— Что нового на базе, Мак? — спросил Клиф водителя-капрала.
— Нового? Ничего особенного. В клубе сержантского состава появились на стенах намалеванные на бархате голые экзотические красотки, такие же, как и в офицерском клубе «Плэйбой». Официанток-вьетнамок ежемесячно проверяют на «детекторе лжи», так что бдительность на высоте. Каждую ночь ведем обстрел вокруг базы, перепахиваем рисовые поля минами, устраиваем фейерверки из ракет. Что еще? Южновьетнамские «красные береты» почему-то стали «черными беретами», но, перекрасившись, не начали лучше воевать. Воюют из-под палки, не то что Вьетконг. Обучает их один экс-нацист, подполковник Фриц Шарне.
— Знаю, этот немец унаследовал пивной завод в Милуоки. Ему есть что защищать.
— Пожалуй, опять дождь хлынет. Уже накрапывает.
— Зарядили дожди, с мая идут не переставая.
Подъехали к центральным воротам базы.
— На пристань! — сказал Клиф.
— О’кей!
Водитель включил радиоприемник. Сайгон передавал знаменитый марш «Полковник Боуги» из фильма «Мост на реке Квай». Клиф стал машинально подсвистывать музыке, поглядывая по сторонам. Мимо проносились оливкового цвета бронетранспортеры на гусеничном ходу и четырехосные ХМ-656 с белыми звездами и надписями: «Армия США». По обе стороны шоссе лес был вырублен на пятьсот ярдов. Шоссе охранялось стрелковыми взводами, и все же по свежезалатанным воронкам было видно, что партизаны ухитрялись частенько закладывать мины. Говорят, военная полиция в Сайгоне задержала пожилого крестьянина — он тащил с базара целый мешок пятифунтовых противотанковых мин № 1…
Хорошо, что здесь недалеко: от Ня-Чанга до Сайгона 188 миль, а до пристани — всего десять минут езды.
Через полчаса после отъезда Клифа Шермана из боковых ворот базы на ту же пристань выехал бронетранспортер М-113. На носу и корме его белела надпись: «Ноев ковчег». Вел транспортер сержант первого класса Элвин Смит. Рядом с ним беспокойно ерзал капитан Роберт Мараско. Он шарил глазами по зеленой стене джунглей и то и дело поправлял сползавшие с потного переносья солнцезащитные очки.
Сержант Смит косо взглянул на двадцатисемилетнего капитана. Сноб, хлыщ и выскочка. За три года стал капитаном. Любитель мокрых дел. Потому и сделал карьеру. А он, Элвин Л. Смит-младший, в сорок один год, прожив более полжизни, пройдя огонь и воду, всего-навсего сержант…
Подобно многим сержантам и рядовым солдатам армии США во Вьетнаме, Смит ненавидел собственных офицеров, военную полицию и весь уклад армейской жизни больше, чем противника. Но эту, ежедневно подогреваемую ненависть приходилось, конечно, скрывать.
— Куда мы везем этого гука? — поинтересовался Смит. — Купать его будем? Учить плавать?
— Не твоего ума дело! — огрызнулся капитан, забыв о показном демократизме, распространенном среди армейской элиты. — Делай свое дело, сержант, да помалкивай! Тут большая политика.
— Ребята говорят, его здорово пытали, — проговорил, пыхтя сигаретой, сержант Элвин Смит. — Даже после того как он прошел «детектор лжи», «инъекцию истины» в вены и весь круг диснейленда, он ни в чем не признался. Я был первым, кто заподозрил его в измене, но, может, это действительно не он?.. Не знаю, капитан, — продолжал Смит нерешительно. — Возможно, я покажусь вам наивным, но полевое наставление ФМ-15 категорически запрещает пытать пленных…
— А я тебе напомню, Смит, — резко сказал капитан Мараско, — что пункт «джи» параграфа 70 полевого наставления ФМ-31-21 прямо предписывает «терроризировать и уничтожать коллаборационистов»! И результаты допроса как раз подтвердили, что ты был прав. Он двойной агент.
Капитан Мараско лично помогал майору Крю, своему непосредственному начальнику отряда Б-57, допрашивать гука. В этом приняли участие также его однокашники из учебного центра «зеленых беретов» в Форт-Брагге капитаны Бадж Уильямс и Леленд Брамли и начальник разведки 5-й группы специальных войск майор Томас Мидлтон.
Все началось с трофейной фотопленки, захваченной «зелеными беретами» при налете на лесной лагерь вьетконговцев. Когда пленку обработали, сержанту Элвину Смиту, рассматривавшему кадр, запечатлевший группу вьетконговцев, показалось, что один из партизан — не кто иной, как Чиен Тхай Кхак, тайный агент «зеленых беретов». Смит сообщил о своих подозрениях начальству. «Значит, Чиен — двойной агент, — скоропалительно решили в штабе. — Значит, это он выдал двух наших агентов!»
Майор Крю придумал «двойнику» срочное дело в Сайгоне. Как только тот явился туда из Камбоджи, первый лейтенант Шерман арестовал его и доставил в Ня-Чанг.
Сличив роковую фотографию с живым Чиеном, в Ня-Чанге заколебались: «Черт его знает! Все они на одно лицо, эти азиаты!» И решили подвергнуть вьетнамца допросу при помощи «детектора лжи». По мнению «полиграфиста», кровяное давление, пульс и дыхание Чиена показывали подозрительные скачки, отклонения от нормы — при двух вопросах: «Работаете ли вы на партизан?» и «Не нарушали ли вы правила безопасности?»
