ь к Тебе. От Господа исходит милость к Израилю во веки веков“. Понятно, что если милость Божья связана с исполнением законов, а исполнение законов возможно только для Израиля, то и милость Божья является счастьем, доступным только Израилю. Поэтому псалмопевец совершенно проникнут обетами, данными Богом Израилю. Это служит для него величайшим утешением в печальной действительности. Надежда второго Исайи на возвращение детей Израиля из рабства высказывается снова в образном богатом красками изложении: „Трубите в Сионе в священные трубы, пусть в Иерусалиме раздадутся голоса вестников победы, так как Господь в своем милосердии посетил Израиль. Взойди на сторожевую башню, Иерусалим, и взгляни на детей твоих, с востока и с запада собранных Богом. С севера идут они, радуясь своему Богу; он привел их с самых отдаленных островов. Высокие горы Он обратил для них в равнину, холмы исчезли перед возвращающимися домой. Леса должны были своей тенью укрывать их на пути, благовонные деревья вырастил для них Господь, чтобы Израиль совершал свой путь под охраной величия своего Бога. Надень свою праздничную одежду, Иерусалим, возьми в руки свой священный покров, ибо Господь определил благо Израиля на веки веков“. За этим описанием следует краткая молитва об исполнении данного обета. Особенно ярко и отчетливо стоит перед глазами псалмопевца картина последнего счастливого времени Израиля, начинающегося этим возвращением изгнанных. Вот как гласит его молитва: „Да очистит Господь Израиль ко дню милости и благословения, ко дню избрания, когда царство примет Его помазанник. Блаженны те, кто будет жить в те дни и увидит благо, даруемое Господом будущему поколению. Место бича займет благочестивый помазанник Божий, исполненный мудрости, справедливости и силы, чтобы руководить людьми в делах справедливости и благочестия и сделать их всех богобоязненными. Это будет поколение, исполненное благочестия в дни милости“. При этом следует обратить внимание на то, что это последнее благо будет уделом только избранных праведников, и что образ Мессии, соответственно со всем фарисейским жизненным идеалом, отодвигает на задний план все черты земного величия, которые все же, несомненно, предполагаются. Как сам Мессия обрисован глубоко благочестивым, так и его жизненной целью, которую он силой будет проводить, является обращение людей к истинному благочестию. Конечно, люди, которые осуждали светскую жизнь, основанную на воинственных и правовых принципах, не могли желать сложной государственной жизни для последних блаженных времен. Этому соответствует великий образ Мессии, набросанный в другом месте этих псалмов. Он вызван тем, что на Асмонеев смотрели как на незаконных царей, не происходящих из рода Давидова. „Взгляни, Господи, и пусть восстанет царь, сын Давидов, к назначенному Тобою времени, чтобы он правил Израилем, рабом Твоим, и одари его силой, чтобы он свергнул незаконного властителя, чтобы он истреблением, мудростью и справедливостью очистил Иерусалим от язычников, которые попрали его, чтобы он лишил грешников их наследства и разбил их надменность, как глиняный сосуд; чтобы он железным скипетром рассеял их всех; чтобы он уничтожил языческие народы словом уст своих, чтобы враги бежали от него при его угрозах, чтобы он наказал грешников за их сердечные помышления“. Здесь, конечно, царь является в своем настоящем виде; он уничтожает римское владычество, уничтожает и попирающих Иерусалим римлян. Но оружием ему служат только мудрость, справедливость и слово его уст; потому что железный скипетр, упоминаемый во втором псалме библейского сборника, есть лишь символ строгости и силы. Замечательно, что образ этого царя описывается вполне определенно; из этого можно заключить, что представление о нем было уже давно установлено и что время пришествия этого царя, хотя неизвестно человеку, известно Богу, т. е. точно определено в будущем. Затем следует подробное описание справедливости в царстве Божьем. „Тогда он соединит воедино священный народ, которым будет справедливо править, и будет судить племена народа, как помазанник своего Господа Бога. Он не допустит несправедливости среди них; никто не должен оставаться между ними, кто имеет злые помыслы. Он понимает, что они только сыны Божьи, и распределяет их по коленам в стране, и ни сосед, ни чужеземец не должны далее жить среди них“. Это говорится относительно забот Мессии о народе Израильском. Под упомянутыми соседями и чужеземцами подразумевается, вероятно, языческое население новых или освобожденных от иудейского владычества городов Палестины. Само собой разумеется, что особенно против него была направлена ненависть набожного иудейства, и совершенно понятно, что устранение этого населения входило в состав мессианской веры. Но совершенно неправильно было бы думать, что под власть Мессии не подойдут другие народы. Тот же псалом продолжает: „Он (Мессия) судит народы и племена мудро и справедливо и держит в своей власти языческие народы, чтобы они служили ему. Он распространяет почитание Бога в преддверии Вселенной, он делает Иерусалим снова чистым и священным, как вначале, так что с концов земли стекаются народы взглянуть на его величие, приводя с собою утомленных сыновей Сиона, взглянуть на его божественное величие, которым он его украсил. Он же, царь, посланный Богом, править ими справедливо. И во дни его нет несправедливости в его владениях, потому что все они святы, и их царь – помазанник Божий“. Таким образом, здесь описывается, как в известном, повторяющемся у Исайи и Михи пророчестве, приход язычников в Иерусалим на поклонение. Но хотя несомненно, что царство Мессии изображается, как великое всемирное государство со сто лицею Иерусалимом, поэт придает очень мало значения величине и политическому могуществу этого государства. Прославляется только святость мессианского царя и всех его подданных. Здесь нет места даже намеку на соперничество с бывшим в то время в полном расцвете Римским государством. То, что изображают нам псалмы, совершенно несравнимо с нынешними земными условиями; это – светлый образ, исходящий из другого мира, и лучи его едва касаются грубой поверхности земли.
