копление похожих на кометы искр с хвостами термоядерных выхлопов. Искр было великое множество.
— Это были военные корабли, — возразил Морпурго. — Мы уже несколько часов твердим на всех частотах, что отныне Небесные Врата — открытый мир. Можно надеяться на их сдержанность.
Вокруг повисли голографические виды Небесных Врат: притихшие улицы Центрального Отстойника, побережье (съемки с воздуха), серо-коричневый шар планеты, вечно укутанный облаками (съемки с орбиты), вычурный додекаэдр сферы сингулярности, связывающей воедино все порталы системы, а также изображения приближающегося Роя, полученные при помощи космических ультрафиолетовых, рентгеновских и обычных оптических телескопов. Но это уже не точки и не искры — до них меньше астроединицы. Запрокинув голову, Гладстон принялась разглядывать шлейфы, тянущиеся за военными кораблями Бродяг, их неуклюжие фермы в мерцающей кожуре силовых полей, их поселения-пузыри и замысловатые безгравитационные города — какие-то нечеловеческие, жуткие, а в голове билась одна-единственная мысль: «Что, если я ошибаюсь?»
Мало чем подкрепленное убеждение, что Бродяги пощадят открытые миры Гегемонии, дорого обойдется человечеству.
— Две минуты до вторжения, — сообщил Сингх бесстрастным голосом военнога.
— Адмирал, — обратилась к нему Гладстон, — обязательно ли уничтожать сферу сингулярности, как только Бродяги пересекут границу нашего «санитарного кордона»? Нельзя ли подождать еще несколько минут, чтобы выяснить их намерения?
— Это невозможно, госпожа секретарь, — твердо ответил адмирал. — Решетка нуль-канала должна быть уничтожена, как только они окажутся на дистанции удара.
— Но, помимо ваших факельщиков, можно воспользоваться внутрисистемной связью, ретрансляторами мультилинии и обычными минами замедленного действия. Верно?
— Да, это так, но до того, как Бродяги захватят систему, все порталы должны быть уничтожены. Запас прочности у нашей обороны невелик, и какие-либо отклонения от графика недопустимы.
Гладстон кивнула. Все правильно. Будь у них чуть побольше времени...
— Пятнадцать секунд до вторжения и ликвидации сферы, — объявил Сингх. — Десять... семь...
Внезапно изображения факельщиков и спутников-ретрансляторов ярко вспыхнули. Из фиолетового свечение стало красным, затем раскалилось до белого.
Гладстон вздрогнула:
— Взрыв сферы сингулярности?
Военные, посовещавшись, запросили дополнительную информацию, и на экранах появилось изображение.
— Нет, госпожа секретарь, — ответил Морпурго, всматриваясь в новую картинку. — Враг атакует факельщики. То, что вы видите, побочный эффект перегрузки их защитных полей. Они... а-ах!.. вот.
На центральном дисплее (трансляция, видимо, идет с низкоорбитального спутника) появилось увеличенное изображение додекаэдра, окружающего сферу сингулярности. Все тридцать тысяч квадратных метров его поверхности пока невредимы и лишь поблескивают в неласковых лучах солнца Небесных Врат. Внезапно блеск превращается в пламя, и ближайшая к камере грань сооружения, раскалившись добела, проваливается внутрь. Еще три секунды — и от додекаэдра не осталось и следа. Запертая в нем сингулярность, вырвавшись на свободу, немедленно поглотила самое себя и все остальное в радиусе шестисот километров.
В тот же миг исчезло большинство изображений и пропали почти все инфоколонки.
— Все нуль-каналы на Врата уничтожены, — сообщил Сингх. — Информация из системы транслируется только мультипередатчиками.
Военные облегченно вздохнули. Из уст многочисленных сенаторов и политических советников вырвалось что-то вроде стона: Небесные Врата только что вырезаны из тела Сети... Первая потеря таких масштабов за четыре с лишним века истории Гегемонии.
Гладстон повернулась к Седептре Акази.
— Сколько времени займет теперь дорога из Сети до Небесных Врат?
— Для спин-звездолетов — семь месяцев бортового времени, — отчеканила негритянка, не запрашивая комлог. — Запаздывание составит девять с небольшим лет.
Гладстон кивнула. Что ж, отныне Небесные Врата находятся в девяти годах полета от ближайшего мира Сети.
— А вот и наши факельщики, — произнес Сингх.
Изображение, пришедшее с одного из орбитальных сторожевиков, — компьютерная развертка высокоскоростной мультиграммы, раскрашенная в условные цвета, — то и дело подергивалось. Мозаичная картинка почему-то напомнила Гладстон немые фильмы древности. Но на экране не комедия с Чарли Чаплином. Два, пять, восемь ярких огней вспыхнули в звездном небе над диском планеты.
— Передачи с КГ «Ники Веймарт», КГ «Террапин», КГ «Корнет» и КГ «Эндрю Пол» прекращены, — сообщил Сингх.
Барбара Дэн-Гиддис подняла руку:
— А что другие четыре корабля, адмирал?
