Мехмед не ожидал такой смелой вылазки со стороны византийской конницы, возглавляемой самим императором. И вот уже хорошо вооружённые конные янычары галопом устремились вперёд, готовые сойтись с противником в лобовой схватке. Численно они трижды превосходили отряд византийцев, и потому греки быстро отступили назад, закрыв ворота под самым носом турецкой конницы.
Победа была на стороне обороняющихся. Турки подбирали своих убитых в огромных количествах, и им никто не препятствовал.
Все последующие дни османы беспрерывно атаковали, сменяя друг друга и не давая передышки защитникам. Император лично объезжал крепостные стены, поднимая своим присутствием боевой дух византийцев. Бои изматывали обе стороны, но, в отличие от турок, резервы греков были очень ограничены. На каждого византийского воина приходилось двадцать османов, и потому ряды защитников после каждой атаки заметно редели.
По истечении двух недель Мехмед собрал в своём лагере военный совет. На нём присутствовали все его полководцы. Справа от султана сидел Исхак-паша, который командовал анатолийскими полками численностью до ста тысяч человек. Они составляли всё правое крыло войска, осаждавшее крепостную стену до Золотых ворот. Далее сидел опытный Караджа-бей, под началом которого были полки из подвассальных европейских государств – Сербии и Болгарии, состоявшие из пятидесяти тысяч человек. Они расположились на левом крыле вплоть до бухты Золотого рога. Конница, которой командовал Саган-паша, находилась в резерве и контролировала вход в бухту со стороны суши. В водах Босфора на якорях стояла многочисленная турецкая эскадра. Зайти в бухту со стороны пролива им мешала заградительная цепь. Военачальники внимательно слушали молодого султана, заразившего всех своей неутомимой энергией.
– Опыт первых атак показал, что наше войско натолкнулось на очень хорошо организованное сопротивление. Те религиозные разногласия, которые были в этом городе, сразу же исчезли после нашей осады. Защитники самоотверженно обороняются, несмотря на наше численное превосходство. Мы потеряли около тридцати тысяч человек, но результаты пока ничтожны. Греки полны решимости бороться и не собираются сдаваться. Я считаю, что теми способами, которыми пользовались мои предшественники, мы никогда не возьмём этот город, даже после многомесячной осады.
Султан замолк, предоставляя своим военачальникам высказаться.
– Ваше величество совершенно правы, – начал Саган-паша, – город запасся провиантом и водой на долгие месяцы, а его толстые стены неприступны и сводят на нет все наши усилия, отнимая у войска огромные силы. Необходимо с помощью военной хитрости выманить противника за черту города и разбить его силами нашей конницы, которая до сих пор бездействует.
– Что-то я сомневаюсь, что греков можно хитростью выманить из города, – вяло отреагировал султан на предложение Сагана,– если раньше они предпринимали смелые вылазки, то сейчас всё больше предпочитают оставаться за крепостными стенами. У кого есть ещё предложения?
Прочие военные предпочитали молчать, боясь прогневить султана неразумными соображениями. Все они были лихими вояками, но проявить свою стратегическую инициативу не могли.
После затянувшейся паузы молчание нарушил великий везирь Халал:
– Хоть я человек и не военный, однако хочу высказать свое мнение. Крепостные стены города являются его надёжной защитой, но они же являются его головной болью.
Сказанное Халалом заинтриговало султана, он одобрительным жестом велел ему продолжать.
– Протяжённость стен города, если считать морские тоже, очень велика. Защитить их горожанам невозможно в силу своей малочисленности. Пока же они смогли сконцентрироваться на сухопутной части и умело отражают наши атаки. Я уверен, что если мы будем одновременно атаковать и с суши, и с моря, то непременно добьёмся успеха, ибо противник не обладает силами, способными отражать нападение на всём протяжении своих крепостных стен.
– Мысль отличная! Но как нашим судам проникнуть в Золотой Рог? Заградительная цепь препятствует этому,– возразил Исхак-паша, бросив взгляд на султана, словно стараясь прочитать его мысли.
– Морем попасть в бухту нашим кораблям действительно невозможно. Их придётся перетащить по суше.
Услышав эту неосуществимую на первый взгляд мысль, Мехмед встрепенулся. Он был большим любителем всего дерзкого и невозможного, и потому идея великого везиря пришлась ему явно по душе.
– Перетащить корабли по долинам и холмам? Это неосуществимо! – возразил Исхак-паша.
– Очень даже осуществимо! – радостно воскликнул султан,– мы же перетаскивали сюда огромную пушку. Таким же способом мы перетащим галеры и окружим город со стороны бухты. Немедленно поручите нашим специалистам составить карту местности и соответствующий план действий.
Султан настолько загорелся этой идеей, что, быстро закончив военный совет, приступил к её осуществлению.
Но одно дело тянуть тяжёлую пушку по равнине, и совсем другое переправлять галеры по оврагам и возвышенностям. Но для Мехмеда не существовало ничего невозможного, и он решил претворить этот дерзкий замысел в жизнь.
