и дерева, которые не видят, не слышат и не мыслят. «А Бога, в деснице Которого и дыхание твоей жизни, и все пути твои, – Его ты не прославил. За то Им ниспослана рука и начертала эту надпись. Вот что гласит эта надпись: Сочтено, сочтено, взвешено и будет сломлено (meneh, meneh, tekêl upharsîn). И вот что означают эти слова: Сочтено, – сосчитал Господь дни твоего царствования и положил им конец. Взвешено, – взвешен ты на весах и оказался ты слишком легким. Сломлено, – сломлено будет владычество твое и будет передано мидянам и персам». После этого истолкования Даниила снова вознаграждают так же, как в другое время и Иосифа. Но в ту же ночь Валтасар, царь халдеев, был убит.
По хронологии, исторически совершенно неверной, в книге Даниила непосредственным преемником Валтасара является мидийский царь Дарий. Он назначает Даниила заведующим царскими доходами с третьей части всех провинций государства. Наместники этих провинций питают злобу к Даниилу. Но они ни к чему не могут придраться в его деятельности. Тогда они добиваются царского приказа, в силу которого в течение тридцати дней никто в целом государстве не смел бы просить чего-либо у какого бы то ни было бога или человека, кроме как у царя. Исполнимость и потому историческая возможность подобного приказа представляется более, чем сомнительной. Как бы то ни было, наместники достигли своей цели. Даниил, как образец верного Закону израильтянина, и после приказа продолжает по-прежнему три раза в день молиться своему Богу; его уличают в этом и, несмотря на скорбь царя, который его любит, его ввергают в львиную пещеру. И тут дело кончается так же, как и с отроками в огненной печи: после бессонной ночи царь идет к пещере, которая была запечатана его собственной печатью, и находит Даниила нетронутым львами. Когда же, вслед за ним, туда были брошены его завистники, они немедленно были смяты и растерзаны львами. А царь отдает приказ по всей своей стране – трепетать и благоговеть перед Богом Даниила. «Ибо Он Бог живой и вечносущий, и царство Его несокрушимо и владычество Его бесконечно». Таким образом, и здесь изображается могущество Бога, которое спасает, преданных Ему, и притом в гонении именно за веру. Это подходит только к религиозному гонению Антиоха IV. Этим рассказом заканчивается первая часть книги Даниила.
Вторая часть содержит повествование о четырех видениях, явившихся самому Даниилу. Он выступает сам как рассказчик и сообщает о событиях своей жизни преимущественно в первом лице. Но и здесь не может быть никаких сомнений относительно времени происхождения книги. Первое сновидение Даниила по своему содержанию совершенно родственно сну Навуходоносора, рассказанному в первой части. Четыре волшебных зверя, изображение которых напоминает собою описание херувимов у Иезекииля, выходят из моря. По приложенному толкованию, они означают четыре царства, которые возвысятся на земле. Очевидно, это те же царства, что и в сновидении Навуходоносора. Всякое отношение к ассирийскому царству, в халдейскую эпоху уже разрушенному, и здесь, и там явно немыслимо. По особенной хронологии книги Даниила и здесь имеются в виду царства халдеев (лев с орлиными крыльями), мидян (медведь), персов (барс) и македонян (безымянное чудовище). Последний зверь имеет десять рогов, что совершенно ясно указывает на разделение македонского мирового царства. Затем вырастает у этого зверя еще один маленький рог. По толкованию, это – другой царь, после прежних десяти, который будет совершенно отличен от своих предшественников. «Он будет изрекать хулу против Всевышнего, и притеснять святых Всевышнего, и он помыслит изменить у них дни праздников и Закон, и они будут отданы в его руки». Ясно, что под этим царем подразумевается никто другой, как Антиох IV. Он отличается от своих предшественников существенно иным отношением к евреям; именно поэтому только к нему одному из всех царей эллинизированных стран подходит пророчество об определенных мероприятиях, направленных против еврейской религии. Но это преследование евреев Антиохом, насилие над святыми Всевышнего длится лишь до тех пор, «пока не пришел старый днями и не воздана была справедливость святым Всевышнего». Этот старый днями – вечный Бог, Который, восседает на троне, окруженный Своими судьями, творит суд по книгам Своим. Последний зверь убит, у других отнимается владычество. «И вот в облаках небесных пришел один, словно сын человеческий; ему даны были власть, слава и царство, и все народы, племена и языки служили ему; его владычество – вечное владычество, которое никогда не прекратится, и царство его никогда не будет разрушено». К этому относится краткое объяснение: «И царство, и власть, и верховенство над царствами всей поднебесной будут отданы народу святых Всевышнего, Которого царство – вечное царство, и все властители будут Ему служить и повиноваться». Как ни близко соприкасается это видение с тем, о котором мы говорили раньше, излагая сон Навуходоносора, все-таки следует отметить, что именно возникновение мессианского царства в этом сновидении Даниила освещается ярче, чем во сне Навуходоносора. Там речь шла только о том, чтобы охарактеризовать бренность земных царств, и не было даже сказано, кому, собственно, в конце концов, суждено владеть этим вечным царством Божиим. Здесь дело обстоит иначе. Святым Всевышнего, т. е. верным израильтянам, будет, в конце