Когда они въехали на постоялый двор, их уже давно ждали.
– Рады приветствовать посланников василевса Византии! – радостно вокликнул старик Сократ.
Пока русичи устраивали своих лошадей, Роман зашёл в таверну и уселся на самом видном месте.
– Вчера здесь произошли такие события, что нам не обойтись без твоих указаний,– сказал старик и рассказал в подробностях о произошедшем.
Роман внимательно выслушал его и призадумался.
– То, что Ребекка жива, я в этом нисколько не сомневаюсь,– сказал он, обращаясь к Иосифу и Соломону, – хитрый Халал спрятал её в каком-то безопасном месте и ждёт, когда она родит ребёнка. Если родиться сын, он будет претендентом на османский престол, и тогда эта лиса-везирь будет иметь хороший козырь против молодого султана.
– Что-то меня не очень волнует, что я стану дядей османского наследника – с безразличием произнёс Иосиф,– я поклялся найти Ребекку и отомстить разбойникам.
– Вчера ты спас человека от смерти – вот, что самое важное! А Ребекку мы найдём, даю вам слово,– сказал Роман и добавил, – а с ншанджи скверно получилось. Хороший был осведомитель. Жаль такого терять.
– А мы его не теряли. Он сидит тихо в погребе. Сейчас приведём,– сказал Сократ.
Лев и Иосиф вывели связанного Аллаэтдина из подвала. Он долго щурился от дневного света, а Роман с живым интересом разглядывал того, с кем вёл переписку на протяжении многих месяцев, но впервые увидел живьём.
– Развяжите его. Никуда не сбежит. Кругом все свои,– велел Роман и вежливо пригласил ншанджи за стол.
Тот долго растирал онемевшие конечности, а затем проговорил:
– Здесь, в таверне, очень неблагодарный народ. Я не причинил никому зла. Более того, доставлял аккуратно всю переписку из дворца. И вдруг меня хватают, связывают и всю ночь держат в тёмном погребе. Я человек высокообразованный и не достоин такого обхождения.
– Ты совершенно прав, ншанджи. Но и их понять можно. Ты приходишь сюда, когда они спасают девушку из гарема, и у тебя сразу же возникает естественное желание донести об этом султану. Выходит, что ты ведёшь двойную игру, а это очень опасная затея. Сперва ты продавал информацию из дворца нам, а теперь хочешь продать нас великому везирю.
– Да что с таким возиться, – начал кипятиться Лев, хватаясь за рукоятку кинжала,– прикончу его в два счёта!
– Подожди, Лев, не надо, – остановил его Роман, всё больше втираясь в доверие к пленнику, – ты ведёшь себя, как настоящий османский варвар. Аллаэтдин- человек образованный. Он очень помог нам своими донесениями, хотя и не бесплатно.
Ншанджи с надеждой посмотрел на Романа.
– А теперь прошу всех отойти в сторонку. Нам надо с Аллаэтдином немного переговорить,– сказал Роман, чувствуя, как тот уже созрел для откровенной беседы, – вот ты говоришь, что молодой султан каждый день издаёт много указов. Расскажи поподробней о них.
Аллаэтдин понял, что Роман- его единственное спасение, и стал охотно отвечать на вопросы:
– Все указы султана касаются мероприятий по усилению армии. Он объявил призыв даже тех лиц, которым раньше не позволялось служить. Мехмед отправил своих давтарчи по всей стране собирать строительные материалы.
– А это ещё зачем?
– Он хочет построить крепость на европейском берегу Босфора.
Роман с великим сожалением понял, что все его сегодняшние старания были напрасны. Мехмед строил стратегические планы по захвату Константинополя, а ему он лгал, «подкладывая под голову мягкие подушки». Да, от этого молодого султана можно ожидать любой пакости, и тогда даже Бог не в силах спасти Константинополь. Это должны сделать все: он, император, жители города, обитатели этой таверны. Вместе, как один человек, единые духом и телом они должны спасти свою столицу. А иначе тюрбанники возмут её, осквернят и ограбят её храмы, перебьют и обратят в рабство его жителей. Это не должно свершиться. Во всяком случае он, Роман, этого никогда не допустит. Если не силой, то хотя бы умом он непременно отвоюет свою отчизну, ибо ума у него для этого больше, чем у османов.
