Наложницы мало что поняли из её слов, однако тон, с которым Ребекка их произнесла, говорил о многом. Все невольно почувствовали ее превосходство над остальными.
Ещё с малых лет няня учила Ребекку:
«Не отдавай чужому то, что уготовлено судьбой тебе».
Эту фразу она сейчас часто здесь вспоминала. Уж если судьба и сыграла с ней злую шутку, то зачем отказываться от того, что по праву должно принадлежать ей.
«Если Бог закрывает перед тобой одну дверь, то обязательно дождись, чтобы он открыл для тебя другую»,– опять она вспомнила назидание своей няни.
«Я буду здесь первой, – решила для себя Ребекка, – ведь я достойна этого».
Атмосфера, царившая в гареме, могла вскружить голову любой наложнице. Это была атмосфера золотой клетки, которая сперва кажется неприемлемой для того, кого лишили свободы. Однако затем роскошь и праздность затягивали в своё ленное болото, постепенно превращая любую непокорную в послушное орудие плотского наслаждения султана.
Ребекка не составила исключения. Роскошные наряды, изысканная еда и тщательный уход прислуги окончательно пробудили в ней истинную женскую натуру со всеми её слабостями и недостатками. Она уже начала чувствовать в себе ту силу, которая способна превратить любого мужчину в послушное дитя. Это чувство вселяло в её душу уверенность и спокойствие, и потому, когда главный евнух повёл её на первую встречу с Мурадом, она спокойно пошла за ним.
Мурад сидел на кушетке, сплошь покрытой мягкими подушками. Перед ним стоял низенький серебряный столик с фарфоровыми блюдами, в которых были фрукты и сладости. Одет он был в роскошный кафтан, целиком расшитый золотом. Мустафа привёл Ребекку и, поклонившись, молча удалился.
Как только Мурад взглянул на неё, он понял, что её красота не подлежит никакому описанию. Много раз он пытался её представить себе, но такого очарования даже не мог вообразить. Ребекка сразу почувствовала, какое сильное впечатление она произвела. Взгляд Мурада красноречиво говорил ей об этом. В глазах уже немолодого мужчины заблестела юношеская игривость. Спина невольно выпрямилась, выпячивая грудь. Мурад встал и подошёл к ней вплотную. Она услышала его взволнованное дыхание и посмотрела ему прямо в глаза. От этого Мураду показалось, что он и впрямь погружается в бездонную синеву великолепных очей еврейки.
– Как зовут тебя, красавица? – спросил он с восхищением и легко прикоснулся к её нежной руке.
– Гёзал, – ответила она своим нежным голосом.
– Лучшего имени к твоим прекрасным глазам невозможно было придумать. Скажи, а правда, что ты умеешь петь прекрасные арабские песни?
– Арабский – это язык моего родного города, и если тебе нетрудно, мой повелитель, то я попрошу тебя общаться со мной на этом языке.
– Ты можешь со мной говорить так, как тебе угодно. Я же и без слов пойму тебя, – сказал Мурад уже по-арабски.
Приятная для слуха Ребекки речь из уст султана вызвала в ней положительные эмоции, и в её глазах появилась теплота.
Султан понял, что смог расположить её к себе, и продолжил опять по-арабски:
– В моём дворце ты не должна себя чувствовать пленницей. Ты свободна душой и телом. Если захочешь, то сегодня же можешь уйти отсюда, – не совсем убедительно произнёс султан, желая всячески угодить этой прелестной девушке.
Ребекка, которая отлично понимала, что это невозможно, сказала жеманно и обидчиво с чисто женской хитрецой:
– Зачем ты гонишь меня, мой повелитель? Может, я не нравлюсь тебе?
– Я вовсе не хотел тебя обижать, – заволновался Мурад, который клюнул на её хитрость, – мне просто показалось, что ты себя здесь чувствуешь неуютно.
– Ты прав, мой господин. Меня тяготит одиночество, но сейчас, рядом с тобой, это чувство безвозвратно исчезло.
– Со мной тебе никогда не придётся скучать, лицезреть твою красоту я готов вечно.
Это было почти признанием в любви, и хотя Ребекка не была искушённой в любовных делах, однако свою безоговорочную победу над этим, познавшим многих женщин, взрослым мужчиной почувствовала вполне.
– В доме моего похитителя у меня была служанкой арабка Фатима. Позволь, мой повелитель, привести её сюда, ко мне. С ней мне было бы не так одиноко.
– Твоё пожелание будет немедленно исполнено.
– Хочешь, я спою тебе? – решила прочно закрепить достигнутый успех девушка.
– Спой непременно, – искренне, почти по-детски обрадовался Мурад.
– Только я попрошу тебя не смотреть мне в лицо, когда я буду петь, – попросила смущённо Ребекка.
Султан чуть отвернулся, однако не упускал из виду её стройную фигурку. Ребекка начала петь. Её нежный голосок начал напевать грустную арабскую песню про девичью душу, которая истосковалась по родному дому:
Цветами чужими весна не наступит.
Словам не родным моё сердце уступит.
Власа златокудрые сединой преждевременной
Покрылись зимою в стране чужеземной.
Любовью рождённая, любовью согретая,
Любовь не вкусившая.