Соответственно, этому очерчивается образ самого Мессии. Потому что он не полагается ни на коней, ни на всадников, ни на луки, не накопляет сокровищ из золота и серебра для войны, и не на помощь людей возлагает он надежду в день борьбы. „Господь – наш Царь“, – вот его вера; он силен упованием на Бога: Он будет милостив. Все народы проникнутся страхом к нему, потому что он навсегда покорит мир словом уст своих». В этих стихах вычеркнуто все то, в чем народ, рисуя себе картину золотого века, обыкновенно видит опору своего земного могущества: наполненные сокровищницы и сильное войско. Но очевидно, что именно в этом заключается различие между взглядами саддукеев и фарисеев. Саддукеи не хотели ожидать, пока потомок Давида словом уст своих покорит землю; они надеялись, что потомки Цадока, Асмонеи, дадут им государство, которое внешними средствами, богатством и сильным войском приобретет видное положение среди народов. Идеал же фарисеев был иной. Дальше говорится: «Он благословляет народ Божий мудрым правлением и дает ему отраду. Он непогрешим в своей власти над великим народом, держа в повиновении служащих и изгоняя грешников своими повелениями. Он никогда не погрешит против Господа своего, потому что Господь наделяет его святым духом, мудростью для разумных советов, создаст его деятельным и справедливым. Благословение Го – спода могущественно над ним, и он непогрешим. Его надежда на Бога, кто же окажется сильнее его! Могучий в делах и сильный страхом Божьим, бережет он паству Бога в вере и правде и заботится, чтобы никто не погрешил на пастбище. В благочестии руководит он ими и не дает возникнуть гордости, чтобы не происходило между ними насилия. Так подобает править царю Израиля, избранному и поставленному Богом над домом израильским. Его речи более блестящи, чем самое драгоценное золото; в открытом суде назначает он удел священным народам и родам. Его изречения равносильны изречениям ангелов среди священных народов. Блаженны те, кто будет жить в те дни и увидит счастье Израиля в соединении племен, совершенном Господом». Едва ли где-нибудь чище и величественнее нарисован образ властителя, и нигде, кажется, не подчеркнута так резко нравственная цель воспитания подданных, как первый долг государя. И все-таки это изображение расплывается, как тень, как только мы сравним его с каким-нибудь историческим образом властителя. Из различных целей, которые постоянно сменяясь, наполняли жизнь Цезаря, величайшего современника нашего псалмопевца, здесь указывается лишь одна, да и то в самых общих чертах. При таком сравнении становится совершенно ясно, что эта вера в Мессию сложилась лишь, как противовес действительности, а не из живого созерцания великого правителя. Но этот недостаток лучшего из дошедших до нас произведений, излагающих сущность иудейской веры в Мессию, чрезвычайно важен в историческом отношении. Потому что, если фарисейство в своем изображении Мессии не придает никакого значения разнообразным обязанностям великого властителя, а ценит только могучее влияние одаренной Господом нравственной личности на призванное к нравственной же жизни человечество, то уже недалеко до образа Мессии, лишенного всех черт политического величия, но всецело исполняющего, мудро и праведно, воспитательную задачу государя. Здесь фарисейство составляет переход к христианству.
4. От смерти Помпея до смерти Цезаря
В это время заботу о политике иудеев взял на себя Антипатр. После смерти Помпея он сделался одним из вернейших приверженцев Цезаря и доказал это во время египетского похода Цезаря, не только присоединив вместе с Гирканом II свои вспомогательные отряды к войску Митридата, шедшему из Пергама на помощь Цезарю, но и побудив аравитян и независимые города Сирии последовать за Цезарем. При взятии укрепленной Пелузии Антипатр пробил первую брешь в стене; видя, что египетские иудеи остаются верны царствующему дому Птоломеев, как своим благодетелям и покровителям, Антипатр показал им послание своего ставленника, первосвященника Гиркана II, призывавшее их перейти на сторону Цезаря и поддержать дружественное ему войско. Таким образом достигли Мемфиса, добровольно отворившего свои ворота войску Митридата. После этого произошла битва с египтянами у так называемого иудейского лагеря, и победа, с трудом одержанная римскими вспомогательными войсками, вполне принадлежала Антипатру, так как Митридат без его помощи был бы разбит. Следствием этого было то, что Цезарь в течение этого похода стал возлагать все трудные и опасные поручения на Антипатра. При этом Антипатр один раз был ранен.