Лакрицина повертела головой. С одной стороны лысина смотрелась вполне даже неплохо, но с другого бока рваная рана и рассеченная бровь выглядели просто чудовищно. Анна достала из аптечки лейкопластырь. Сначала она залепила бровь, затем несколькими лентами пластыря скрыла рану на голове.
Она вернулась в комнату и оделась в джинсы, футболку, свитер и куртку-дождевик, которую тоже нашла в шкафу. Немного поколебавшись, решила не маскировать лысину, рассудив, что если все будут пялиться на ее обритую голову, то никто не запомнит лицо.
Анна вышла из дома и замерла посереди двора: что дальше? Идти до города пешком? А там? Как найти деньги? И в этот момент ее взгляд упал на перевернутую инвалидную коляску Марии, которая так и осталась лежать за углом дома. Лакрицина немного опешила от своих мыслей, но тотчас прогнала неловкость и сомнения, решив, что после стольких убийств, соучастницей которых она стала, притвориться инвалидом будет не самым тяжелым преступлением. Анна подняла коляску, волоком вытащила ее за пределы двора, закрыла калитку в железных воротах на ключ и огляделась. Улица была пустынна, дома рядом стояли с забитыми ставнями, скорее всего, там уже давно никто не жил. Чуть поодаль небольшой домик был явно жилой — в огороде сушилось белье, а еще дальше стоял коттедж с очень высоким бетонным забором и тоже с железными воротами.
— Черт-те что, но найти здесь беглого преступника будет очень трудно, — ухмыльнулась Анна и села в инвалидную коляску. Все-таки она испытала что-то вроде приступа необъяснимого стыда, но постаралась взять себя в руки и неуверенно покатилась в сторону остановки общественного транспорта.
Лакрицина стерла руки в кровь и отругала себя за непомерную тупость — она просто не догадалась взять с собой перчатки, и теперь ее ладони от постоянного соприкосновения с колесами коляски покрылись кровавыми мозолями. Анна добралась до автобусной остановки и остановилась, чтобы перевести дух и подуть на руки.
— На, матушка, возьми на хлеб. — Худенькая старушка положила Анне на колени пятьдесят рублей, бабулька решила, что Лакрицина с протянутой рукой просит милостыню. Аня вспыхнула всем лицом, ей было так стыдно, так нестерпимо совестно, что и словами не передать. Но деньги были нужны, и поэтому она лишь тихо поблагодарила старушку, так и не решившись поднять на нее глаза.
Глядя на бабульку, Анне стали подавать милостыню и другие женщины, которые находились на остановке, и только мужчины презрительно отворачивались.
— Пусть работать идет, — пробубнил толстый парень в засаленной куртке, он держал бутылку пива. — А то совсем обленились эти бабы. — Свободной рукой он поправил свое хозяйство.
Анна растерялась. С одной стороны, деньги на проезд были очень нужны, а с другой — ей было невыносимо стыдно, так, что горели щеки.
— Она больная, — запричитала старушка с семечками, — вон, и волос-то нет, куда ей работать?
— Пусть работает! — громко рыгнул толстый парень и смачно сплюнул себе под ноги.
Лакрицина не спорила, не возражала, она просто не убирала открытые ладони, куда добрые жители Ежайска накидывали ей мелочь. Когда собранная сумма составила около двухсот рублей, Анна решила прекратить эту пытку, потому что теперь денег хватало на проезд туда и обратно, и даже на интернет-салон при условии, что она весь день не будет есть.
Подошел пригородный автобус, который Анна терпеливо дожидалась под сочувственными, презрительными и осуждающими взглядами честных граждан, и теперь перед Лакрициной встала неожиданная проблема: как попасть внутрь? Оказывается, подошедший автобус был совершенно не приспособлен для перевозки колясочников, мало того, даже если бы Анна каким-то чудом попала в него, там было бы просто не развернуться другим пассажирам. Лакрицина в панике заметалась по остановке, ее нервные действия не остались незамеченными. К ней подошел коренастый мужчина в выцветшей куртке и склонился прямо к ее лицу.
— В автобус надо? — спросил он, обдавая Анну волной крепкого перегара.
— Да, — ответила она, стараясь не дышать с ним одним воздухом.
— Сейчас организуем! — Мужик схватил коляску и покатил впереди себя. — А ну, разойдись! Девушке надо в автобус попасть! А ну, в стороны, кому говорю!
Он орал настолько громко и грозно, что моментально все подходы к автобусу освободились. Мужик приподнял коляску с одной стороны, с другой за нее схватился молодой парень, до этого с невозмутимым видом стоявший неподалеку. Анну вместе с коляской загрузили в салон и оставили на задней площадке, разогнав нескольких бойких толстух в спортивных костюмах.
— На другом поедете! — мрачно сообщил им мужчина с перегаром и хрустнул пальцами. И с ним никто не стал спорить.
