на почве стоической философии. Из законов он рассматривает лишь запрещение мужчинам носить женские одежды, и наоборот; далее он касается еще постановлений об исключении трусливых из войска. Филон считает трусость болезнью, вредящей войску и, следовательно, не могущей быть терпимою в рядах последнего. Отпуск тех, которые еще не успели поселиться в своем вновь выстроенном доме, или новоженов он восхваляет, видя в этом пример человеколюбия. Все рассуждение заканчивается повествованием о мужественном отпоре, который израильтян показали мидианитянкам, пытавшимся совратить их к поклонению Ваалу Пеору.
Рассмотрение Филоном добродетели человеколюбия начинается указанием на составленное им жизнеописание Моисея, которое, тем не менее, однако, отнюдь не может быть включено в наше сочинение. Подобно тому, как Моисей привел народ свой к тесному между собой общению, так он же с самой ранней юности и вплоть до старости заботился о каждом отдельном лице и о всех людях. Филон доказывает это на примере последних деяний и случаев жизни Моисея, о которых, впрочем, умалчивает в своей биографии. Приведя, таким образом, пример, Филон приступает к детальному рассмотрению отдельных постановлений о любви к ближнему. Запрещено отдавать за проценты деньги брату; следует выплачивать поденщику его заработок в тот же день; кредитор не смеет насильно проникать в дом должника, чтобы взять себе залог, но обязан спокойно дождаться у дверей, пока ему вынесут таковой; все, что падает из снопа на землю, не должно быть поднимаемо, равно как нельзя срезать на поле весь хлеб, a следует оставлять кое-что для бедных. Запрещено осенью подбирать упавший виноград, равно как не дозволяется вторичный сбор с виноградников. Совершенно аналогичны постановления о сборе олив. Десятину зерна, вина, масла и стад следует доставлять при пении священных гимнов священнослужителям и таково же постановление относительно древесных плодов, которые должны быть приносимы в полных корзинах. Заблудившуюся скотину должно приводить к ее хозяину или же бережно охранять ее, пока тот не придет за нею. Плоды седьмого года принадлежат беднякам, но по той же причине в такой год прекращаются всякие полевые работы. На пятидесятый год всякий получает обратно свою первоначальную земельную собственность; чужестранца (равно как и принявшего иудейство язычника) должно любить, как самого себя. Из этой обязанности проистекают все прочие по отношению к прозелиту.
Если где-нибудь был в гостях, там нужно соблюдать право гостеприимства: «Не отворачивайся от египтянина, ибо ты был поселенцем в Египте». В случае, если египтянин согласится на то, он может в третьем поколении (т. е. внук египтянина) быть принят в иудейскую общину. Очень подробно говорит Филон о мягкосердечии по отношению к врагу. Оно выражается на войне, в предписаниях относительно обхождения с военнопленными женщинами и в постановлении поднимать скотину врага, если она упала под тяжестью своей ноши. Равным образом рекомендуется возвращать врагу случайно заблудившуюся скотину его. По этому поводу Филон изрекает следующие прекрасные слова: «Святейший пророк имеет главным образом в виду достигнуть всем своим законодательством согласия, общения, одинаковости взглядов, обмана мыслей; таким путем отдельные дома и целые города, народы и страны, и вообще весь род человеческий достигли бы высшего блаженства. Доселе это лишь благие пожелания. Но я убежден в том, что это, наверное, осуществится, ибо, подобно тому, как Господь Бог дарует нам ежегодно жатву, Он дает нам и ту добродетель, которой пока еще недостает нам; мы же почти с первых лет детства носим в себе стремление к ней».
Это одно из тех немногих мест, в которых у Филона высказывается надежда на будущее. Но и здесь он не облек своей мысли в форму мессианского упования. Однако глубокая уверенность в будущее блаженное единение всех людей во имя взаимной любви между собою выражается в такой мере ясно, как почти нигде в дохристианской литературе, и является существенным результатом, в данном случае отнюдь не аллегорического толкования Моисеева Законодательства. Кажется несомненным, что Филон, лишь благодаря данному ему стоической философией кругу представлений, был в состоянии именно так, а не иначе, понимать Моисеево Законодательство: столь часто приводимые им понятия человеколюбия, общения, общеполезного и, в противоположность им, эгоизма, выработались именно в этой философской школе. Таким образом и здесь на блестящем примере выясняется факт, как со времени Александра Великого, покровительствуемое эллинизмом, сочетание иудейской веры с греческим мышлением подготовило почву для возникновения христианства. Ибо, если последнее высказывает в доступной народному пониманию форме ту мысль, которую почти одновременно с ним находит Филон, как продукт известной школьной дисциплины, то этим доказывается лишь то, что по существу одинаковые циклы представлений влияли на них: на новое учение – более случайным образом, на Филона – скорее в виде результата методического мышления.
