ловно, они видели в нем умного человека, чьи приказы логичны. А Чоки был для них – хрупким существом, нуждающимся в уходе и покровительстве. Но мягкость и явная доброта Чоки уравновешивали строгую логичность Николаоса…
При мыслях о Чоки сердце болезненно сжалось. Так и должно быть. Но сейчас я не должна расслабляться. Я должна действовать. Ради моей девочки, ради этого юноши. Мне вдруг странным образом показалось, что и теперь Чоки что-то чувствует, что-то даже осознает, что присутствие Селии может помочь ему… Это были странные нелогичные ощущения… Но мне некогда было анализировать их…
Луис помог мне перелезть через ограду. Он подсадил меня. А дальше мне помогло узорное плетение прутьев.
Я спрыгнула на землю. Оглянулась. Карета отъезжала.
Часть своей задачи я решила. Но как же теперь проникнуть в дом?
Я принялась снова обходить огромную постройку. При виде двери, выделявшейся на фоне кирпичной кладки, пыталась ее открыть. Но все двери были заперты.
Оставались окна. Я нашла чуть приоткрытое окно, взобралась по стене.
Снова мне повезло. На окне не было решеток. Я встала на подоконник и спрыгнула на пол.
Здесь мое везение изменило мне. Я упала и сильно ушибла колени. Пол был выложен мрамором. Невольно я громко охнула. Тотчас же прикрыла рот ладонью. Нет, никто не слышал.
Колени болели. Они сделались мокрыми. Значит, я ушиблась до крови. Но все равно.
Где я? Я поднялась. Снова стало очень больно коленям, но я сдержалась, прикусив губу.
Было темно. Сначала я не решалась двигаться. Но вот глаза привыкли. В окно щедро лился лунный свет. Я увидела, что стою в середине длинного коридора.
Дверей не было. Стрельчатые окна не были занавешены, некоторые были приоткрыты.
Куда я попала?
Надо идти вперед. Должна же быть дверь.
Я начала тревожиться. Дворец Монтойя – огромная старинная постройка. Поколение за поколением надстраивали и пристраивали к основному первому зданию одно крыло за другим. Здесь есть множество нежилых помещений. Как бы мне не заблудиться в этом лабиринте…
Но есть только один путь – вперед. Оставаться на месте нельзя. Я решительно зашагала вперед.
Теперь я бранила себя за свою ненаблюдательность. Ведь я уже бывала во дворце Монтойя. Почему я ничего не смогла запомнить? Сейчас мне было бы легче…
Дверь. Наконец-то! Тяжелая, дубовая. Еще издали я догадалась: заперто. Но все же надеялась. Подошла совсем близко. Уперлась ладонями. Нет, догадка была верна. Заперто.
Что же теперь?
Можно было только повернуться и пойти назад. И ничего больше.
Я повернулась и пошла назад.
Шла долго. Наконец снова уперлась в закрытую дверь.
Было от чего прийти в отчаяние.
Можно было даже заплакать. Но на меня, наоборот, напал короткий приступ нервного смеха. Я хихикала, то и дело прикрывая ладонью рот.
Потом успокоилась.
Так. Теперь нужно снова вылезать из окна и искать другой путь.
Почти все окна были заперты. Они помещались по обеим сторонам длинного коридора.
Сначала я принялась искать то самое приоткрытое окно. Затем мне пришло в голову осмотреть окна и по другую сторону. Если с той стороны, откуда я влезла, окна выходят во двор, то с другой…
Я быстро обнаружила с другой стороны целых три приоткрытых окна. Всмотрелась. Там, за окнами, было какое-то пространство.
Я взобралась на подоконник. Колени болели. Охнув, я сползла на пол. Здесь пол был теплее. Не мрамор, паркет.
Я осмотрелась.
Огромный зал. Но зал простирался внизу, подо мной. А я стояла на галерее. Быть может, когда-то здесь давались представления, торжественные приемы. На галерее размещали зрителей… или музыкантов… или часть гостей…
Но ведь каким-то образом они попадали на галерею! Что искать? Дверь? Лестницу? Как здесь темно все же.
Я медленно ощупывала стены.
Дверь! Наконец-то! Маленькая деревянная дверь!
О Господи, о счастье! – она незаперта!
Я вышла и очутилась на площадке лестницы. Осторожно, чтобы не упасть, начала спускаться.
Внизу – новый коридор. Пошла.
Новая дверь. И снова отперта.
Вот теперь я, кажется, попала в жилые покои.
На стенах укреплены были подсвечники с ярко горящими свечами. Я прошла немного. Мне стало казаться, что я узнаю…
Конечно, это покои старой маркизы, где я встретила Аниту.
Но как же мы с ней шли?
Я приостановилась, задумалась.
Вот пока я таким образом брожу, Мигель, возможно, уже уехал и увез Селию.
Но нечего думать об этом. Мне остается только одно – идти.
Но чувствовалось, что я в жилых покоях. И не только потому, что здесь горели свечи. Здесь была та теплота, что и отличает жилые помещения от нежилых.
Мне даже показалось, что я вспоминаю дорогу. Я двинулась вперед более уверенно.
Вот эту дверь я узнаю… И мне кажется, там кто-то есть.
Но лучше быть осторожной.
Я осторожно потянула за дверную ручку. Дверь подалась бесшумно.
