— Что ты имеешь в виду? — вчерашний рассказ был полон деталей: обращение с заключенными, их старания прорыть туннель, предосторожности, предпринятые ими: зримые описания тюрьмы, заставлявшие его вздрагивать, словно он сам жил в этих промозглых лачугах. — Нельзя же закончить вот так! Каким образом их поймали! ? Который убежал? Круглолицый с веснушками? Как они умерли?
— Тяжело, — ответила Петра. — Нет, веснушчатого поймали, и хромого тоже, утром принесли их тела и бросили в грязь перед бараками, чтобы отбить у других охоту к таким попыткам.
— Ох! А как насчет убежавшего?
— Лит, я хочу предупредить тебя: в скором времени ты, может быть, втянешься в приключения и захочешь забыть некоторые вещи, вроде того, что ты принц Торомона. Но ты не забывай этого, Лит. Не забывай.
— Какие приключения, Петра?
Она опять не ответила на его вопрос.
— Помнишь, я описывала тебе тюрьму? Что бы ты сделал, если бы был королем и правил этими заключенными, с их гнилой пищей, крысами, ежедневной четырнадцатичасовой работой в рудниках?
— Ну, я не знаю, Петра, — неохотно ответил он. — Наверное, поговорил бы с Советом и выслушал, что скажет Черджил. Наверное, все зависело бы от личности заключенных, от их вины и от того, конечно, как люди относятся к этому. Черджил всегда говорит, что ничего нельзя делать второпях...
— Я знаю, что говорил Черджил, а что я говорила, ты помнишь?
— Как насчет третьего, который убежал?
— Он... он вернулся в Торон. — У него, наверное, была куча приключений. Что с ним случилось, Петра? Расскажи!
— Вообще-то он ухитрился избежать приключений. Он шел очень быстро. Проскочив освещенные зоны, он нырнул в джунгли и почти сразу же разделились они. Черноволосый повернулся и пошел в не правильном направлении, пока не вышел из леса, прошел мимо рудников и сделал добрых пять миль по каменистой почве. Когда стало достаточно светло, он сообразил, что идет к радиационному барьеру. Вдали, как черная рука, цепляющаяся за горизонт, лежали руины Тилфара, Мертвого Города.
— Как же его не убила радиация?
— Вот и он о том же подумал. Он считал, что если он подошел так близко, чтобы видеть этот город, он должен был бы умереть еще за несколько миль до этого места. Он устал, но был жив. Наконец, он решил, что вполне может идти к городу. Он сделал несколько шагов и кое-что услышал.
Интерком замолчал. Лит выждал время, достаточное для драматической паузы, и спросил:
— Что он услышал?
— Если ты когда-нибудь услышишь это, ты узнаешь.
— Ну скажи, Петра, что это было?
— Это все, что я знаю об этой истории. И это все, что тебе нужно знать. Может быть, я смогу закончить ее, когда вернусь с бала.
— Пожалуйста, Петра...
— Пока все.
Они помолчали.
— Петра, а приключение — это война? И потому ты говоришь, чтобы я не забывал?
— Просто я хочу этого, Лит. Давай, поговорим о чем-нибудь другом. Только обещай мне напомнить этот рассказ, и то, о чем я тебя просила.
— Буду помнить, — удивленно сказал Лит. — Буду.
Джон спустился по винтовой лестнице, кивнул стражнику внизу, прошел в дворцовый сад, искоса взглянул на солнце и вышел через ворота в город.
Адский Котел опрокинул свое грязное варево на край города. Вдоль старинных переулков тянулись каменные дома. Многие из них развалились, надстраивались и снова развалились. Они были самыми древними в котле. Неразлучный с человечеством и отбросами. Котел тянулся от порта до границы с пятью домами, в которых жили служащие и профессионалы Торона... Здания без промежутков между ними поспешно собирались из досок и листового металла. Металл ржавел. Доски прогибались. Порт представлял помещения лишь иммиграционной службе и лодочной, нужной для аквариума и гидропоники растений, которые плавали на понтонах в море.
Почти час назад в док прибыло закопченное неповоротливое судно. Но пассажирам разрешили сойти на берег только сейчас. За деревянным столом сидели чиновники и проверяли бумаги пассажиров. Грубая изгородь по пояс высотой отделяла пассажиров от людей в гавани. Пассажиры медленно продвигались. У некоторых были узлы. У большинства ничего. На портовой улице стоял страшный шум: кричали разносчики, грохотали тележки. Некоторые пассажиры смотрели через изгородь на трущобы. Большинство не смотрело.
Среди тех, кто прошел мимо чиновников, стала проталкиваться женщина с ящиком разных мелочей. Ей было около пятидесяти, на левой щеке красовалось родимое пятно.
— Купи шнурки для башмаков, хорошие, крепкие, — обратилась она к молодому человеку. Тот повернулся с застенчивой улыбкой.
— Я... у меня нет денег.
Рэра глянула на его ноги.
— Похоже, что у тебя и башмаков нет. Удачи тебе здесь, в Новом мире, на Острове Возможностей. — Она протиснулась мимо него и направилась к мужчине и женщине, которые несли мотыгу, грабли, лопату и младенца.
— Портрет, — сказала она, роясь в ящике. — Нашего прославленного Оска, в металлической рамке, ручная миниатюра в честь его дня рождения. Ни один патриот не может обойтись без портрета.
