Дорогая Элизабет!
Прости, что уехал так скоро после нашего воссоединения. В других обстоятельствах я бы так не поступил, но мое прошлое преследует меня, и я вынужден разобраться с одним последним делом.
Я отправляюсь в Англию, где буду работать. Я надеюсь также найти Анри. Поскольку Анри еще можно вернуть, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть его тебе. Я ненавижу его; всегда буду ненавидеть. Но, возможно, я совершил ошибку, когда изгнал его из нашей жизни.
Когда я покончу с делами, я вернусь к тебе – и, надеюсь, с триумфом. А потом наша совместная жизнь начнется по-настоящему – такая, какой она всегда должна была быть.
– Глупый мальчишка, – пробормотала я, прижимаясь лбом к твердой деревянной стенке экипажа. Я достала записную книжку и вложила его письмо между страниц. Там же лежали остальные письма, которые пришли до моего отъезда. Кроме того, я записала все, что знаю и подозреваю.
Виктор, ведомый гениальностью и безумием, создал из мертвых тел чудовище.
Это чудовище из жажды мести проследовало за мной в мой дом.
Оно убило Уильяма.
Из-за него казнили Жюстину.
Оно каким-то образом угрожало Виктору, из-за чего он немедленно бежал.
Я могла лишь предположить, что угрозы были связаны со мной. У чудовища была масса возможностей убить меня или подстроить мою гибель. И все же, хотя я встретилась с ним в лесу лицом к лицу, оно не тронуло меня и пальцем. А значит, оно способно мыслить. Способно строить планы. Способно на тонкие манипуляции ради мести.
И ему явно что-то было нужно от Виктора. А лучший способ убедить Виктора подчиниться – это продемонстрировать, что оно в любой момент может погубить кого угодно, а потом пригрозить, что сделает это со мной, если Виктор не выполнит его ужасные требования.
Благородный Виктор!
Глупый Виктор.
Он бежал сюда, чтобы увести от меня чудовище. Сюда, где снова будет один, без присмотра, в компании кошмарных порождений собственного разума – и чудовища, которое его преследовало! Он думал, что защищает меня, но это ему нужна была защита.
За окном мелькали закопченные здания, которые цеплялись за жизнь в доках. В темноте двигались люди. Одни – крадучись, выдавая свой страх. Другие – агрессивно, как ночные хищники, которые вышли на охоту. А третьи – бесцельно, никем не узнанные, уязвимые в темноте. Чудовище могло ходить среди них, и никто бы этого не узнал. Совсем как я могла надеть вдовий наряд и стать невидимкой для окружающих людей.
Разумеется, вдовьего наряда было мало. Я продала все подарки Франкенштейнов и несколько вещиц, которые, строго говоря, мне не принадлежали. Я знала, что к тому времени, как судья Франкенштейн поймет, что я что-то задумала, я буду уже далеко.
Я не представляла, какая буря ждет меня по возвращении, и мне было все равно. Судья был не моей заботой. Из всех, кого я любила, остался один Виктор. Я не позволю чудовищу отнять его у меня.
В дорожном сундуке лежали деньги, пистолеты и одежда вдовы. Я знала, что чудовище боится огня, – оно бежало из горящего здания. Я найду Виктора, а потом мы расставим ловушку и выжжем эту адскую тварь с лица Земли.
Я перечитала следующее письмо, хотя к этому моменту знала их все наизусть.
Дорогая Элизабет!
Лондон производит угнетающее впечатление; мне ненавистны его закопченные дымом дома и заваленные мусором улицы. Анри был здесь, но уехал на север, в Глазго. Наверное, направился в горы, рыдать и изливать стихи на бумагу. Я бы сказал, насколько бессмысленным считаю это занятие, но не сомневаюсь, что ты, зная мое сердце, можешь в точности представить мои слова. Не буду тратить на них чернила.
Дела продолжают отравлять мне душу. Лондон слишком шумный, слишком многолюдный, чтобы сосредоточиться. Я последую за Анри в Шотландию и там, надеюсь, выполню все свои обязательства перед ним и самим собой.
Мы остановились лишь раз, чтобы сменить лошадей. Мой неприветливый возница – его английский я, несмотря на годы учебы, понимала с большим трудом – заявил, что редко сопровождает женщин в ночных поездках. Я пообещала ему более чем щедрое вознаграждение, чем существенно улучшила его настроение.
Мы двигались быстро. Пологие холмы освещала луна. Я скучала по надежности гор, по их твердым, зазубренным очертаниям на горизонте. Эти холмы перекатывались волнами, насколько хватало глаз, и исчезали в темноте. Я чувствовала себя незащищенной, почти голой. Возможно, этим объяснялась воинственность этой крошечной островной страны: они не чувствовали границ своей земли, а потому постоянно стремились вовне.
В погоне за Виктором я потеряла слишком много времени. Мой путь сюда – по рекам, через континент, затем поиски лодки, которая перевезет меня вдоль побережья в Шотландию, – занял две недели. Две недели мучительного ожидания, скрупулезной работы над записями, анализа всего, что я знала и о чем подозревала. Я никогда не писала о том, чего боялась больше всего, словно, оказавшись на бумаге, мои страхи могли сбыться.
