Четыре кремово-дымчатых купола торчали с четырех углов гигантского кирпичного строения, окруженного высокими стенами, электрическим ограждением и пустошью, которому было суждено стать центром деловой и развлекательной жизни. Амбициозный проект по реконструкции электростанции был приостановлен во время Развала 2018. Финансисты махнули рукой, оставив богато обустроенную электростанцию вокруг обломков.
Джаспер хотел было позвонить матери. Она заслужила узнать правду о Томе. Но в то же время задался вопросом, достаточно ли мать сильная, чтобы ее принять. Понимала ли она, на что ее муж способен? Игнорировала ли это все эти годы, притворяясь, что если не знать, значит этого нет? Слабость - не оправдание. Ведь она должна была быть в ответе за то, что закрывает глаза, отказываясь видеть то, что лежит прямо перед ней. Она должна знать.
Когда он вошел в кабинет, на проекции от его интерфейса появились настройки экрана: “синхронизировать с местным отображением визуально/крупно/мелко”. Он выбрал “мелко” и тканевая панель перед окном превратилась в белый экран. Джаспер жестом руки открыл набор цифр и указал на домашнюю иконку из списка контактов. Загорелся красный свет, сообщающий, что звонок соединился с интерфейсом матери. Он стал ждать ответа.
Тут же дверь в кабинет отца распахнулась. В комнату ворвался Девид: красное лицо, запотевшие очки. Он прошагал к столу, тряся коричневым конвертом.
— Откуда это у тебя? — прорычал он.
— А ты как думаешь? — ответил Джаспер, сидя прямо перед гневным взором отца.
— У тебя тяжелые времена, сынок. И я очень занят. Поговорим об этом, когда ты оправишься от последних недель, — ярость в его голосе не соответствовала словам.
Джаспер поднялся с кожаного кресла.
— Может, я не хочу их преодолевать, — свет на интерфейсе стал зеленым. В динамике раздался голос матери.
— Джаспер? Что происходит? Ты где?
— Теперь мама тоже с нами, — сказал Джаспер, — возможно, папа, ты потрудишься нам объяснить, почему я нашел два отчета о вскрытии Тома у тебя в ящике? В одном говорится, что в крови были найдены значительные остатки ЛСД с кетамином.
— Девид, что происходит? — Джаспер увидел лицо матери. Ее глаза, красные от слез, проецировались на затемненной оконной панели за отцовским столом.
— Сейчас у меня нет на это времени, — ответил отец, бросив конверт так, что тот ткнулся в грудь Джаспера. — Ты слишком запутался, чтобы понимать, о чем говоришь.
— Почему ты нам не сказал? Ты причастен к этому?
— Что? — голос Люси повысился, приблизившись к истерике.
— Причиной, по которой отец Аны упрятал меня в клинике психической реабилитации Три мельницы в ночь заключения брака, послужили найденные мною материалы по расследованию Тома. Из них видно значительное расхождение действующего теста на Чистоту с исследовательскими результатами. Не правда ли, папа?
— Девид?
— Как ты смеешь приходить сюда и вытаскивать меня с чертового совещания из-за такой ерунды?
— Ты не смотрел новости? Эшби Барбер признался. Он сделал заявление о том, что настоящие ДНК-тесты были слабо изучены. Запись между тобой и Главой Коллегии подлинная. Так скажи нам, папа, не об ЛСД ли с кетамином, которые психпатруль использует, чтобы схватить людей на улице, они хотели умолчать? Ты знал, что Том шпионит. Этого было достаточно для того, чтобы превратить его в нестабильного человека. — Джаспер обошел вокруг стола и встал перед отцом, на лице его был написан гнев. — Ты предпочел деньги своему старшему сыну?
Девид вскинул руку и ударил его кулаком в челюсть.
Щека Джаспера отдалась взрывом боли. Он попятился назад.
— Ты потерял его, детка, — сказал Девид. — В твоей голове все перепуталось.
Джаспер обхватил подбородок, когда голос матери, холодный и спокойный, прорвался сквозь колонки.
— Переведи меня на большой экран так, чтобы я все видела.
Он нажал на иконку синхронизации “крупно”. Тут же вся ткань на окне потемнела, и лицо Люси нависло над ними: бледное, прекрасное и увеличенное в пятьдесят раз. Ее светлые волосы, обычно такие безупречные, были даже не расчесаны.
— Джаспер, — сказала она, — принеси домой отчет о вскрытии.
Он кивнул и повернулся, чтобы забрать конверт.
Отец сделал это первым.
— Парню промыли мозги, — выплюнул он. — Это смешно!
— Эшби Барбер мертв, — возразила Люси. — Об этом только что объявили.
— У меня сейчас очень важная встреча. С этим придется подождать.
— Отдай Джасперу отчет, — сказала Люси, — или я позвоню в Би-би-си и расскажу им, что ты с секретарем здравоохранения и тремя другими чиновниками тайно подписываете договор БензидоксКид.
Девид потянулся к ящику письменного стола.
— Не смей мне угрожать, Люси.
Слеза навернулась на ее огромный голубой глаз:
— Ты… ты ублюдок!
