необходимо было еще прогнать войско Горгия. Это, конечно, удалось без труда. Когда Горгий захотел возвратиться в общий лагерь, его воины увидели с вершины горы пламя и дым, подымавшееся над лагерем, и войско евреев в боевом порядке. Иуда запретил своим воинам всякий грабеж, пока они не покончат с Горгием. Вид горящего лагеря и победоносных врагов возбудил среди сирийцев такую панику, что они обратились в стремительное бегство, ища спасения на нееврейской территории. Так это могучее войско было рассеяно ничтожным на вид и плохо вооруженным, но воодушевленным верою отрядом.
Легко представить себе гнев Лизия. В 165 г. до P. X. он сам выступил в поход против Иуды с 60 000 пеших и 5000 всадников. Он расположился лагерем на Бет-Цуре по дороге, ведущей из Иерусалима в Хеврон. Здесь разбил его Иуда с 10 000 человек, причем пало около 5000 сирийцев. Если, как гласит предание, Лизий вследствие этой потери вернулся назад, для того чтобы в Антиохии завербовать новых наемников, то здесь с очевидной ясностью выступает неточность в числовых данных, какую мы находим и в наших лучших источниках. Если бы Лизий после потери этих 5000 тысяч имел в Палестине в своем распоряжении еще 60 000 человек, то он, конечно, из-за этого сравнительно небольшого урона не решился бы на отступление. После отступления Лизия дело Иуды подвинулось настолько вперед, что он мог уже думать об освящении храма. Он двинулся со всем своим войском к храмовой горе. Там они увидали святыню покинутой, жертвенные алтари оскверненными, ворота сожженными, дворы поросшими бурьяном, своды разрушенными. Некогда было предаваться скорби, и Иуда назначил отряд воинов, который во время торжественного освящения храма должен был обратиться против сирийского гарнизона крепости. Затем Иуда приказал известному числу беспорочных и ревностных священнослужителей очистить святыню и убрать все оскверненные камни. Сомнение возникло лишь относительно оскверненного жертвенного алтаря. Наконец, было постановлено совершенно снести его, но сохранить его камни в определенном месте до тех пор, пока будущий пророк не выскажет по поводу них окончательного решения, и воздвигнуть новый чистый алтарь. Точно также заменили украденные и разграбленные священные сосуды новыми; преддверие храма было опять по-прежнему украшено светильниками, кадильным алтарем, столом для хлеба предложения и занавесами перед дверьми. Наконец, 25 декабря (кислев), в тот самый день, в который три года тому назад по приказанию Антиоха в первый раз была принесена пред этим храмом жертва Зевсу, – теперь на новом алтаре, впервые, было опять совершено жертвоприношение в точном соответствии с еврейским ритуалом. Восемь дней праздновали это великое торжество, и было решено возвести его в постоянный, ежегодно повторяющийся праздник. Затем принялись за постройку вокруг храмовой горы высоких стен и крепких башен, был здесь поставлен гарнизон и равным образом был укреплен Бет-Цур, как оплот против Идумеи.
На первых порах после описанных событий сирийское правительство нисколько не противодействовало Иуде. Он укрепил свое положение тем, что вместе со своим братом Ионафаном пришел за Иордан на помощь евреям в Галааде, поддерживать же своих единоверцев в Галилее предоставил своему брату Симону. В обеих областях евреи были жестоко теснимы своими языческими соседями. Несомненно, это было следствием восстания в Иудее: со стороны сирийского правительства евреи не пользовались больше покровительством; наоборот, скорее думали, что вне Иудеи легче, чем внутри страны, привести в исполнение замысел царя – уничтожить еврейскую религию. Иуда же не мог рассчитывать на то, чтобы уже теперь поддерживать свое влияние в этих отдаленных областях, даже в свое отсутствие. Вот почему он и решил переселить в Иудею из Галилеи и лежащего по левую сторону Иордана Гилеада тех, верных Закону евреев, для которых это переселение было бы желательно. С тех пор, как единство жертвенного служения в Иерусалиме было установлено, со стороны всякого еврея было, конечно, естественным желанием жить вблизи священной горы; кроме того, благодаря переселению галилеян и галаадитян в Иерусалим и его окрестности, не только эти переселенцы защищены были от своих прежних врагов, но и восстановлена была естественная связь между Иудеей и обеими провинциями Палестины, в которых число еврейского населения было весьма значительно: новые переселенцы поддерживали свои отношения к своей прежней родине. Иуда вел эту войну со всею жестокостью религиозного фанатизма. Насчитывают целый ряд городов, в которых он велел избить все мужское население, самые же города – предать огню.
