Я никогда тут не была.
– Да, – кивнул Иллай. – Я был тут однажды – когда нас учили перемещаться, то водили везде. Но почему-то совершенно не помню, чтобы мы попадали сюда сквозь пески.
– Дженга меняется, – мрачно бросила Лираэлла. – Стихия огня дает о себе знать – выжигает все до пустыни. Та Комната с дымом сгорела, потом льды начали таять… А тут…
– Возможно, – кивнул Иллай, всматриваясь вдаль.
– И… как мы собираемся туда попасть? – спросила Софи.
Никто из них не понимал, что делать дальше, но почему-то внутри каждого теплилась надежда, что они что-нибудь обязательно придумают. Просто говорить об этом не хотелось, чтобы не спугнуть удачу.
– Давайте осмотримся, – предложила Леони, устало поднимаясь на ноги. – Надо поесть, переодеться и немного отдохнуть.
– Думаю, с этим проблем не будет, – облегченно улыбнулся Иллай.
Они прошли по усеянному цветами полю, умылись в пруду, распугав назойливых рыбок, и пошли вдоль берега в надежде отыскать проход, чтобы не пришлось нарушать спокойствие этого зеркального мира.
Мосты располагались через каждые пару километров и вели на другую сторону по мраморным белым плитам, на которых бликовали лучи солнца, отражаясь от воды.
Дом, находящийся сразу у моста, оказался свободным, а значит, можно отдохнуть, снять надоевшую, мокрую насквозь одежду, принять горячую ванну и поужинать перед тем, как завалиться спать часов на десять, а лучше – двадцать.
Леони заняла комнату на втором этаже с одной-единственной кроватью с резным изголовьем, высокими, в полный рост, зеркалами, длинным аквариумом во всю стену и белоснежным мягким диваном, расположившимся у окна. Из мебели больше ничего не было. Зато из комнаты вели две двери: одна – в выложенную бледно-розовой плиткой ванную, по центру которой располагалась гигантская ванна с бронзовыми кранами и ручками, вторая – в гардеробную, увешанную одеждой на любой, даже самый притязательный вкус.
Здесь все было чистое, новенькое, словно только-только отъехала от ворот бригада ремонтников, а мебельщики закончили работу. Леони не привыкла к такому: максимум роскоши видела в том отеле, который они снимали с труппой огненного шоу. Там к ней обращались не иначе как «мадемуазель», пропускали вперед, галантно распахивали двери. Но здесь, несмотря на отсутствие обслуживающего персонала, был совсем другой уровень. И, пожалуй, Леони еще никогда не ощущала себя настолько чужой.
Рядом с ними жил, гудел, взрывался смехом и утопал в роскоши мегаполис, по меркам людей претендующий на звание самого богатого города в мире. Но ни Леони, ни остальным путникам, измученным последними испытаниями, не хотелось никуда выходить.
Следующие несколько часов Леони провела одна в комнате, спала, выбиралась на балкон, где ложилась, подстилая на бетонный пол несколько подушек, и наслаждалась солнечными лучами, представляя, что недалеко журчит речка, а в кармане лежат эклеры из пекарни Элен. Здесь еды было много, даже слишком, но оказалось, что особый вкус добавляет не возможность использовать изысканные ингредиенты, а любовь повара, чего тут, в этом бездушном магическом мире, явно недоставало.
Несколько раз Леони поймала себя на мысли, что скучает по людям. Простым, раздраженным, вечно недовольным, кричащим, но совершенно искренним в таком поведении. Гораздо сложнее для нее было переносить тех, кто лицемерно прятал истинные мотивы и мысли за маской приятного человека.
Настала ночь. Пришло очередное утро. Горячая ванна, махровый халат, удобный мягкий костюм, идеально севший по фигуре, зеленые в красный горох кроссовки. Леони спустилась вниз первая – и вдруг, сама не зная почему, достала из неиссякаемого шкафа простой белый хлеб и начала жарить тосты, вымачивая в смеси из яиц, корицы и коричневого сахара.
