Я еще помнила, каких мучений стоило Чоки то случайное убийство, когда он в тюрьме защищал меня. И теперь я опасалась возврата болезни, но боялась делиться своими опасениями, никому не говорила. И ведь то, что он сделал теперь, было убийством сознательным. Но ничего не случилось. Он не заболел. Я думала, что его спасло это осознание, что он не имеет права сам наказывать себя, расслабляясь и заболевая; и ведь и моя дочь была рядом с ним, такая болезнь, вызванная мучительным чувством вины, была бы предательством по отношению к ней. Он только сделался, на мой взгляд, каким-то более замкнутым и серьезным.
Я продолжала жить во дворце Монтойя, пользуясь гостеприимством Анхелиты. Обе молодые пары приглашали меня в свои дома, но я чувствовала, что им будет лучше без меня. Я много беседовала с сыном, иногда навещала Переса.
Я решила начать готовиться к отъезду в Америку. Мигель и Анхелита намеревались проводить меня до Кадиса. Там я сяду на корабль, и снова возникнет это ощущение, будто жизнь моя создается совеем заново.
Я уже совсем готова была к отъезду. Но тут Николаос узнал, что Англия и Испания решили восстановить дипломатические отношения. В Мадриде снова будет английское посольство. Николаос предложил мне подождать с отъездом, ведь через нового английского посла я, быть может, узнаю хоть что-то о судьбе своего старшего сына. Я последовала совету моего друга.
В отличие от Чоки, Николаос мало изменился. Он по-прежнему отличался сильным волевым характером. Вдвоем с Чоки они продолжили свои торговые операции с восточными тканями. Николаос мог определять доброту ткани на ощупь, а Чоки был его глазами. Но теперь Николаос предоставил Чоки большую самостоятельность, и тот постепенно привык сам принимать решения и не обращаться постоянно за советом к старшему другу. Селия и Ана казались совершенно счастливыми, отношения Чоки и Николаоса, которые не прервались, не смущали молодых женщин.
В день открытия английского посольства я была среди тех, кто решил посмотреть, что это будет за зрелище. Я вышла из кареты и смотрела на гвардейцев, сопровождавших роскошную карету посла. Следом ехали еще всадники. Вид этой кавалькады взволновал меня. Я вспомнила, как совсем юной видела коронационное шествие Карла II, когда он возвратился в Лондон. Какими жадными глазами я смотрела тогда на роскошь и богатство, как жаждала их. И рядом со мной был человек, которого я любила, мой первый мужчина, Брюс Карл-тон.
И вдруг я увидела его лицо. Нет, не то лицо страшного чудовища, существа, переставшего быть человеком, а чудесное лицо молодого мужественного человека, такого смелого и веселого. На миг я растерялась. Как же он увидит сейчас меня, рябую, поблекшую? Но тотчас я поняла, чье это лицо. Моего сына!
– Брюс! – закричала я. – Брюс! – И бросилась к его коню.
Он придержал коня. На миг глаза его выразили недоумение. Но тотчас и он узнал меня. Ведь он был уже большим, когда мы расстались, он помнил меня хорошо. И без единого слова он протянул руки, и я очутилась на седле. Я откидывала голову и смотрела на него. Ведь это мой сын, мой старший сын! Такой взрослый, мужественный, сильный и красивый. Этот молодой мужчина с красивыми усами, это мой сын! Я смеялась и плакала одновременно.
Глава сто семьдесят седьмая
Что было потом? Мы сидели в гостиничных апартаментах, где остановился мой Брюс. Он угощал меня чаем с бренди. Я закашлялась.
– Забыла вкус? – смеялся он.
Я кивала, тоже смеялась и глотала горячий напиток пополам со слезами.
С тех пор, как мы расстались, думая, что расстаемся ненадолго, Брюсу пришлось много пережить. В тот далекий день он, оставив меня с младшими детьми, отправился в Мадрид искать помощи у английского посла. Но хотя лорд Бэкингем и предал меня, но он не погубил моего сына. Брюс находился при нем. Бэкингем объяснил ему, что меня выслали в Америку, уверил, что маленькие братья и сестры в безопасности. Конечно, первым желанием мальчика было отправиться в Америку ко мне. Но затем пересилила жажда приключений. Он сделался чем-то вроде пажа герцога Бэкингема, исправлявшего должность английского посла в Мадриде. Мальчик думал, что в конце концов вернется вместе с Бэкингемом в Англию, но судьба судила иначе. Испанский король наконец дал согласие отпустить во Францию принцессу Анну, которой предстояло сделаться супругой французского короля. Каким образом сделалось так, что среди блестящих придворных, которые сопровождали девочку на ее новую родину, оказался и английский посол, Брюс не знал. Но герцог взял его с собой в эту поездку.
Маленькая светловолосая красавица очаровала моего сына. Но если бы только его! Герцог испытывал к юной принцессе достаточно дурные чувства. Так же, как и Теодоро-Мигель, он любил порочное наслаждение, доставляемое близостью маленьких девочек. Ходили слухи о скандале, когда герцог развратил и увез в Мадрид девочку по имени Долорес, дочку вдовой трактирщицы из Севильи. С помощью больших денег ему удалось погасить пламя скандала. В конце концов Долорес бежала от него, ей удалось выйти замуж. И вот какой человек был в числе сопровождающих юную принцессу.
