– Ты должен непременно отправиться в Адрианополь в качестве моего посланника и засвидетельствовать нашу честь новому султану, а также получить гарантии, что все договора, ранее заключённые между его отцом и мною, остаются в силе.
– Слушаюсь, ваше величество, – с покорностью ответил Роман.
– Выберёшь достойные дары. Не поскупись и подбери всё самое лучшее, что сочтёшь нужным. Помни, что золота на свете много, а Византия только одна, – сказав это, император снял с себя один из великолепных перстней и передал его Роману.
– Включи это в список ценных подарков, – сказал он, ничуть не сожалея о содеянном.
Роман утвердительно кивнул головой, а потом сказал:
– Ваше величество, пушечных дел мастер Урбан предлагает проект архибомбарды и просит ваше величество покровительствовать его идее на благо вашего государства.
Император, который не пожалел бы даже жизни для своего народа, поморщился при упоминании какого-то инородного мастера, требующего средств для сомнительных проектов.
– А к чему нам эти архибомбарды? – возразил он, – мы давно уже не ведём наступательных действий, а для обороны достаточны наши прочные стены. «Греческий огонь», секрет которого до сих пор неизвестен нашим врагам, вполне хватает для отражения неприятеля. Во сколько он оценил свои услуги?
– Двести византинов с каждого исправного орудия, – ответил верховный асикрит.
– Гони этого мздоимца в шею! И чтоб духу его здесь не было! Чем меньше будет в нашем городе таких пройдох, тем крепче будут спать его горожане! – разгневался Константин.
– Слушаюсь, ваше величество, – скрепя сердце согласился Роман.
В глубине души он чувствовал, что василевс не прав, ибо сэкономив в малом, непременно потеряешь большее. Император мог тратить огромные средства на предметы роскоши и пожалеть каких- нибудь тысячи византинов для укрепления обороноспособности своего города.
Роман уже хотел откланяться, как, вспомнив что- то, добавил:
– Сегодня я узнал, что турки ведут интенсивные поиски золота царя Крёза.
От этой вести император сильно изменился в лице и встревоженно спросил:
– Откуда тебе это известно?
– Вот, посмотрите, за каким золотом они начали охоту, – сказал Роман и протянул василевсу золотую монету храма Артемиды.
Константин взглянул на монету, всё понял и произнёс решительным тоном:
– Это золото им не достанется никогда. Даже если они по нашим трупам войдут в наш город, этого богатства никогда не найдут.
От таких слов у Романа мороз прошёлся по коже. Он понял, что только императору известно, где хранятся богатства, и он их ни за что не отдаст врагу.
– Возьмёшь с собой в качестве охраны русскую дружину. Их богатырский вид непременно заставит османов призадуматься, прежде чем нападать на нас, – сказал на прощание более спокойным голосом Константин.
Подобная наивность была очень характерна для него, ибо он жил ещё старыми имперскими иллюзиями и не был способен трезво оценить существующие реалии. Крохотный островок его империи – Константинополь – с этой минуты был в смертельной опасности, которую всерьёз не воспринимали ни василевс, ни прочие христианские монархи.
Наследник Мехмед, после того как узнал о смерти отца, вторые сутки не покидал седла своего коня. Чистокровный арабский скакун быстро доставил своего хозяина до берегов Босфора, преодолев без малого двести километров. Безумная жажда овладеть монаршей властью заставила юного царевича сразу же переправиться на европейский берег пролива, в Галлиполию. Только здесь он осмелился открыть своим приближённым содержание письма великого везиря. До Адрианополя наследник добрался уже в сопровождении отряда преданных ему лиц. Мехмед въехал в столицу через три дня после смерти своего отца. Халал его встретил у входа во дворец со словами:
– Твой богообразный отец, да хранит его Аллах на небесах, поручил мне проводить тебя на священный трон османов, мой повелитель!
Мехмед безгранично счастливый тем, что великий везирь так бдительно до его приезда охранял пустующий трон, торжественно произнёс:
– Мудрость твоя безгранична, Халал. Пусть послужит она нам и дальше так же плодотворно, как служила моему отцу.
Халал понял, что добился того, чего хотел. Молодой наследник правильно сориентировался, оставив его великим везирем, несмотря на существующие между ними разногласия. Без поддержки такого влиятельного человека, как Халал, он не смог бы беспрепятственно стать османским султаном.
– Пусть хранит Аллах султана всех османов- Мехмеда! – торжественно провозгласил великий везирь.
– Да здравствует султан! – ликовали янычары, единодушно признав нового повелителя.
На следующий день после своего торжественного восшествия на престол молодой султан позвал к себе главного евнуха и сказал:
– Я знаю, Мустафа, как ты верно служил моему отцу. Уверен, что будешь предан и мне.
– Твоя воля для меня так же свята, как и воля твоего покойного отца, да хранит его Аллах на небесах. Я твой покорный слуга, мой повелитель.
– Обещай, что беспрекословно исполнишь любое моё повеление.
Мустафа склонил голову в знак своего полного подчинения.
– Приказываю тебе умертвить всех моих братьев вне зависимости от их возраста и происхождения, – изрёк этот жесточайший приказ Мехмед недрогнувшим голосом.
