эльдар (Eldar).
Э́льдар (Eldar) – в ранних произведениях имя эльдар употреблялось по отношению к эльфам великого похода от Куивиэнена, поделенным на три отряда: см. Светлые эльфы, Глубокомудрые эльфы и Морские эльфы; касательно этих этнонимов см. примечательную цитату из «Хоббита», приведенную на стр. 309. Впоследствии этот этноним мог использоваться как противопоставление нолдоли (Noldoli); а язык эльдар противопоставлялся номскому (языку нолдоли).
Э́льронд (Elrond) и Э́льрос (Elros) – сыновья Эаренделя и Эльвинг. Эльронд выбрал принадлежать к Перворожденным; он стал владыкой Ривенделла и хранителем кольца Вилья. Эльрос был причислен к людям и стал первым королем Нуменора.
Эльфинесс, эльфийский край (Elfinesse) – собирательное название для всех эльфийских земель в целом.
Э́ол (Eöl) – лесной «темный эльф», пленивший Исфин; отец Маэглина.
Э́ред Вéтрин (Ered Wethrin) (ранняя форма Эредвéтион (Eredwethion)) – горы Тени («Стены Хитлума»). См. примечание «Железные горы», стр. 302.
Эхóриат (Echoriath) – см. Окружные горы.
Дополнительные примечания
Имя Айнур переводится как «Священные» и восходит к мифу моего отца о Сотворении Мира. Согласно письму от 1964 года (фрагмент которого я уже цитировал на стр. 28), мой отец набросал исходную концепцию в Оксфорде, «работая в штате составителей тогда еще не законченного великого Словаря» с 1918–1920 гг. «В Оксфорде, – говорится далее в письме, – я написал космогонический миф “Музыка Айнур”, объяснив отношения Единого, трансцедентального Творца, и Валар, “Властей”, Первотворений ангельской природы, и их роль в упорядочении и осуществлении Исходного Замысла».
Переход от предания «Падение Гондолина» к мифу о Сотворении Мира может показаться излишним отступлением, но я надеюсь, вскоре станет понятно, для чего я его привожу.
Центральная концепция «космогонического мифа» заявлена в самом заглавии: «Музыка Айнур». Новый его вариант, «Айнулиндалэ» («Музыка Айнур»), в основном близко следующий исходному тексту, мой отец написал только в 1930-х гг. Именно из этого варианта я заимствую цитаты для своего нижеследующего краткого пересказа.
Творец Вселенной – Эру, Единый, чаще именуемый Илуватар, что означает «Всеотец». В «Айнулиндалэ» говорится о том, как, прежде всего прочего, Эру создал Айнур, «что явились порождением его мысли, и пребывали они с ним до начала Времени. И обратился он к ним, и задал музыкальные темы. И запели они перед ним, каждый в свой черед, а остальные внимали». Так начинается «Музыка Айнур»; ибо Илуватар призвал их всех и объявил им грандиозную тему, которую им должно было согласно воплотить в «Великую Музыку».
Когда же Илуватар привел эту великую музыку к завершению, он возвестил Айнур, что он, будучи Властелином Всего Сущего, преобразовал все, что они играли и пели, и дал всему этому жизнь, форму и бытие, как самим Айнур. А затем вывел их во тьму.
Когда же пришли они в самое сердце Пустоты, увидели они зрелище дивной красоты там, где прежде не было ничего. И рек Илуватар: «Узрите свою музыку! Ибо по моей воле она обрела форму, и ныне начинается история мира».
Я завершаю свой рассказ фрагментом, крайне важным для этой книги. Это разговор между Илуватаром и Улмо касательно царства Владыки Вод. Далее следует:
А пока Илуватар говорил с Улмо, узрели Айнур, как мир разворачивается и начинается его история, которую Илуватар задал им как тему песни. А так как Айнур помнят слова Илуватара и знают ту часть музыки, что сотворил каждый из них, многое известно Айнур о том, что будет, и мало что сокрыто от их взора.
Если мы рассмотрим этот отрывок вместе с прорицанием Улмо касательно Эаренделя, что я описал как «чудесное» (стр. 230), может показаться, что Улмо заглянул очень далеко в прошлое, чтобы узнать наверняка, что сулит ближайшее будущее.
Остается отметить еще одно свойство Айнур. Процитирую еще раз «Айнулиндалэ»; в нем говорится, что:
А пока глядели они, многие возлюбили красоту мира, и увлекла их история, что обрела бытие, и овладел ими непокой. Вот так случилось, что иные остались подле Илуватара, за пределами мира <…>. Но прочие Айнур, и среди них немало могущественнейших и прекраснейших, испросили у Илуватара дозволения вступить в мир и поселиться там, и облечься в формы и одежды Времени <…>.
И вот те, кто пожелал того, спустились и вошли в мир. Но одно условие поставил перед ними Илуватар: чтобы сила их отныне была заключена в мире и ограничена им, и вместе с ним окончилась; и не открыл Илуватар своего замысла касательно того, что с ними станется после.
Так Айнур, коих мы называем Валар, или Власти, вступили в мир и поселились в разных местах: в небесной тверди, и в глубинах моря, и на Земле, и в Валиноре на границах Земли. И самыми могучими из них были четверо: Мелько и Манвэ, и Улмо и Аулэ.