Между тем девочка подружилась с моим сыном. В этом не было ничего удивительного. Ведь он был ближе всех по возрасту. В их взаимной привязанности пока не было ничего чувственного. Они просто были двое детей, двое сверстников, среди множества взрослых людей, озабоченных своими корыстными делами. О том, что произошло дальше, Брюс не захотел рассказывать мне подробно. Я вспомнила, что уже кое-что слышала обо всем этом. Герцог попытался развратить принцессу, и Брюс помешал ему.
– Но как же это случилось? – решилась все же спросить я. – Это была случайность?
– Нет. Я уже достаточно знал об отношениях мужчин и женщин. Я понял намерения Бэкингема.
– Что же дальше?
– Бэкингем был казнен в Англии. А я оказался во Франции. И это также не было случайностью. Я полюбил ее, принцессу Анну, ныне королеву. Я стал мужчиной. Я многого сумел добиться при английском и французском дворах. Теперь я – капитан корабля.
– Ты – капер, пират, как твой отец? – догадалась я.
– Можешь называть это так. Все это ради нее.
– Но к чему приведет эта страсть?
– К чему приведет? Неужели ты можешь говорить такое? Ты, такая безрассудная!
– Именно я, Брюс! Я хочу видеть тебя счастливым.
– Я счастлив, мама; быть может, не так, как положено, но счастлив.
Я только вздохнула в ответ на это признание. Вскоре Брюс уже сделался нашим общим другом. Все ему очень понравились, особенно Чоки.
– Никогда не видел такого человека, как ты, Андрес, – говорил ему мой сын. – Если у тебя будут дети, это будет какая-то новая порода людей.
– Его дети будут немножко и моими, как ты полагаешь? – иронически вмешивалась Селия. – И никакой новой породы людей не нужно.
– Почему, сестричка? – шутливо спрашивал Брюс.
– Потому что я не хочу, чтобы наши дети были несчастны! – резко отвечала Селия.
Брюс уговаривал меня отправиться с ним в плавание.
– Ты увидишь столько нового. Ты ведь это любишь. А потом я отвезу тебя в Лондон.
– Что же мама будет делать в Лондоне? – ревниво спрашивала Селия. – Ведь у нее не осталось там ни денег, ни имущества.
Оказывается, моя дочь меня любит и не хочет отпускать.
– С чего ты взяла, сестричка? Много, конечно, пропало, но кое-что осталось. С голоду она не умрет. А вы приедете к нам в гости.
Но я сказала Брюсу, что хотела бы ехать в Америку.
– Знаю, к Санчо, – спокойно догадался он. – Но это от тебя не уйдет. Решайся, поедем вместе. Увидишь Восток, побываешь на родине.
Мне все сильнее хотелось согласиться.
– Я даже не знаю, куда ты теперь поплывешь, – пыталась слабо противиться я.
– Туда, откуда родом наш Николаос, в Стамбул.
– Но ты ведь пират. Каково-то будет наше плавание!
– А разве ты когда-нибудь любила спокойную жизнь?!
И, разумеется, все кончилось моим согласием.
Глава сто семьдесят восьмая
Решено было, что все поедут провожать нас, Брюса и меня, в Кадис, откуда отплывал его корабль. Этот город был памятен мне. Отсюда я, беззаботная, мечтала начать счастливое путешествие по Испании в окружении любимых и близких людей. И вот я снова в Кадисе, для того, чтобы покинуть Испанию. Было много плохого, но мне кажется, я понимаю и люблю эту страну. Я так и не побывала в горной деревне, где все просто и счастливо, но пусть побывают там мои внуки. Несчастья унесли одних моих близких и любимых и дали мне других. И теперь они окружают меня. И я прощаюсь с ними, для того, чтобы снова пуститься в далекий путь.
Перед отъездом в Кадис я простилась с доктором Сантьяго Пересом. В последний раз мы любили друг друга. На прощание он подарил мне несколько медицинских книг.
– Возьми, Эльвира. Это в память обо мне. Тебе эти книги могут пригодиться. Ты ведь удивительная женщина.
Я засмеялась, и мы обнялись и поцеловались в последний раз.
– Спасибо тебе, – сказала я. – Спасибо за книги. И за то, что с тобой я была снова женщиной. Не знаю уж, насколько удивительной, но женщиной.
В Кадисе мы все: Брюс, я, Анхела и Мигель с сыновьями, Николаос и Ана, Чоки и Селия остановились в хорошей гостинице. Несколько дней мы провели в городе, и вот наутро корабль должен был отплыть.
Ночью, когда только-только начало светать, ко мне в комнату проскользнула Селия. Мы тихонько сели на мою постель и ласково говорили друг с другом. Она обняла меня за шею и прошептала:
– Я хочу тебе сказать одну тайну.
Я невольно испугалась, но сдерживалась, не хотела показывать свой испуг.
– Какую? – прошептала я в ответ.
– То есть это даже не тайна, но пока это тайна. Я не хочу, чтобы Анхелита сразу узнала. Она сразу начнет меня кормить разной едой и заставлять пить разные полезные настойки. Я даже Андресу еще не сказала. Ты самая первая.
Я начала догадываться. Страх мой прошел.