Тоскою безвременной душа омрачённая.
В пустыне созревшая, ароматом оазиса,
В саду чужеродном погасла, увяла.
От дома родимого, луной отрешённая,
Навеки погасшая, навеки усохшая.
Мурад хорошо понял смысл этой трогающей душу песни. Ему доставляли огромное наслаждение и эта прелестная девушка, и её нежный голосок. Истосковавшись за время военного похода по женской ласке, Мурад подошёл к ней, взял её за руки и легонько повлёк к кушетке…
В последующие месяцы султан был полностью поглощён очарованием Ребекки. Остальные наложницы и бывшие фаворитки были напрочь забыты. Мурад желал видеть рядом с собой только прекрасную еврейку. Будучи уже немолодым, султан имел проблемы мужского свойства. Однако страстное увлечение Ребеккой заставило его забыть об этом, и он чувствовал себя безгранично счастливым, воспрянув заново юношеским пылом.
Положение Ребекки в гареме сильно возвысилось. Её как первую фаворитку султана поместили в самые роскошные покои дворца, расположенные близко к спальне Мурада. Помимо Фатимы, Ребекку обслуживали ещё две одалиски, её распоряжения неукоснительно выполнялись, и даже главный евнух старался ей всячески угождать. Мурад при каждой встрече преподносил ей новый подарок. Большей частью это были золотые украшения с драгоценными камнями, сделанные искусными ювелирами разных стран. Мурад, который не мог никак насытиться своим новым счастьем, щедро одаривал еврейку. Ребекка, всячески ухоженная и обласканная, день ото дня становилась всё прекрасней. Её женская красота ещё больше расцвела под щедрым мужским вниманием.
В конце осени Мураду доложили, что её прекрасная фаворитка ждёт ребёнка. Султана сильно обрадовала эта новость. Его астрологи предсказали рождение сына, и Мурад воспринял это, как дар, ниспосланный ему Всевышним. Он тотчас распорядился, чтобы Ребекка находилась под неусыпным вниманием всей женской половины дворца. Любая её прихоть должна была неукоснительно исполняться.
В один из дней султан вспомнил про своего сподручного Селима. Скорее из желания побольше узнать о прошлом Ребекки, нежели увидеть его самого, Мурад велел позвать к нему бывшего пирата.
Селим одержимый тревогой, прибыл во дворец. Он упал перед его величеством на колени, опустив голову в знак величайшей покорности.
– Можешь встать, – сказал Мурад, выдержав некоторую паузу, – мне доложили, что ты не нашёл того золота, за которым я тебя посылал.
– Аллах свидетель, мой повелитель, в том месте, где оно должно было находиться, его мы не обнаружили, – взволнованно ответил Селим.
– И где же ты искал?
– Сперва в Смирне, затем в Эфесе и в конце концов пришлось поехать в Александрию.
– С какой стати это богатство ты искал в Египте?
– У одного купца-иудея из Александрии я обнаружил золотую монету с изображением символики того храма, где когда-то хранились эти сокровища, – сказав это, Селим преподнёс Мураду старинную монету, которую они выкрали в Смирне.
Султан стал внимательно рассматривать её. Будучи человеком достаточно образованным, он сильно заинтересовался золотой монетой.
– Это очень древняя реликвия, и, несомненно, является частицей богатства царя Крёза, – изрёк Мурад, – однако и в Александрии ты ничего не нашёл?
– Нет, мой повелитель. Наоборот, дом где мы предполагали его найти, был очень бедным и единственная драгоценность, которая была там, это еврейская девушка Гёзал.
Упоминание о Ребекке сразу смягчило султана, и он сказал менее резко:
– Ты должен ежедневно молиться за её здоровье, ибо не снести тебе головы, если бы ты вернулся без неё.
Селим вздохнул с облегчением, осознав, что его подарок пришёлся по душе султану.
– Однако золото ты всё равно обязан найти. Тем более что, судя по этой монете, оно существует, – вновь заговорил жёстким тоном Мурад.
– Мой повелитель, оно действительно существует, однако, по всей видимости, мы его не там ищем.
– И где же, ты думаешь, оно находится?
– В самой столице Византии – Константинополе.
– Ты хочешь сказать, что сейчас этим золотом владеет император Константин?
– Да, ваше величество.
Мурад призадумался. Скорее всего, Селим прав. Основная часть богатства Византии сконцентрирована в Константинополе, в городе пока недоступном для турок. Воистину будет велик тот султан, которому, наконец, удастся покорить его. Он преобретёт не только славу, почёт и всесильную власть, но и несметные сокровища тысячелетней империи.
– Ну хорошо, – ответил наконец Мурад, – отправляйся домой и жди дальнейших моих распоряжений. Ты скоро мне понадобишься.
Это были последние слова его величества, после которых он жестом велел Селиму удалиться.
– Слушаюсь, мой повелитель, – ответил пират и поспешил прочь.
В тот день Мураду сильно нездоровилось. После трапезы, которая не доставила ему никакого удовольствия, он почувствовал головокружение и слабость. Дворцовый эким, осмотрев его, не нашёл ничего серьёзного и посоветовал султану прогулку на чистом воздухе, покой и воздержание от обильной пищи, порекомендовав до утра принимать только подслащённую воду.