— Я положу конец этой глупости, — сказал он, вынимая коробок спичек. Когда он поджег одну, Джаспер прыгнул на отчет о вскрытии. Бумаги и безделушки рассыпались по столу. Девид отстранился. Язычки пламени побежали по конверту. Джаспер попытался его погасить. Тканевая штора у ближайшего окна загорелась. Желтое пламя распространилось по всей длине окна, выжигая лицо Люси в центре и быстро рассредотачиваясь по стеклянной стене.
Воздух начал наполняться едким запахом. Джаспер ударил отца в живот. Девид схватил декоративное железное пресс-папье и ударил им о голову сына. Джаспера накрыла темнота. Дым наполнил легкие, и он потерял сознание.
28
Главное управление
— Они купились? — спросил Домбрант у Коула.
— Думаю, да.
— Давайте тогда сделаем все по-быстрому. Ана, продолжай наблюдать, — он протянул ей контейнер размером с палец. Девушка выбралась из фургона и, пока Коул помогал Смотрителю впрыскивать снотворное патрульным, она вынула из водянистой жидкости пористую контактную линзу с подсвеченной схемой и вставила ее в правый глаз.
Ей понадобилась пара секунд, чтобы приспособиться, а затем всем телом Ана почувствовала, будто вошла в виртуальный мир. Принцип был тот же, что у интерфейса - электронная информация накладывалась на внешнюю оболочку, только с контактными линзами разница не ощущалась. Она перевела взгляд с улицы на стену Просвещения. Она могла видеть сквозь барьеры и за их пределами. Шесть подсвеченных красным фигур непрестанно двигались, спуская лестницы, переговариваясь, двигая ногами. Она наблюдала за ними в течение минуты, затем просмотрела окрестности, совершив полный круг и проверив все в непосредственной близости на наличие признаков жизни. Это было удивительно: люди, которых она могла видеть за стенами домов, занимались готовкой, работали, спали, прибирались.
В задней части фургона раздался лязг металла. Позади Аны Домбрант открыл одну из дверц.
— Никому не двигаться, — сказал он. Она смотрела на стену Просвещения и слушала, как Смотритель с Коулом спустили первого мужчину с переднего сиденья и бросили назад. Когда она обернулась, то увидела шесть сгрудившихся в темноте мужчин и женщин, отпрянувших от обездвиженного тела.
— Должно быть, парализатор где-то в фургоне, — сказала Ана. — В противном случае они бы уже очнулись.
— И еще, по-видимому, в штаб-квартире, — сказал Домбрант. — Держите отражатели все время включенными.
Ана с Коулом кивнули. Она продолжила осматривать местность, пока перемещали второго патрульного. Как только оба сотрудника психпатруля оказались в багажнике, она запрыгнула внутрь.
— По пути мы остановимся, чтобы переодеться, — сказал Домбрант. — Уверен, люди помогут тебе их раздеть.
— Погодите! — по другую сторону стены в сотне метров от спецслужбы на ветке болтался человек. Секундой позже он запрыгнул на стену и спустился вниз, словно на руках и коленях у него были присоски.
— Кто в Просвещении очень хорошо лазает? — спросила Ана.
Человек приземлился на Мертон-роуд в стороне от череды агентов спецслужбы, будто знал о них и старался избежать. Секунду он отряхивался, затем метнулся через улицу, вскочил на стену и оказался на пересечении с Мертон-лейн. Заметив фургон психпатруля, он застыл.
— Блейз, — сказал Коул.
Ана махнула ему, удивленная тем, что рада его видеть. Ошарашенное выражение на его лице сменилось осознанным и он побежал к ним. Она рванулась к нему с гарнитурой парализатора, чтобы вибрация автомобиля не ввела его в оцепенение.
***
Ана потеряла счет времени, пока они болтались в задней части фургона. Внутри было тесно и душно, тревожило и вялое повиновение охранников. Блейз, нахальный, как всегда, сначала шутил над этим, разыгрывая над своими коллегами мелкие, глупые подколы. Затем он попросил бывшую Коула поцеловать его и Рейчел прижалась к губам. Захваченный врасплох, он больше не произнес ни звука, пока Ана не рассказала про бензидокс и парализаторы, а Блейз поведал ей о том, что произошло в Просвещении, как агенты спецслужбы пытались заставить Мики пристрелить своего брата.
Примерно через полчаса один из патрульных начал приходить в сознание. Заметив сопротивление Аны, Блейз выхватил у нее электрошокер и ткнул им в мужчину. Теперь они были вынуждены делать это через каждые пять-десять минут, что заставляло ее страдать.
Спустя какое-то время раздались крики, шум хлопушек, звон стекла. По стенам фургона заколотили палками по звучанию напоминавшими разрастающуюся грозу. Им нужно было подъехать ко входу в главное управление, а Коул с Домбрантом в одежде психпатруля не способствовали тому, чтобы их отличили от настоящих. Ана переплела потные пальцы и попыталась расслабиться.
В воздухе раздавались тысячи скандировавших голосов. Ана почувствовала, что автомобиль снизил скорость. На капот что-то приземлилось с глухим стуком, раздался скрежет металла.
В темноте Ана с Блейзом посмотрели друг на друга. Ее сердце, казалось, запрыгнуло в горло. Фургон остановился. Домбрант заговорил, голос его заглушал металлический треск.
— Нас задержали протестанты, — донесся до Аны его голос.