Анна настолько вымоталась со всеми этими действиями, что подумала: какие же героические люди — те, что вынуждены вот так передвигаться каждый день, каждый час и каждую минуту своей жизни! Кондуктор, немолодая женщина с адски грязными волосами, подошла к Анне и долго на нее смотрела, затем все-таки взяла деньги за проезд и ушла в начало салона со словами:
— Самое главное — это здоровье! Не приведи господь такое…
Полтора часа Анна смотрела в окно и практически ни о чем не думала, у нее не было плана, что делать дальше, она просто решила положиться на интуицию. На автовокзале в родном городе Лакрицину вынесли из салона и оставили на тротуаре, пожелав удачного дня, два смуглых паренька из автобуса.
Анна огляделась и, так как находилась в своем родном городе, где знала каждый сантиметр, поехала в привокзальное интернет-кафе. И снова ей пришлось туго: кафе, куда можно было спокойно зайти своими ногами, оказалось совершенно не приспособленным для коляски, она просто не пролезла в двери. Анна несколько раз нажала на кнопку экстренного вызова, и, наконец, к ней вышла недовольная менеджер салона.
— Что? — спросила она, даже не пытаясь скрыть брезгливость и отвращение.
— Мне необходимо попасть внутрь! — спокойно и вежливо ответила Лакрицина.
— Я тебя на руках туда потащу? — Девица развязно усмехнулась, и пока Анна подбирала хоть какие-нибудь приличные слова, за нее неожиданно вступилась женщина, которая проходила мимо.
— Ах ты, потаскуха дешевая! — кинулась она на менеджера салона, воинственно размахивая гигантского размера хозяйственной сумкой. — Да я сейчас на Первый канал позвоню! Да я сейчас…
Всю развязность «дешевой потаскухи» как ветром сдуло, она выдавила из себя мрачную улыбку и пригласила Анну проехать с ней через черный ход, «где дверь шире и нет порога». Когда Лакрицина наконец оказалась перед компьютером и оплатила три часа пользования Интернетом, ей показалось, что она только что прошла самый жесткий квест по выживанию. «Другой мир, неведомый мне ранее», — подумала она и, как кондуктор из пригородного автобуса, пробормотала:
— Не приведи господи…
Первым делом Анна проверила электронную почту, но, кроме рекламы и спама, никаких важных писем не обнаружила. Она хотела проверить и социальные сети, но потом решила, что лишний раз светиться своими посещениями на странице не стоит.
«Марина Максимова Яблочная или Яблоневая улица», — набрала Анна в поисковике и еще дописала свой родной город. По запросу в Интернете нашлось несколько ссылок, но заинтересовала Лакрицину всего одна: «ИП Максимова Марина Андреевна, ул. Яблочная, д. 67». Далее шли реквизиты юридического лица.
— Практически стопроцентное попадание! — обрадовалась Анна и записала на листке бумаги адрес.
Потом Лакрицина немного пошарилась на сайтах местных СМИ, прочитала все новости за последний месяц, но не нашла ничего, что хотя бы косвенно относилось к ней. Посмотрела она и социальные сети Антона — муж не заходил на свою страничку больше месяца.
Лакрицина была разочарована. Столько сил потратила на то, чтобы добраться до интернет-кафе, и так мало толку! «Ты же не собиралась найти ответ на вопрос «как жить дальше?» на бескрайних просторах Всемирной паутины?» — мрачно спросила она саму себя и вздохнула. Пора было заканчивать и думать, как добраться до Яблочной улицы, дом 67. Самым простым было бы заказать такси, но куда она со своей коляской? И тут до Анны дошло, что она может оставить коляску на вокзале, в камере хранения, спокойно съездить по найденному адресу, а затем без приключений и напрягов вернуться обратно. Лакрицина отъехала от здания автовокзала как можно дальше, завернула в первый попавшийся дворик и огляделась: пусто и тихо. Она встала, и даже больное колено не испортило ей кайфа от вновь обретенных ног. Анна с наслаждением прошлась взад-вперед, даже была мысль присесть, но она вовремя остановилась. Собрала коляску, сняла футболку и намотала себе на голову наподобие банданы, уж слишком лысина привлекала к себе внимание прохожих, а она не хотела, чтобы кто-то узнал в ней женщину из инвалидной коляски. Анна вернулась на автовокзал и, заметно нервничая, сдала коляску в камеру хранения. На нее никто не обращал внимания, не задавал никаких вопросов, и она немного успокоилась. До Яблочной улицы на такси теперь было ехать слишком дорого, так как Анна заплатила за камеру хранения, поэтому пришлось добираться до другого конца города на метро. Когда она наконец нашла 67-й дом, уже наступил вечер и стемнело. Это был самый обычный частный дом, в неплохом состоянии, но Лакрицина, привыкшая к городским квартирам, относилась к подобным строениям немного брезгливо, она совершенно не понимала, что такое «тяга к земле» и как можно получать удовольствие, копаясь на грядках по уши в грязи. Анна обошла дом еще раз, окна были темные, во дворе — горы осенних листьев и сухих веток. Или хозяйка не слишком любит чистоту и уют, или давно здесь не живет. У Лакрициной даже мелькнула мысль перебраться через забор и проникнуть в дом, но потом она вспомнила про колено и подумала, что выбивать окна точно не будет.
Анна еще помедлила, походила у дома в ожидании неизвестно чего и повернула обратно, но, пройдя пару метров, остановилась от резкой боли в колене и решила немного