Последнее полученное мною письмо – я молилась, чтобы после моего отъезда их больше не было, – определило мой маршрут.
Дорогая Элизабет!
У меня плохие новости. Я нашел Анри в Инвернессе. Я с трудом его узнал.
Нам с ним никогда не быть друзьями. Я навсегда вычеркнул его из своей жизни. Прости меня. Наверное, я мог бы приложить больше усилий ради тебя. Я арендовал неподалеку небольшой дом, чтобы закончить свою работу.
Здесь холодно и темно, ветер свиреп и не стихает ни на секунду, но ради тебя я готов на любые лишения. Я выдержу что угодно. Мне кажется, что ты здесь, рядом со мной. Время здесь течет мучительно медленно. Меня преследуют прошлые неудачи. Они шепчутся по ночам и отравляют мои сны. На этот раз я не потерплю неудачи. Я всегда буду тебя защищать.
Я прибыла в Инвернесс незадолго до рассвета – слишком рано, чтобы двигаться дальше. Разбудив недовольного трактирщика, я сняла уютную комнату и устроилась у огня, с облегчением глядя на неподвижные каменные стены, но все еще ощущая телом движение экипажей и лодок.
Огонь освещал слова Виктора, пока я в очередной раз перечитывала три письма, полученные до отъезда. Я уже так сильно задержалась! Я молилась о том, что оказалась в правильном месте. И еще я молилась, чтобы мужество меня не оставило. Завтра я найду Виктора. Я боялась и в равной степени надеялась, что, отыскав Виктора, я найду и чудовище.
Глава восемнадцатаяВ глубь хаоса, к несозданным мирам
В какой-то момент я подумывала поискать заодно и Анри, но ему не угрожало чудовище. В этом было единственное благо его разрыва с нами: у чудовища не было причин искать его, не было повода делать своей целью. Я горячо надеялась, что однажды Анри помирится с нами. Но до поры до времени он был в безопасности, и я довольствовалась этим знанием. Кроме того, он, счастливец, до сих пор не знал о смерти Жюстины. Я завидовала ему.
Завидовала ли? Хотела бы я знать, что ее больше нет, или пребывать в ложной уверенности, что она в добром здравии?
Пожалуй, я бы предпочла верить, что у нее все хорошо, чем знать правду. Но такой роскоши у меня не было.
А потому моей первой остановкой стало местное почтовое отделение. Это было очаровательное каменное строение, укрывшееся в тени замка Инвернесс. Будь я на отдыхе, я бы пришла в восторг от здешних красот и посвятила утро неспешной прогулке по окрестностям. Дома здесь были в основном из темного камня, с соломенными крышами. Дворики, в отличие от прилизанных женевских садов, были дикими, заросшими буйной зеленью.
Но я была не на отдыхе и даже не взглянула на замок. Почтальон уже проснулся и сортировал посылки, когда я вошла.
– Чем могу вам помочь?.. – Он помедлил, вглядываясь через мою вуаль и пытаясь определить возраст. Когда ему это не удалось, он добавил: – Мадам.
– Я получила письмо от своего кузена, Виктора Франкенштейна, в котором его последним адресом значится Инвернесс. Боюсь, у меня для него ужасные новости – из тех, что лучше всего доставлять лично. Можете ли вы сказать, где мне его найти?
Он почесал затылок под фуражкой.
– Хм, вот уж забавно. Я только что собирал письма для мистера Франкенштейна, чтобы доставить их все сразу.
Сердце подпрыгнуло, и я воспрянула духом. Значит, он все-таки здесь!
– Дайте мне адрес, и я сама их отнесу, – сказала я, стараясь быть дружелюбной и настойчивой одновременно. И даже протянула руку в ожидании.
– Это будет не так просто. – Он улыбнулся мне щербатой улыбкой. – Мистер Франкенштейн переехал на Оркнейские острова. День пути верхом – на хорошей лошади – и еще почти столько же на лодке.
Я пошатнулась, и усталость дороги вновь навалилась на меня после жестокого и дразнящего прилива надежды.
Добродушный почтальон, должно быть, почувствовал мое состояние.
– Но, как я уже говорил, я как раз намеревался их отправить. На лодке. У моего брата свое хозяйство недалеко от островов, и он собирался доставить письма, когда выдастся свободное время. Уверен, он согласится взять с посылками пассажира.
– О, спасибо! – Я сложила руки в благодарном жесте и склонила голову. – Я проделала долгий путь с такой ужасной ношей, и каждая потерянная минута для меня невыносима.
Он похлопал меня по плечу, что я расценила как отеческую доброту. Я никогда не знала такого отношения и теперь ощутила странную печаль по тому, чего у меня никогда не было.
– Ну, полно. Мы доставим вас к вашему кузену еще до наступления ночи. Я попрошу Джорджа поехать прямиком туда, а остальные посылки доставить на обратном пути.