– Ладно, Аллаэтдин, мы не тронем тебя. Но останешься ты пока в подвале. Так надо для нашей безопасности,– решил Роман и велел увести ншанджи обратно вниз.
– Этот ншанджи ещё послужит нам. Вот увидите, – произнёс многозначительно Роман и добавил, – оставаться вам всем здесь уже небезопасно, да и не нужно. Молодой султан в скором времени намеревается завоевать Константинополь, хотя всячески это отрицает. Вы все здесь окажетесь в роли заложников. Так что завтра же вместе с нами перебирайтесь в Константинополь. Ты нашёл покупателя для своей таверны?
– А я её уже почти продал своему соседу Ибрагиму. Аванс взял на прошлой неделе, а сегодня оформлю купчую и заберу остальные деньги.
– А не жалко покидать эту таверну?
– Жалко, когда покидают человека. Здесь греков осталось раз два и обчёлся. Уйду добровольно, пока турки не согнали.
На лестнице показались Елена и Ирина. Они сопровождали спасённую Лучию, которая ещё была слаба, но могла уже передвигаться.
– А вот и наша вчерашняя утопленница, – представил её Роману Сократ, – по-турецки говорит еле-еле, ну а греческий не знает вовсе.
Великолепная венецианка сразу же привлекла внимание верховного асикрита. Большие карие глаза, полные чувственные губы и каштановые волосы, обрамляющие приятный овал лица, не могли не всколыхнуть сердце молодого византийца. Будучи человеком более подчинённым своему уму, нежели чувствам, он мало общался с женщинами, однако оригинальная красота Лючии не могла не взволновать его.
Елена усадила спасённую напротив Романа, и они некоторое время откровенно рассматривали друг друга. Наконец девушка, не выдержав проницательного взгляда верховного асикрита, опустила глаза.
– Её зовут Лучия,– сказала Елена, пытаясь нарушить затянувшееся молчание,– а это Роман. Он у нас главный.
– Роман? – удивилась Лучия, – совсем как у нас в Венеции.
– Ты из Венеции? – спросил Роман по-итальянски,– как же ты попала в гарем?
Услышав впервые за долгое время родную речь, девушка вздрогнула от неожиданности, но затем, улыбнувшись, воскликнула:
– Какое счастье встретить человека, который говорит с тобой на родном языке!
– Для меня ещё большее счастье встретить такую красивую девушку, – откровенно ответил Роман и улыбнулся ей.
Он не мог скрыть своего восторга. Оригинальная красота венецианки всё больше нравилась ему.
Лучия несколько смутилась от таких слов, но затем, взглянув юноше прямо в глаза, произнесла:
– Со вчерашнего дня фортуна вновь повернулась ко мне лицом: сначала меня спасают от верной гибели, а затем я встречаю такого приятного молодого человека, который говорит мне прекрасные слова. Неужели настал конец моим несчастьям?
Никто не понимал по-итальянски, однако их красноречивые взгляды говорили сами за себя.
– Ладно, давайте трапезничать, – распорядился Сократ, – а то плов остывает.
Длинный стол вместил всех гостей. Русичи подходили к огромному казану и, заполнив свои тарелки, садились есть. Помимо плова, старик угощал своих гостей жаренным барашком, прокопчённым в тонире.
– Сегодня у нас прощальный обед в этой таверне. С завтрашнего дня её хозяином будет мой сосед Ибрагим. Стало быть, мы должны всё съесть и выпить, чтобы этому турку ничего не осталось,– торжественно объявил Сократ и весело засмеялся.
Все дружно угощались отменной едой и запивали отборным византийским вином.
– И много у тебя ещё этого вина? – поинтересовался Василий, заполняя очередную чарку.
– Боюсь, так много, что непременно останется Ибрагиму.
– Тогда налегай, ребята! – приказал своей дружине Василий, – не оставлять же добро врагу!
Русичи, немного захмелев, стали шумно басить, и Василий крикнул им:
– Чего расшумелись? Лучше бы спели чего-нибудь. А ну, Святослав, запевай!