За постановлениями относительно любви к врагам Филон приводит правила о мягком обращении с ра бами, причем главнейшую роль здесь играет отпускной год. Относительно животных постановлено ни есть, ни приносить в жертву новорожденных животных, и полагается оставлять самке ее детеныша, по крайней мере, в течение семи дней; далее, не дозволено в один и тот же день умерщвлять самку и детеныша, и по той же причине нельзя убивать беременную самку. Равным образом запрещено разъединять самку и ее детеныша, пока последний еще сосет ее. Запрещение варить детеныша в молоке его матери понимается Филоном, равно как вообще традицией, дословно и потому неправильно (Древний закон, естественно, имел в виду варку сосущего детеныша). Волу пашущему нельзя завязывать морду; не следует впрягать в одно ярмо вола и осла, дабы более слабый осел не страдал от силы вола. Даже на растения распространяется мягкость Закона. Нельзя срубать плодовые деревья, нельзя опустошать поля, вообще невозможно портить никакого злака. Даже на неприятельскую страну распространяются эти положения. Очень точные постановления даны относительно того, как следует щадить молодые деревья, плоды с которых могут быть собираемы лишь на четвертый год, но тогда же должны быть отдаваемы Святилищу. Дабы приучать к постоянной мягкости и приветливости в обхождении, Моисей запрещает также всякое высокомерие и чванство. В настоящее время невозможно определить, сохранился ли трактат Филона о покаянии в полном виде, или оставался он с самого начала не доконченным, или же не дошел ли он до нас в искаженном виде, во всяком случае, он в сравнении с прочими частями исследования теперь является в крайне краткой редакции. Рядом с абсолютными благами, подобно здоровью и хорошей памяти, стоят блага второй категории, куда относятся выздоровление, восстановление памяти и покаяние. Безгрешность присуща только Богу, быть может, и божественному человеку. Вернуться от греховной к невинной жизни мудро. Для достижения этого вовсе нет необходимости в каких-либо особенных средствах, но нужны лишь настоящие уместные речи, решения и поступки. Путем такого примирения Господь Бог становится Богом своего народа, а люди народом Божьим.
Заключительный трактат Мишны Филона естественно рассматривает проистекающие из отношения человека к Закону награды и наказания, благословения и проклятия. Наградою является надежда на Бога, изображенная в Эносe (человеке), а затем представляемый в Енохe переход от зла к добру, достигаемый уединением и одиночеством. При определении значения этой мысли для дальнейшего развития христианской церкви очень важно, что на Филоне в данном случае, безусловно, отражается влияние стоицизма. «Ибо, если человек бесповоротно решился действительно стать выше страстей, презирая радости и вожделения, тогда да приготовится он, безусловно, избегать свой дом, свое отечество, родственников и друзей».
С этим гармонирует другое положение: «Беспорядочною, некрасивою, неряшливою и виновною является толпа, вращаться в которой совершенно бесполезно для того, кто только что отдался добродетели». Насколько верно, что это последнее положение нисколько не соответствует первобытному христианству, настолько следует остерегаться поспешно заключать на основании могущего быть доказанным родства христианского монашества с языческим стоицизмом при посредстве Филона, будто именно вследствие этого родства монашество не имеет ничего общего с основным христианством: напротив, следует подчеркнуть то обстоятельство, что во время возникновения христианства мир эллинских идей проник в грандиознейших размерах, также и во все палестинское иудейство. К награде за благочестие относится рядом с упованием Эноса и раскаянием Еноха также и праведность Ноя, которая не погибает при потопе. Затем следует упование Авраама на Предвечного, блаженная радость Исаака и созерцание Божье Иаковом. Такое созерцание Божества является наградою за серьезный труд и лишь свидетельствует о существовании, а не о сущности Предвечного, ибо сущность свою может постичь само лишь Божество. Сообразно с введенным делением ожидает упоминания награды Иосифу; вместо того говорится о наградах Моисею. Филон, очевидно, хотел заменить биографию Иосифа тем временем уже законченным жизнеописанием Моисея. Наградою последнего являются его царствование, его законодательство, его пророчество и первосвященство. Последним он, впрочем, обладает, естественно, лишь в переносном значении. На дальнейшие награды патриархов Авраама, Исаака и Иакова наводит Филона толкование числа их сыновей; затем он несколько бессистемно переходит к наказанию братоубийцы Каина, угрызения совести которого представляются постоянным умиранием, затем к приверженцам Кораха, восставшим против Ааронова священства, чтобы в заключение еще раз вернуться к вопросу о награждении благочестивых.
Наградою благочестивым является победа над врагами; такие враги – дикие звери и дикие люди; победа над теми и другими одерживается лишь в том случае, если в нас поборены все страсти. Но благочестивым обещаны, сверх того, и чисто внешние блага, каковы: здоровье, богатство, обилие потомства и продолжительная жизнь. Относительно богатства сказано: «Кому действительно предназначено богатство в загробной жизни, заработанное мудростью и святостью, тот обладает также и здесь, на земле, великим богатством: благодаря попечениям заботливости и Предвечного, казна такого человека всегда полна, дабы стремления его души и начинания рук его не стеснялись в смысле достижения намеченных им себе целей». Благочестивый человек достоин также величайшей похвалы. Преимущества израильского народа в этом отношении касается Филон, так выражаясь относительно данного вопроса: «Если такой человек находится в городе, то он покажется выше данного города; если то город, то он будет стоять выше всей окрестной области;. если же то народ, то он превзойдет все народы подобно тому, как голова важнее торса, и он будет светить среди них не почета своего ради, но ради принесения пользы всем видящим его». Вне сомнения, это выражено весьма тонко и все-таки весьма определенно. Равным образом в другом месте говорится, «что главою рода человеческого станет дельное лицо, буд