Далее следует описание Улмо, что приводится в «Музыке Айнур» (стр. 234).
Из вышеизложенного следует, что слово Айнур, ед.ч. Айну, можно порою использовать как синоним Валар, Вала: как, например, «сами Айнур вложили в его сердце», стр. 47.
Напоследок я должен добавить, что в этом кратком пересказе «Музыки Айнур» я намеренно опустил одну из центральных сюжетных линий в истории Сотворения Мира: грандиозную и разрушительную роль Мелько/Моргота.
Эта история содержится в относительно позднем тексте, который мой отец называл «Серыми Анналами» (см. стр. 221). Там рассказывается о том, как Хурин и его брат Хуор (отец Туора) «оба отправились на битву с орками, – даже Хуор, – ибо невозможно было удержать его, хотя в ту пору едва исполнилось ему тринадцать лет. Но отряд их оказался отрезан от главных сил, и враги преследовали братьев до брода Бритиах; там захватили бы их в плен либо убили, если бы не могущество Улмо, что до поры заключал в себе Сирион. Над рекою поднялся туман и укрыл сыновей Галдора от врагов: они бежали в Димбар и блуждали среди холмов под сенью отвесных стен Криссаэгрима. Но углядел их Торондор и выслал к ним двух орлов; и орлы подхватили отроков и перенесли их через горы в потаенную долину Тумладен, в сокрытый город Гондолин, каковой не видел доселе никто из смертных».
Король Тургон оказал им добрый прием, ибо Улмо загодя посоветовал ему приветливо обойтись с домом Хадора, откуда придет помощь в час нужды. Хурин и Хуор прогостили в Гондоре[23] год; и говорится, что за это время Хурин постиг отчасти намерения и замыслы короля; ибо Тургон очень привязался к отрокам и желал оставить их в Гондолине. Но Хурин и Хуор желали вернуться к своей родне, дабы сражаться в войнах и разделить невзгоды, выпавшие на ее долю. Тургон внял их просьбе и ответствовал так: «Тем путем, каким прибыли вы сюда, вольны вы и уйти, ежели согласится Торондор. Горько мне расставаться с вами, однако, может статься, в скором времени, по меркам эльдар, встретимся мы вновь».
История заканчивается враждебными словами Маэглина, который всеми силами противостоял королевскому великодушию по отношению к гостям. «Закону теперь следуют не столь строго, как в былые дни, – заявил он, – иначе не было бы у вас иного выбора, кроме как остаться здесь до конца жизни». На это отвечал Хурин, что, ежели Маэглин им не доверяет, они поклянутся; и братья дали клятву вовеки не разглашать замыслов короля и молчать обо всем, что видели во владениях Тургона.
Годы спустя Туор скажет Воронвэ на побережье в Виньямаре (стр. 174): «Но что до моего права видеть Тургона: я не кто иной, как Туор, сын Хуора и родич Хурина, чьих имен Тургон не забудет».
Хурин был захвачен живым в Битве Бессчетных Слез. Моргот предложил вернуть ему свободу либо сделать величайшим и могущественнейшим из своих полководцев, «если он только откроет, где крепость Тургона». От этого предложения Хурин отказался с презрением и отвагой, глядя прямо в лицо Моргота. Тогда Моргот усадил его на каменное кресло на вершине Тангородрима и объявил Хурину, что, видя глазами Моргота, он станет наблюдать за злой судьбой тех, кого он любит, и ничто от него не укроется. Хурин выносил эту пытку в течение двадцати восьми лет, после чего Моргот освободил пленника. Он притворился, будто им движет сострадание к побежденному врагу, но он лгал. Он преследовал недобрую цель; а Хурин знал, что Моргот не ведает жалости. Однако он воспользовался свободой и ушел. В продолжении «Серых Анналов» под названием «Скитания Хурина», где рассказывается эта история, Хурин со временем добрался до Эхориата, Окружных гор Гондолина. Но пути дальше он не нашел, и, наконец, в отчаянии застыл «пред суровым безмолвием гор <…>. И, взобравшись наконец на большой камень, он широко раскинул руки и, глядя в сторону Гондолина, воскликнул громовым голосом: “Тургон! Хурин взывает к тебе. О Тургон, неужели не услышишь ты меня в своих потаенных чертогах?” Но не было ему ответа; лишь ветер шелестел в сухих травах. <…> Однако вражьи уши слышали слова Хурина, вражьи глаза приметили его жесты; и вскоре все известия достигли Темного Трона на Севере. Тогда улыбнулся Моргот: теперь он знал точно, в каком краю живет Тургон; хотя благодаря Орлам никаким соглядатаям не удавалось до поры пробраться в пределы видимости земли за Окружными горами».
Здесь мы снова имеем дело с меняющимся представлением моего отца о том, как Моргот обнаружил местонахождение Сокрытого королевства (см. стр. 131–132). История, изложенная в настоящем тексте, со всей очевидностью вступает в противоречие с фрагментом из текста «Квента Нолдоринва» (стр. 145), где ясно говорится о предательстве Маэглина, захваченного орками: он «купил жизнь и свободу, выдав Морготу, где находится Гондолин, какие тропы к нему ведут и как легче всего напасть на город. Возликовал Моргот…»