Святослав, молодой парень с недавно пробившимися усиками, начал петь приятным баритоном мелодичную русскую песню:
Мне сон приснился утром ранним:
Иду я по лесу зимой,
Но в том лесу моя отрада
Не может встретиться со мной.
Моя Отчизна златоглава,
Мои поля зерно томят,
Берёзок сон моих кудрявых
Моей любимой лик таят.
Тот лик, красивый и безгрешный,
Не раз от гибели спасал.
Красу чужую стран безбрежных
Своим мечом я защищал.
В лазурном небе отражаясь
Застыла девичья тоска.
Меня надолго провожая
Разлуки чашу пьёт до дна.
Дождись, красавица, и завтра
Придёт твой витязь на коне.
И солнце вновь засветит ярко
Но наяву, а не во сне.
Эта грустная песня, пришедшая из далёких российских просторов, заполнила теплом сердца всех присутствующих. Даже не понимая её слов, они чувствовали в ней и тоску по Родине, и разлуку с любимой, и надежду на скорое возвращение.
– А теперь, давай нашу задорную! – приказал запевале Василий.
Тот под топот и улюлюканье витязей запел уже лихую весёлую песенку.
От грохота стены таверны пошли ходуном, а когда все пустились в задорный пляс, то создалось впечатление, будто происходит страшное землетрясение. Иосиф подхватил Елену, Соломон кружился с Ириной, старик Сократ галантно подпрыгивал с Лучией, и только Роман с чаркой вина уселся напротив огня. Лучия, видимо, быстро устав, подошла к нему и села рядом. В мерцающих отблесках пламени девушка выглядела просто восхитительно, и Роман не мог оторвать от неё глаз.
– Считай, что ты вчера заново родилась, – сказал ей Роман, – хвала Богу, что тебя, хоть и случайно, но спасли.
– Значит, я всё-таки рождена под счастливой звездой. До вчерашнего дня мне казалось совсем обратное.
– Расскажи мне о себе. Как же случилось, что ты из далёкой Венеции попала сюда?– спросил он её.
– Это очень длинная история. Боюсь наскучить тебе своим рассказом.
– Готов тебя слушать до самого утра, – произнёс Роман.
– Я родилась в Венеции в семье богатого купца Карло Джуджаро, – начала свой долгий рассказ Лучия, – я была моложе своего старшего брата Энрико на шесть лет. Моя мать была доброй и набожной женщиной, но я никогда не видела её. Она, родив меня, умерла. Отец сильно горевал, и я была его единственным утешением, ибо очень походила на свою мать. Шли годы, мы повзрослели, горе отца притупилось, и он встретил молодую бездетную вдову из знатного рода Макиавелли, которую звали Кината. Нет необходимости рассказывать, как увлёкся этот взрослеющий мужчина привлекательной молодой особой. Вскоре они поженились, и отец стал нас редко видеть, ибо новобрачные жили отдельно в специально отведённых апартаментах. С первого же дня я не взлюбила свою мачеху. Её холодный пронзительный взгляд вызывал во мне неприятные чувства. Она мне отвечала тем же. Вскоре мой брат Энрико, который очень любил море, пошёл служить на военный корабль. Отец был против такого выбора. Он считал это очень опасным занятием, однако не смог изменить решения Энрико, который сразу приуспел в своём деле и вскоре стал командиром военного судна. В один прекрасный день моя мачеха решила выдать меня замуж и даже нашла мне жениха в лице племянника архиепископа болонского, который гостил у нас в доме. Я была очень против такого решения, но мачеха вместе с моим отцом очень настаивали на этом. Наконец, чтобы отвязаться, я вынуждена была соврать, что у меня есть возлюбленный и только за него я согласна выйти замуж. Отец мне не поверил и обещал во всём разобраться после поездки в Геную, куда он частенько наведывался по своим делам. Оставшись дома одна с мачехой, я то ли случайно, то ли нарочно забрела на отцовскую половину дома и увидела, как в спальню мачехи скрытно вошёл архиепископ болонский. Раздираемая любопытсвом, я через смежную комнату пролезла на балкон, от