— Только названные мною были оснащены мультипередатчиками. Сторожевики подтверждают, что радио-, мазерная и широкополосная связь с остальными четырьмя факельщиками потеряна. Визуальные данные... — Сингх умолк и указал на изображение, транслируемое со сторожевика-автомата: восемь кругов света ярко вспыхнули, увеличились почти вдвое и тут же на глазах поблекли; а среди звезд кишмя кишели огненные змеи-шлейфы. Внезапно исчезла, словно ее выключили, и эта картинка.
— Теперь все орбитальные зонды и ретрансляторы мультилинии прекратили существование, — резюмировал Морпурго.
Он взмахнул рукой, и черная пустота сменилась изображением улиц Небесных Врат, над которыми нависала неизменная облачная пелена. Самолеты, летевшие над облаками, показывали небо, исчерканное следами выхлопов и трассами выстрелов.
— Сообщения со спутников подтверждают, что сфера сингулярности уничтожена, — сказал Сингх. — Передовые единицы Роя выходят на высокую орбиту вокруг Небесных Врат.
— Сколько человек там осталось? — спросила Гладстон, подавшись вперед и сцепив пальцы.
— Восемьдесят шесть тысяч семьсот восемьдесят девять, — ответил министр обороны Имото.
— Не считая двенадцати тысяч морских пехотинцев, переброшенных туда за последние два часа, — вполголоса добавил генерал Ван Зейдт.
Имото кивком подтвердил слова генерала.
Гладстон поблагодарила их и снова переключила внимание на голограммы. Плавающие над головой инфоколонки и их резюме на факсблокнотах, комлогах и настольных панелях содержали массу информации — количество единиц Роя, вошедших в систему на данный момент, число и типы кораблей на орбите, ожидаемые траектории торможения и временные графики, энергетические спектры и перехваты вражеских передач, — но Гладстон интересовало другое: она была поглощена скучноватой трансляцией по мультилинии с самолетов и поверхности планеты: звезды, облака, улицы, вид с высоты Аэростанции на столичный Променад. Всего двенадцать часов назад она стояла на его плитах. На Небесных Вратах тогда была ночь. Гигантские конские папоротники беззвучно шевелились под легким бризом с залива.
— Мне кажется, они вступят в переговоры, — заговорила сенатор Ришо. — Сначала поставят нас перед свершившимся фактом — захватом девяти миров, а затем начнут переговоры с учетом нового соотношения сил. Таким образом, если даже обе волны вторжения добьются успеха, мы потеряем всего двадцать пять миров из почти двухсот миров Сети и Протектората.
— Вы правы, — отозвался глава дипведомства Персов, — но не следует забывать, сенатор, что в число этих двадцати пяти входят миры первостепенной важности. Например, вот этот. По графику Бродяг какие-то двести тридцать пять часов отделяют ТКЦ от Небесных Врат.
Сенатор Ришо в упор посмотрела на Персова.
— Разумеется, — холодно ответила она. — Я имела в виду только то, что Бродяги вряд ли стремятся завоевать всю Сеть целиком. Не так они глупы. Кроме того, ВКС не допустят глубокого проникновения второй волны. Поэтому так называемое нашествие — прелюдия к переговорам.
— Возможно, — вмешался Ронквист, сенатор от Нордхольма, — но предмет переговоров, полагаю, будет зависеть от...
— Подождите, — перебила его Гладстон.
Инфоколонки свидетельствовали, что уже более ста военных кораблей Бродяг вышли на орбиту вокруг Небесных Врат. Войска на планете получили указание не открывать огня первыми. На тридцати с лишним картинках, поступающих по мультилинии в Военный Кабинет, — никаких признаков активных действий. Внезапно облачная пелена над Центральным Отстойником загорелась, будто подсвеченная гигантским прожектором. В следующую секунду десять широких лучей когерентного света принялись хлестать по заливу и городу, отчего сходство с иллюминацией стало еще более полным. Гладстон показалось, что поверхность планеты и облачный потолок соединили мгновенно выросшие исполинские белые колонны.
Но иллюзия исчезла так же внезапно, как и возникла: основание каждой из световых колонн взорвалось огненно-алым фонтаном пламени и обломков. Вода в заливе закипела, и огромные гейзеры ослепили объективы ближайших камер. С аэростанции было видно, как один за другим загораются старинные особняки, словно сквозь них несется огненный смерч. Знаменитые на всю Сеть сады и лужайки Променада обратились в море пламени. В воздух взметнулись тучи грунта и щепок, будто землю вспорол исполинский плуг. Двухсотлетние конские папоротники ломались под напором урагана, как соломинки, и буквально испарялись, пожранные огнем.
— Лазерные орудия факельщика класса «Джокер», — медленно произнес адмирал Сингх. — Или его Бродяжьего эквивалента.
Город горел, взрывался, дробился в щебень под смертоносной тяжестью световых колонн. Трансляция не сопровождалась звуком, но Гладстон казалось, что она слышит крики.
Одна за другой выходили из строя камеры на поверхности планеты. Вид с Аэростанции исчез, отсалютовав белой вспышкой. Самолетные камеры давно прекратили существование. Два десятка других экранов, еще получавших изображения, начали мигать и слепнуть. Один из них залило ослепительное рубиновое зарево, после чего все присутствующие принялись тереть глаза.
— Плазменный взрыв, — тихо сказал генерал Ван Зейдт. — Мегатонного эквивалента.