Мустафа, который не ожидал такой жестокости от молодого султана, стоял в замешательстве, не смея сказать ни слова.
– Весь приплод от семени моего отца должен быть полностью уничтожен, – повторил своё приказание уже в иной форме Мехмед.
– Все твои старшие братья давно умерли, мой повелитель, – наконец заговорил главный евнух,– после же твоего рождения есть только один отпрыск и тот всего девяти месяцев от роду.
– Его надо немедленно убить, – без колебания, уверенно произнёс молодой султан.
– Мать этого младенца происходит из знатного османского рода, и следовательно ребёнок является чистокровным османом, – предупредил его Мустафа.
– Вот именно поэтому он не должен жить, – вспылил Мехмед, почувствовав в сказанном евнухом намёк на свои христианские корни.
– И запомни, чистокровными бывают только арабские скакуны. К царственным особам это не относится.
Мустафа, который сразу почувствовал угрозу в словах султана, ответил верноподанно:
– Слушаюсь, мой повелитель. Только прошу тебя указать на того, кому ты поручаешь умерщвить младенца, ибо никто не посмеет дотронуться до знатного отпрыска без твоего прямого повеления.
Мустафа несколько озадачил Мехмеда, так как отдать столь жестокое поручение он ему не мог. Баши-евнух дворца – видная фигура, и султан не имеет права поручать ему исполнять столь нелицеприятное дело.
– Это сделает один из моих чаушей, – решил султан и повернулся к своей страже, – вот этот.
Мехмед указал на молодого приземистого парня, который с отсутствующим взглядом стоял у входа в апартаменты. Лицо чауша сначала выразило непонимание, но потом исказилось гримасой человека, которому поручили совершить нечто ужасное. Мустафа сразу же подошёл к нему и, положив руку на плечо, сказал:
– Идём со мной. Ты должен доказать, что готов на всё ради своего султана.
Они поспешно удалились на женскую половину. Главный евнух открыл тяжёлый замок гарема, и они пошли по длинному тёмному коридору. Когда Мустафа дошёл до покоев Гюльбахар и зашёл туда, та кормила ребёнка грудью. Ни о чём не ведающий ребёнок мирно сосал материнское молоко, и от этого блаженства его глаза потихоньку слипались.
Увидев, что с Мустафой в покои зашёл посторонний мужчина с оружием, Гюльбахар сильно встревожилась и вопросительно посмотрела на главного евнуха. Тот, не произнеся ни слова, быстро подошёл к ней и вырвал младенца из её рук. Опешившая женщина вскрикнула и попыталась удержать ребёнка, однако Мустафа, схватив его, спешно увёл из покоев. Мать с криком бросилась за ними, но дорогу ей преградили двое подоспевших евнухов, которые силой заставили её вернуться обратно. Не обращая внимания на истошные крики Гюльбахар, главный евнух понёс ребёнка в детскую купальню и, подойдя к мраморной ванне с водой, приказал чаушу:
– Возьми ребёнка и погрузи в воду.
Чауш стоял остолбеневший, с бледным, как воск, лицом.
– Ты должен утопить младенца. Такова воля султана, – сурово произнёс евнух.
Чауш продолжал стоять в полном оцепенении.
– Если ты этого не сделаешь, тебе отрубят голову, – пригрозил Мустафа, – какой же ты воин, если не можешь справиться даже с младенцем?
Чауш подошёл к ванне и с дрожащими руками взял ребёнка. Дитя проснулось и начало недовольно хныкать. Руки чауша быстро опустили его целиком в холодную воду. Ребёнок сильно вздрогнул, инстиктивно борясь за свою короткую жизнь, но затем размяк и более не дёргался. Когда младенец окончательно задохнулся, Мустафа передал его мёртвое тельце евнухам, а сам вывел полуживого чауша из женской половины дворца. Стараясь хоть как-то привести невольного детоубийцу в чувство, главный евнух сказал тоном философа:
– Девять месяцев ребёнок пребывает в чреве матери, блаженно плавая в воде. После рождения, если его снова опустить в воду, он непременно задохнётся и погибнет. Законы природы крайне противоречивы.
Когда они вернулись обратно, молодой султан в присутствии великого везиря принимал послов из Венеции. Руководил этой посольской делегацией архиепископ болонский Джакопо Чарутти. Венеция тогда была крупнейшим городом-государством на Средиземноморье и на протяжении многих веков являлась торговым конкурентом Византии. Упадок Восточной Римской империи был очень выгоден для Венеции с чисто экономической точки зрения. Завоевание османами византийских городов проходило с немого согласия Венеции и Генуи. Правители этих городов предоставили полную свободу действий туркам. Архиепископ Джакопо был первым из всех находящихся в столице послов, который прибыл поздравить Мехмеда и отдать соответствующие почести. Венецианцам необходимо было удостовериться, что новый султан не намерен ничего изменять в отношениях их стран. Кроме того, проницательный посол желал в личной беседе составить представление о степени образованности молодого османского повелителя. Он прибыл во дворец с подобающими в таких случаях ценными дарами.