Да, я уже была однажды в этой комнате. Но я узнала не саму комнату, а висевшую на стене картину. Это была Святая Инесса.
Я осторожно заглянула в дверь.
Я увидела человека. Спиной ко мне он сидел на стуле перед картиной. Я видела его серую одежду и рыжеватый затылок. В позе его ощущалась какая-то страдальческая сосредоточенность. Кажется, он сидел, положив ногу на ногу и обхватив колено пальцами обеих рук.
Кто это мог быть? Он не походил на слугу? Но разве я знала, кто живет во дворце Монтойя, какие тайны скрывает эта огромная постройка. Наконец, тайны могли быть у Анхелы и Мигеля.
Но сейчас мне некогда размышлять об этом. Ясно одно – не надо ни о чем спрашивать этого человека.
Я тихо притворила дверь.
Мне было немного жутковато после этой странной встречи (хотя, пожалуй, это и встречей нельзя было назвать).
Я снова принялась бродить по коридорам, теперь, к моему счастью, освещенным. Очень болели ноги.
Если бы я нашла кабинет Мигеля, или спальню… обнаружила бы его там… Это было бы лучше всего.
Или комнату, где заперта Селия… Наверняка он запер девочку.
Спустя какое-то время я начала понимать, что мои поиски напоминают поиски иголки в стоге сена. А что делать?
Снова я натолкнулась на запертую дверь и (почти неосознанно) начала стучать. Я чувствовала, что эта дверь ведет в жилую комнату, там люди…
Но все же, когда внутри начали поворачивать ключ в замочной скважине, страх охватил меня. Я едва сдержалась и не кинулась бежать.
Дверь приоткрылась. Выглянул мужчина со свечой в руке, в длинной белой рубахе. Он явно не был испуган. Может быть, потому что увидел женщину. А может быть, он и ждал женщину. Во всяком случае, он широко зевнул и щурясь, проворчал:
– Ну что ты, Пилар, колотишь в дверь, как сумасшедшая?
Но тут он окончательно проснулся и сжал подсвечник покрепче. Конечно, он ждал не меня, а другую.
Я не успела еще ответить, как он вышел в коридор и вскоре так получилось, что я стояла у стены, а он – передо мной, почти угрожающе приподымая подсвечник.
– Кто вы? Как сюда попали? – разумеется, спросил он.
А у меня уже не было страха. Я решила, что это один из слуг.
Вот и хорошо! Он проводит меня к Мигелю.
– Меня зовут донья Эльвира, – отвечала я. – Я уже бывала здесь. Я давно знаю донью Анхелу и дона Мигеля. Я вошла через дверь, которую мне показала донья Анхела. Дону Мигелю грозит опасность. Я знаю, он здесь. Знаю также, что донья Анхела и дети – в деревне. Но он должен поспешить. Проводите меня к нему. Я должна предупредить его.
Запыхавшаяся, измученная, вряд ли я сейчас выглядела благородной сеньорой. Да и мое рябое лицо… Но голос мой (я это чувствовала) звучал властно, решительно. И это решило дело.
– Хорошо, я провожу вас, – буркнул слуга.
– Только не мешкайте! Надо спешить.
– Хорошо.
Мы пошли. Впереди слуга со свечой, в своей длинной белой рубахе, за ним – я.
Я все же продолжала тревожиться. Ведь он может запереть меня. Но тут же я поняла, что это уже не имеет значения. Даже если этот человек в чем-то подозревает меня, он все равно скажет обо мне Мигелю…
Мы подошли к еще одной массивной двери.
– Вот покои дона Мигеля. Я разбужу его и доложу о вас.
(А, значит, это слуга и есть…)
– Нет, пойдемте. У нас мало времени.
– Но он, может, уже спит.
– К сожалению, придется разбудить его. Слуга открыл дверь.
Мы вошли в небольшую прихожую. Еще одна дверь, на этот раз довольно скромная. Слуга постучал.
Вышел заспанный камердинер Мигеля. (Так я предположила.)
– Пропусти нас, – обратился к нему мой провожатый.
– Что случилось?
– Важное дело.
– Да, это не терпит отлагательства, – добавила я. Я боялась, что камердинер станет спорить, захочет сначала доложить своему господину, но, к счастью (снова мне повезло), он ничего не сказал и молча открыл перед нами дверь, ведшую в кабинет. Мы вошли все трое.
Мигеля я сразу узнала. Он не спал. Он сидел за столом и что-то писал.
Слуги пропустили меня вперед. Мигель обернулся.
Я отвела взгляд от его лица, чтобы не прочесть в его чертах непреклонную решимость.
Я испугалась, что он сейчас прикажет слугам вывести меня.
– Дон Мигель, – начала я.
Я почувствовала, что он вот-вот отдаст приказание.
Но нет, нет. Он не сможет так унизить меня. Он знает, что я благородного происхождения, он знает, что это моя дочь…
Мигель кивнул мне и велел слугам выйти.
– Я позову вас, – сказал он им. Они быстро вышли.
Я чувствовала, что он смотрит на меня. Я боялась поднять глаза.
Глава сто пятьдесят первая
Я пыталась представить себе, какою он видит меня. Я оправила волосы. Посмотрела на ноги. На платье запеклась кровь. От разбитых коленей.
– Сядьте, донья Эльвира, – произнес наконец Мигель.
Голос его не был злым.
Я села в кресло напротив стола. Он повернул стул и теперь сидел лицом ко мне.