– Доброе утро, – зевнула Лираэлла, забираясь на стул рядом с барной стойкой, и удивленно уставилась на хлопочущую у плиты подругу. – Ты чего это?
– Вот, решила приготовить французские тосты, – улыбнулась девушка. – Это вкусно! Еще сварила какао. Но если не хочешь, есть кофе. И сливки.
– Да тут все есть, – вздохнула Ли и потянулась за кофейником.
– Это плохо?
– Почему? Отлично. Чувствуешь себя… Словно принцесса в изгнании.
Лираэлла рассмеялась и запихнула в рот кусочек тоста. Потом второй, и еще один. Было так приятно смотреть, как кто-то ест твою несовершенную еду и не морщится, что Леони рассмеялась – последнее время в ней сидело чувство, что обязательно надо чему-то соответствовать: фениксийскому происхождению, высокопоставленной матери, чужим ожиданиям… Но сейчас она словно вернулась на кухню мастерской Этьена Ле Гро, а он сам, казалось, вот-вот зайдет сюда и скорчит привычно недовольное лицо с едва заметной ухмылкой в уголках губ. Нестрашное и необидное.
– Думаешь, все получится? – внезапно спросила Лираэлла.
Леони напряглась. Момент был испорчен. Отмалчиваться и скрываться за стенами чужого мира бессмысленно – очень хочется вернуться в собственный.
– Думаю, надо постараться, – обтекаемо ответила Леони и посмотрела на только что вошедшего Иллая. – Привет. Я пожарила тосты. Будешь?
– Тосты? – заспанным голосом переспросил молодой человек. – Давай. Чего это ты?
Леони только пожала плечами, положила в тарелку пару тостов, щедро полила кленовым сиропом и придвинула ближе горячий кофейник.
– Вкусно, – хохотнула Ли, увидев, что Иллай рассматривает тосты, подгоревшие с одной стороны, с подозрением и не решается попробовать. – Выглядят не очень, но вкусно.
– Сама ты выглядишь не очень, – рассмеялась Леони, пытаясь скрыть нарастающее напряжение.
Софи спустилась, когда уже заканчивали завтрак.
– Я думаю, нам нужно поговорить, – выпалила Леони, не дожидаясь, пока жница хотя бы нальет себе чашечку кофе.
– Иллай, расскажи свой план, – поддакнула Ли, подтолкнув Иллая в плечо. Очевидно, они успели уже все обсудить.
Иллай помолчал, рассматривая что-то невероятно занимательное в своей тарелке, а потом откинулся на спинку стула и осмотрелся по сторонам, избегая касаться взглядом присутствующих.
– Я знаю, что жнецы умеют накапливать энергию. Как аккумуляторы. Батарейки… И достаточно много. Я подумал, что это может пригодиться, когда мы… Когда нам придется сразиться с теми, кто удерживает Главную Хранительницу Огня в плену.
– Ты уверен, что она в плену? – переспросила Софи. – Я в этом сомневаюсь. Вполне может быть, что ее… давно нет. Совсем.
– Может быть, – не стал спорить Иллай. – Но это дела не меняет. Как бы там ни было, придется убрать с дороги тех, кто ее похитил и, возможно, убил.
Леони вздрогнула и опустила глаза, боясь, что кто-нибудь прочитает в них нарастающую панику. Она избегала мыслей о том, что мать мертва. Она избегала даже думать, что Хранительница и есть ее мать. Так было проще абстрагироваться, снизить значимость пройденного пути и того, что еще предстоит пройти. Жизнь научила: излишние чувства мешают быть объективной.
– Хорошо, допустим. И как попасть в Хранилище? – сложила руки на груди Софи.
– Вообще-то, я думал, ты расскажешь, – ухмыльнулся Иллай.
– Я?! Единственное, что я знаю: туда допускаются только старшие жнецы. Мне до них еще расти и расти. У нас забирают энергию, как только мы попадаем на остров. С ней нас даже не пускают внутрь Дженги. Потом, насколько я понимаю, ее везут сюда и складируют. А когда нужно – достают и передают Хранительницам.