Когда военные разошлись, султан сказал Халалу:
– Военная хитрость нам тоже необходима. Нужен надёжный человек, который смог бы действовать изнутри. Припоминается мне, что в Константинополе у нас был такой?
– Вы правы, ваше величество, – ответил везирь, – его зовут Селим. Это он нашёл для нас хорошего «добродетеля» при дворе императора Константина и смог раздобыть план укреплений города, однако едва избежал смерти и вынужден был вернуться.
– Его надо немедленно отправить туда вновь под любым предлогом. Он пригодится нам в самое ближайшее время.
– Слушаюсь, ваше величество, – с поклоном ответил Халал.
– Насколько мне известно, в столице Византии в большом императорском дворце хранятся большие запасы золота,– сказал Мехмед.
–Совершенно верно, – ответил Халал, – наш «добродетель» неоднократно сообщал нам об этом.
– Ты должен сделать всё, чтобы оно сохранилось в целости и сохранности к моему въезду в город. Поручи это нашему «добродетелю». Посули ему хорошую награду и чин уже при моём дворе, – сказал Мехмед.
– Мудрость твоя велика, мой повелитель, – вместо ответа подобострастно сказал Халал.
Джованни Джустиани внимательно вглядывался в горизонт. Вот уже вторые сутки он с тремя генуэзскими галеонами и одной галерой поджидал прибытия из Венеции каравеллы «Фортуна», которой командовал знаменитый венецианский капитан Кокко. Он должен был присоединиться к ним и возглавить их поход в Константинополь, куда они спешили на помощь осаждённым.
Джустиани возглавлял отряд из восьмисот хорошо вооружённых генуэзцев, готовых защитить восточный бастион христианства от османской экспансии. Они везли провиант, а также оружие, столь необходимое для обороняющихся. Джустиани лично попросил Кокко возглавить их морское путешествие и присоединиться со своим кораблём у самой юго-западной оконечности Апеннинского полуострова, так называемого «каблука итальянского сапога».
Кокко, несмотря на свой молодой возраст, уже успел прославиться на весь латинский мир как храбрый военный моряк и к тому же умелый флотоводец. Не ведая, что такое страх, он мог броситься в самое пекло морского боя и сразить врага. Безграничная смелость позволяла ему одерживать победы там, где это считалось невозможным. Кокко с радостью откликнулся на призыв знаменитого командора возглавить морской поход против турок.
– Вижу паруса на горизонте! – крикнул наблюдатель с высокой мачты.
– Ну наконец-то, – облегчённо вздохнул Джованни, – Кокко плывёт к нам.
К ним действительно на всех парусах стремился корабль. По мере приближения его очертания становились всё чётче. Венецианское судно было построено на манер английских каравелл и представляло собой трёхмачтовый парусник с изящными линиями и мощным артиллерийским вооружением на борту. В отличие от громоздких испанских галеонов он был более лёгким и соответственно манёвренным.
Каравелла приблизилась. С неё отошла лодка, и вскоре на палубу поднялся молодой шкипер исполинского телосложения с обветренным грубым лицом.
– Приветствую вас, сеньор командор! – с поклоном сказал новоприбывший здоровяк.
– Здравствуй, Кокко! Я рад, что ты откликнулся на мой призыв и согласился возглавить наше морское путешествие,– ответил Джустиани и, повернувшись уже к военным, добавил,– господа, представляю вам знаменитого капитана Кокко – грозу всего Средиземноморья. Его присутствие сделает наше плавание намного безопасным.
– Благодарю вас за доверие, – ответил Кокко, – ваше приглашение было очень кстати. Я давно хотел поразмять кости. В нашем городе, кроме лазанья по ночам в спальни чужих жён, более ничем рискованным не займёшься.
– Однако увеселительную прогулку я вам не гарантирую. Турки – серьёзные враги.
– Вот как раз таких мне давно не хватало, – сказал Кокко, потирая руки от предвкушения хорошей стычки.
– Прошу вас, сеньор шкипер, ознакомиться с судами и командами.
Шкипер окинул взглядом галеоны и, увидев одиноко качающуюся галеру, недовольно произнёс:
– А это что за вёсельная калоша? Сеньор Джустиани, я же предупреждал, чтобы были только парусники.
– Видишь ли. Мы взяли с собой много провианта для осаждённых, а в трюмах галеонов не нашлось достаточно места. Вот и пришлось погрузить всё на галеру.
– Провиант мы перегружаем в трюм «Фортуны». Он полупустой, а галера пусть разворачивается и плывёт обратно в Геную.
– Лишнее судно никогда нам не помешает, – сказал один из офицеров Джустиани седовласый Джузеппе.
– Помешает. На галере ночное плавание невозможно. Я же собираюсь плыть и днём, и ночью. Вы же все спешите на помощь осаждённым, а с вёсельным судном мы поспеем, когда турки уже займут город.
– Пожалуй, ты прав, Кокко, – согласился Джованни,– сию же минуту выполнить приказание командира эскадры!
Тотчас матросы кинулись перегружать галеру.