концов, отдано вечное царство, которому должны служить все народы. Также нельзя было выяснить там вполне точное время возникновения царства Божия. Последним упоминаемым там событием был брак одного члена династии Селевкидов с членом птоломеевской династии с целью неудавшегося, впрочем, примирения. Здесь же самым ясным образом указывается нам эпоха Антиоха Епифана. Далее там изображалось только всесокрушающее величие мессианского царства; здесь же сначала подчеркнуто, что суд, совершающийся по мерилу высшей справедливости, никоим образом не смешивается с установлением Божьего царства; а затем более высокая ценность мессианского царства сравнительно с преходящими земными царствами, выражена в идее, которая, бесспорно, принадлежит к тем вечным идеям, какие создала религиозная история Израиля. Земным царствам присвоены символы из мира животных, вечное царство Божье имеет своим символом сына человеческого. Только в нем достигает человек подобающего ему достоинства, между тем как до этого он качественно не возвышался над степенью животного мира. Чудовища выходят из моря, а сын человеческий нисходит с неба, из жилища Бога. Относительно этого пункта спорили, означает ли здесь сын человеческий Мессию, как приносящего с Собой царство Божие, или же самое мессианское царство. Решение этого вопроса просто. Сын человеческий настолько же символическая фигура, как и четыре зверя, и представляет собою царство Божие. Но благочестивый израильтянин, вместе с тем, наверное, усматривал в этом образе олицетворение грядущего носителя и властелина царства Божьего – Мессии. Выше уже было указано, как значительно было тогда проявление национального элемента еврейской религии, после того, как евреи под властью Птоломеев и вследствие своеобразного развития их религиозных идей со времени известного клятвенного обещания соблюдать Закон, дали именно этому национальному элементу совершенно отступить на задний план. Но в такой же степени важно и то, что это возрождение мессианской идеи не было простым возобновлением уже существовавшей прежде идеи, а что этот новый образ Мессии является отчасти результатом обогащения еврейского мира эллинскими идеями. Идея, что человек в ходе мировой истории приближается к поставленной Богом цели, эта идея, как она ясно выражена в нашем отрывке, могла выработаться только на почве эллинского мира. Ибо только для этого мира смягчились противоположности эллина и варвара, иудея и язычника и дошли до слияния в общем понятии человека. Только с тех пор явилось сознание, что для эллинов и варваров, иудеев и язычников должен существовать общий идеал человечности, какие бы разнообразные черты ему ни придавали. И книга Даниила, в изложенном нами предсказании, дает выражение той грандиозной мысли, что человечество в вечном царстве, которое будет основано под главенством евреев, достигнет своего высшего прочного идеала. Эта мысль тем возвышеннее, что она была высказана посреди ужаснейших бедствий жестокого гонения за веру…
Следующее видение Даниила менее замечательно особенным богатством внутреннего содержания, чем своим явным отношением к главному событию, имевшему место во время гонения Антиоха. Баран, т. е. Персия, повержен козлом, т. е. македонским царством. Затем единственный большой рог козла сломился: умирает Александр Великий. Вместо сломленного вырастают четыре других рога, – эллинистические царства. Один из этих рогов в особенности разрастается и доходит даже до Святой земли. «И даже на Вождя небесного воинства восстал он и отнял у Него жертвы и презрел Его священное жилище. Воинство было погублено за ежедневные жертвы, как будто бы за прегрешения». Здесь, таким образом, упоминается о вполне определенном мероприятии Антиоха IV. Еще Селевк IV покрывал расходы на ежедневные жертвоприношения в Иерусалиме из государственной казны. В истолковании видения Антиох Епифан характеризуется, как искусный в коварстве. Заключением на этот раз служит бодрящее указание на кратковременность притеснения.
Ученое исследование составляет главное содержание следующего видения. Ангел поучает Даниила относительно того, как следует понимать слова Иеремии о семидесятилетней продолжительности вавилонского пленения. Затруднение разрешается пояснением, что речь идет не о годах, а о семилетиях. Такой счет по семилетиям знает и Закон, который после каждых семи лет устанавливает год отдохновения. Но так как по истечении последнего семилетия еще предстоит отмена грешником-царем жертвоприношения в храме и устройство нечистых алтарей (причем здесь, бесспорно, имеется в виду Антиох IV), то автор, очевидно, сильно ошибся в своей хронологии. Разрушение Иерусалима во время Иеремии он, вероятно, относит еще к первой половине седьмого столетия до P. X. (приблизительно к 660 г. вместо 586 г. до P. X.) Важнее, чем истолкование некоторых частностей, в этом отделе книги Даниила представляется то свидетельство, что ко времени составления этого произведения, творение пророка Иеремии уже было включено в состав книг, т. е., очевидно, в сборник произведений священной литературы, и что уже тогда размышляли о трудности толкования некоторых мест Библии. Этому соответствует то обстоятельство, что в одной молитве Даниила, вставленной в это произведение, эпоха пророков отнесена к прошлому. Другими словами, ко времени составления этой книги изучение Писания уже проложило себе дорогу.