По сути дела, «детектор лжи» — это комбинация медицинских приборов для измерения кровяного давления и снятия кардиограммы. Чиена посадили перед столом, ва которым сидел майор Крю. На столе установили пульт с кнопками, регуляторами, проводами и штекерами электродов и батарей. С вьетнамца сорвали рубашку, к запястьям прикрепили электроды.
— Имел ли ты тайную связь с Ви-Си? — спросил майор Крю.
Смуглый лоб Чиена сразу покрылся потом. Он судорожно глотнул.
— Нет! Никогда! — ответил он.
Стрелки приборов зафиксировали сильное волнение допрашиваемого: подскочило кровяное давление, чаще забилось сердце. Однако майор Крю понимал, что он и сам волновался бы, поменявшись местами с Чиеном.
Простым вьетнамцам на допросах обычно грозили, что этот страшный американский аппарат убьет их током, если они скажут неправду. Но Чиена не так просто было провести.
— Взгляни-ка на эту фотографию. Ведь это ты стоишь с Ви-Си, не так ли?
— Нет, нет! Это не я!..
Стрелки снова задергались.
Для порядка довели допрос до конца, составили и подписали протокол.
Ставя размашистую подпись, майор Крю вздохнул.
— Пожалуй, ясно, что парень врет, — сказал он. — Ничего! Устроим ему пару «прогулок» — заговорит как миленький.
Новый допрос майор Крю начал, предложив Чиену чашку кофе и сигару, но уже через пять минут схватился за «кабар» — кинжал с десятидюймовым лезвием.
Как-то майор Крю признался капитану Мараско, что, прилетев во Вьетнам, не мог себе представить, что будет бить и пытать вьетнамцев. Но потом привык. «Сначала бьешь нехотя, для достижения эффекта, потом лупишь со злости, а в конце концов мордуешь уж и с удовольствием».
— Может быть, он и в самом деле не виноват? — усомнился сержант Смит.
Но майор Дэвид Крю твердо уверовал, что разоблачен крупный вражеский агент.
Об этом он доложил шефу разведет майору Томасу Мидлтону.
У «зеленых беретов» существует давнее правило: если агент соскальзывает по шкале надежности — скажем, от А-1 до Е-5, то есть от высшей степени надежности до крайней степени ненадежности, — его надо «заморозить», нейтрализовать.
— Нейтрализовать двойника можно по-разному, — раздумчиво сказал похожий на профессора шеф разведки майор Томас Мидлтон. — Можно выслать из страны — наказание для предателя слишком мягкое. Можно посадить за решетку. Вам, капитан, не приходилось бывать на острове Коншон? Этот остров расположен в Изумрудном архипелаге, в шестидесяти милях от берега. Размером он с Манхэттен, в семи концлагерях находится около двухсот тысяч заключенных. Есть там и «зоопарк», где четыреста мужчин и женщин содержатся в восьмидесяти клетках для тигров. Убежать оттуда трудно. Но для полной гарантии с этим подонком надо покончить навсегда. Убрать, и точка.
С этим предложением майор Мидлтон пошел к командующему 5-й группой специальных войск США во Вьетнаме полковнику Роэлту.
Полковник Роэлт предусмотрительно позволил в Сайгон резиденту ЦРУ. Выслушав Роэлта, резидент ответил довольно двусмысленно:
— Данных против этого агента у нас нет, но поскольку он, по-видимому, «засвечен», у вас не остается выбора.
Подумав, он прибавил:
— Соблюдайте максимальную осторожность.
Майора Крю насторожила такая необычная нерешительность резидента, хотя он понимал, что их разговор наверняка подслушивала своя же военная контрразведка.
— Что-то они там осторожничают, полковник, — сказал он Роэлту. — Им этот вьетнамец не нужен. Нам тоже. Может быть, лучше передать его союзникам? Воюют они скверно, зато со своими расправляются мастерски. Пусть таскают за нас каштаны из огня.
— Ни в коем случае, Крю! — отрезал Роэлт. — Вам прекрасно известно, что мы можем делиться с союзниками выигрышем, но свои карты показывать им не имеем нрава. Они не должны знать о наших операциях на границе Камбоджи и Лаоса и внутри этих стран. Этого гука нам надо убрать самим.
Дело было поручено капитану Мараско. Тот, большой выдумщик, предложил:
— Сбросим мистера Чиена в море с вертолета! В нашей 14-й авиабригаде особого назначения ребята надежные.
Но майор Крю сухо ответил:
— Будет слишком много брызг. Воспользуетесь нашим катером.
Медики всадили Чиену в вену сильный наркотик. Он и без того был почти готов после десяти дней допросов и пыток.
И вот вечером в пятницу 20 июня 1969 года к пирсу в заливе Ня-Чанга подкатил «Ноев ковчег» — оливкового цвета бронетранспортер с белой звездой и буквами ЮСАСФВ — специальные войска армии Соединенных Штатов во Вьетнаме.
Вылезая из кабины, капитан Мараско с подозрением взглянул на сержанта Смита: что-то этот тип слишком много потеет, глаза бегают — струсил, что ли?
— Ты останешься здесь, сержант, — сказал капитан. — Подождешь, пока мы вернемся.
Двое ехавших в кузове «зеленых беретов» быстро перетащили бесчувственное тело вьетнамца на причаленный к пирсу катер, где их уже ждал прибывший на пристань немного раньше первый лейтенант Клиф Даллас Шерман.