Саму Иудею приходилось тоже защищать от окрестных жителей. Он покорил идумеев (эдомитян) в ярах на юге Палестины. Так он отнял у них древний Хеврон и сжег окружавшие его башни. В другой раз он двинулся против разбойнической шайки, именно сыновей Байана, которые из своих укреплений, находившихся у проезжих дорог, нападали на путников. Иуда сжег укрепления вместе с их жителями. В стране аммонитян он взял моавитский город Иезер и этим наказал главу аммонитян, некоего Тимофея. Наконец, ему предстояла работа и в Самарии, и в стране филистимлян. Здесь он пришел в Асдод, где разрушил языческие алтари и сжег изображения богов. За это время дело не обошлось без всяких столкновений с сирийцами. Горгий, известный нам полководец царского наместника Лизия, остался в Ямнии (Ябна). И вот, в то время как Симон находился в Галилее, а Иуда в Галааде, – оба оставленные Иудой в Иерусалиме вождя, Иосиф бен-Захария и Азария, не захотели пребывать в бездействии и двинулись войной против Горгия в Ябне. Они были разбиты на голову и, оттесненные до границ Иудеи, потеряли 2000 человек. Но тем ярче засияла слава сыновей Маттафии. Форма, в которой выразилось утешение по поводу этого поражения, достойна внимания: они не принадлежали к роду людей, которыми спасен был Израиль. В 164 г. до P. X. умер Антиох Епифан после четырнадцатилетнего правления. Когда известие о его смерти пришло из Вавилона, где он умер, в Антиохию, наместник Лизий не замедлил провозгласить царем младшего сына почившего, Антиоха V Евпатора. Но это послужило еще новым поводом к разным смутам в Сирийском царстве, которые сослужили службу не только римлянам, но и евреям. После смерти Антиоха Епифана Иуда решил прогнать сирийский гарнизон из Иерусалимской крепости. Только после того, как это было бы сделано, богослужение в храме могло бы быть восстановлено и совершаемо с требуемою правильностью. Но новый царь своевременно получил известие об осаде крепости Иудой и нисколько не был намерен без сопротивления отдать этот выдающийся пункт. С численно подавляющим войском (еврейские сообщения говорят о 10 000 пеших и 20 000 конных воинов) и 52 слонами он вместе с Лизием, как главным военачальником, окольным путем, через Идумею, с юга прибыл к недавно укрепленному евреями Бет-Цуру. Он надеялся, благодаря своим осадным машинам, взять город; но граждане делали вылазки и сожгли опасные орудия. Между тем Иуда узнал о тягостном положении осажденных в Бет-Цуре и решил, что на нем лежит болee важная обязанность, чем самому осаждать Иерусалимскую крепость. Он двинулся со своим войском и пришел к Бет-Захарии, местности между Бет-Цуром и Иерусалимом, в горах. Очевидно, он думал воспользоваться этой местностью точно так же, как воспользовался скатом при Бет-Хороне в битве против Серона. И, действительно, он отвлек царя от Бет-Цура в эту совершенно неудобную для большого войска местность. Но при восходе солнца горы засияли от блеска неприятельского оружия, и правильное движение сирийских солдат, несмотря на столь неудобные условия местности, возбудило у малоопытных еврейских воинов изумление и страх. Главным образом, сильную панику наводили разъяренные особыми раздражающими средствами слоны со своими башнями и седоками без правивших ими индусов. О победе воинов Иуды нельзя было и думать. Тогда Элеазар, по прозванию Ауаран, брат Иуды Маккавея, решился на геройский подвиг, еще долго потом возбуждавший изумление. Один из слонов имел в особенности величественный вид; говорили, что на нем был царь. Тогда Элеазар со страшным напряжением пробился между рядами воинов к этому слону и снизу заколол его, так что тот рухнул наземь мертвым. Под тяжестью его падения погиб сам Элеазар. Но Антиох V Евпатор этим маневром не был убит, и в виду огромного численного превосходства врагов Иуда должен был отступить к укрепленной храмовой горе. Сирийское войско последовало за ним и заперло священное место. Бет-Цуру же была предоставлена почетная капитуляция, потому что голод принудил жителей, все еще осажденных частью сирийцев, к переговорам о мире. В этом случае вновь обнаружилась неприменимость предписаний закона во время войны. Дело в том, что съестные припасы истощились особенно скоро потому, что тогда как раз был седьмой год, в который запрещено было возделывать землю. Как сообщает повествование, царь оставил в Бет-Цуре сирийский гарнизон. По-видимому, и в Иерусалиме он имел такой же успех. Правда, евреи боролись отчаянно и противопоставили его военным машинам свои собственные. Но, во-первых, город был переполнен, благодаря иммиграции иноземных евреев из Галаада и Галилеи, которых впервые поселили здесь Иуда Маккавей и его брат Симон; во-вторых, и здесь, благодаря субботнему году, было мало наличных припасов; наконец, – и то было самое худшее – неслыханная санкция со стороны Закона трусости и уклонения от войны, о котором мы говорили уже выше по поводу собрания в Мицпе перед битвою с полководцами Лизия, в момент осады святыни языческим войском привела к постыдному всеобщему бегству. И таким образом, сирийцы, несомненно, одержали бы верх над восставшим народом, если бы они сами спокойно пользовались своею властью. Но в лагере перед Иерусалимом прежний наместник царя и нынешний первый министр Антиоха Евпатора узнал, что некто Филипп, стоявший в Вавилоне у смертного одра Антиоха IV, идет на Антиохию под предлогом, что ему предоставлены были умирающим царем забота об Антиохe Евпаторе и верховное управление всем царством. По получении этого известия сейчас же начаты были осажденными евреями переговоры о мире. На этот раз Лизий, действительно, уничтожил зло в корне. Евреям опять была предоставлена свобода религии и нравов; ненавистный народу, незаконный первосвященник Менелай был сейчас же взят в Сирию и там казнен, а первосвященником был назначен, правда, преданный сирийцам, но Ааронид, по-еврейски называвшийся Якимом, по-гречески Алкимом. Антиох Евпатор зашел сам в святилище и, увидев там укрепления вокруг стен, велел их снести. Хотя за этот последний поступок его упрекнули в нарушении клятвы, но, в общем, этот мир имел для сирийцев очень благоприятные последствия. Дарование свободы соблюдения Закона привлекло на их сторону религиозных людей в Палестине, которые стремились не столько к государственной свободе и могуществу Израиля, сколько к правильности его богослужения и тщательному исполнению отдельных заповедей Бога, как к единственному истинному благу народа.