Женщина наклонилась над большим портретом молодого человека-с короной в светлых волосах.
— Это и в самом деле король?
— Конечно: он самый, — заявила торговка. — Он сам позировал. Посмотри, какое благородное лицо. Оно будет вдохновлять твоего малыша, когда он подрастет.
— Сколько стоит?
— Для портрета в ладонь величиной очень дешево. Скажем, полденьги?
— Порядочно. — Сказала женщина и, увидев хмурое яйцо мужа, покачала головой.
Но мужчина неожиданно сунул в руку Рэры монету в полденьги.
— Нет. — Он взял рисунок, протянул жене и кивнул. — Красиво.
— Удачи вам в Новом Мире, — сказала Рэра. — Добро пожаловать на Остров Возможностей. — Она достала из ящика следующую вещь и повернулась к другому мужчине. — Я вижу, вам очень нужна катушка хороших ниток для этого, — она показала на дыру в его рукаве, где виднелось голое коричневое плечо.
— Мне бы нужно и иголку тоже, — ответил он. — И новую рубашку. Обошелся бы рубашкой и ведром золота, но с тем, что у меня в кармане, равные шансы получить и то, и другое.
— Ну, хотя бы катушку прекрасных, прочных...
Кто-то толкнул ее сзади.
— Проходите, леди, здесь нельзя торговать.
— Мне-то можно, — воскликнула она, оборачиваясь. — У меня лицензия...
— Ни у кого нет лицензии торговать перед иммиграционным зданием. Проходите.
— Удачи вам в новом Мире, — крикнула она через плечо, пока полицейский вынуждал ее уйти.
У ворот началась суматоха. У кого-то бумаги оказались не в порядке. Затем босоногий мальчишка вырвался из ряда, подбежал к изгороди и прыгнул. Изгородь была хилой и развалилась, а мальчик тем временем убежал.
Пассажиры заволновались. Их волна разбилась. Чиновники за столом вскочили, замахали руками, закричали, затем встали на скамьи и опять кричали. Полицейский, прогнавший Рэру, исчез в толпе.
Рэра метнулась за угол и слилась с толпой, направлявшейся к двум домам в трущобах.
— Рэра!
Она остановилась и оглянулась.
— А, это вы! — сказала она и подошла к девушке с таким же ящиком.
— Рэра, что случилось?
Родимое пятно сморщилось, когда женщина засмеялась.
— Ты видишь начало трансформации. Страх, голод, чуть больше страха — не срабатывает, еще больше страха — и любой из этих бедняг станет первоклассным гражданином Адского Котла. Много продали?
— На две деньги, — ответила девушка. Ей было лет шестнадцать. Светлые волосы, голубоватые глаза, сильно загоревшая кожа придавали ей вид экзотического свежего животного. — Почему они бегут?
— Сначала начал панику какой-то парнишка. Он сломал забор, ну и, остальные побежали тоже.
Из-за угла вывернулся второй поток людей.
— Куда они все пойдут? — спросила Алтер.
— В земляные норы, в уличные щели. Кому повезет — пойдут в армию. Но даже и это не поглотит всех. Женщины, дети...
Рэра пожала плечами.
— Эй! — раздался мальчишеский голос. Женщины обернулись.
— Смотри-ка, как раз тот самый парень, что сломал изгородь! — воскликнула Рэра.
— Что ему нужно?
— Не знаю. В жизни не видела его до сегодняшнего дня.
Мальчик подошел к ним. Смуглый, черноволосый, глава зеленые, как волна.
— Это ты продаешь разные вещи?
— Да, — кивнула Рэра. — Что ты хочешь купить?
— Ничего. Я хочу продать тебе кое-что.
Он был бос, штаны едва доходили до половины икр, рубашка без рукавов не имела застежки. Он достал из кармана сверток зеленой фланели и развернул его.
Раковины были в молочных оттенках. Одни с золотыми прожилками, другие переходили от теплых коричневых тонов к желтым. Две были отшлифованы до непорочной матери-жемчужины, их матово-серебряная поверхность туманилась пастельными тонами. На зеленой ткани их завитки мерцали и переливались.
— Это же просто морские раковины, — сказала Рэра. Но Алтер коснулась их пальцами.
— Какие красивые! Где ты их взял?
Раковины были подобраны по размерам от состава ее большого пальца до ярко-розового ногтя на среднем пальце.
— С отъездом твоей матери, а моей сестры, Алтер, мы не можем дать ему даже сотой части денег. Я продала всего одну вещь, прежде чем эта скотина полицейский прогнал меня.
— Я нашел их а бухте, — объяснил мальчик. — Я спрятался на судне. Делать мне больше нечего, вот я и полировал их.
— Зачем ты прятался? — резко спросила Рэра. — Ты хочешь сказать, что ехал без билета?
— Угу.
— Сколько ты за них хочешь? — спросила Алтер.
— Сколько... сколько будут стоить еда и ночлег?
— Много больше, чем мы можем заплатить, — прервала Рэра. — Пошли, Алтер. Этот парень невесть чего наговорит, если ты будешь слушать.
— Послушай, — сказал мальчик. — Я их уже просверлил. Ты можешь нанизать их и надеть на шею.
— Если ты хочешь получить еду и ночлег, — сказала Алтер, — то денег ты не хочешь. Ты хочешь иметь друзей. Как тебя зовут? Откуда ты?