аемые восторги, которые она разделяла с ним в минуты экстаза, как она вскрикивала, как вонзались ногти в его спину.
Но когда он заговорил, никто бы не заподозрил его в этих грешных мыслях.
— Это конечно же моя дочь, Лоуэнна.
Если бы она даже захотела, отрицать этот факт было невозможно. Перед ней были два одинаковых лица, большое и маленькое, они смотрели на нее своими синими глазами с одинаковым выражением — немного дерзким, только в уголках рта притаилась легкая смешинка. У дочери был такой же аристократически надменный, решительный рисунок рта. Дельфина видела, что Стивен потрясен этим сходством.
Пока он рассматривал дочь внимательным спокойным взглядом, она замерла, не в силах двинуться, и, кажется, почти перестала дышать. Синие глаза мужа, несмотря на все испытания, войну и болезнь, оставались ясными, как прежде. И пожалуй, он стал еще более привлекательным.
Неизвестно, сколько времени продлилось бы ее молчание, но рука маленькой дочери уцепилась за юбку матери, требуя внимания. Она взяла ее на руки, села и посадила дочь на колени.
— Да, Стивен, перед тобой Лоуэнна, твоя дочь.
— Наша дочь, — поправил он. — Нужны двое, чтобы появился ребенок, Дельфина. Мы с тобой оба постарались.
И так взглянул на нее, что ей захотелось сначала убежать, потом спустить дочь на пол, прильнуть к нему, зарыться лицом в его шею и чтобы он крепко обнял ее. Ведь она так ждала этой минуты. Отрезвила мысль, что она заблуждается и нельзя поддаваться на его ласковые слова.
Он сел и, хотя острая боль в голове сразу дала о себе знать, остался сидеть, опираясь спиной о подушки.
— Дай ее мне. Хочу обнять свою дочь.
Она протянула ему ребенка и с облегчением увидела, как Лоуэнна доверчиво прижалась к отцу. Он так осторожно обнимал ее, как будто боялся причинить боль, но было видно, что он доволен бесстрашием своей дочери.
Лоуэнна, глядя на него широко открытыми глазами, спросила тонким голоском:
— Ты мой папа?
— Да, моя радость. — Голос его дрогнул от сдерживаемого волнения, он прижал дочь к себе и расцеловал ее розовые щечки, а она обвила его шею своими ручками. Но, посидев немного, стала вертеться, ее лимит терпения оставаться долго на одном месте был исчерпан.
Она слезла с постели и протопала к двери. Он смотрел на нее, и в глазах было необычное выражение нежности.
В комнате вдруг стало тихо, и молчание подействовало на напряженные нервы Дельфины. Стивен взглянул на жену, и в его взгляде можно было прочитать восхищение и возрастающее уважение. Он никогда еще не смотрел таким взглядом ни на одну женщину.
— Ты молодец, Дельфина. А наша Лоуэнна просто прелесть, и видно, что ты ее хорошо воспитываешь. Я поздравляю, ты смогла выстоять одна. Я знаю, что это было нелегко. И причиной твоих трудностей стал я. Но ты не только выдержала, ты меня просто сразила, и я вне себя от счастья, что ты подарила мне дочь.
От этих слов в ней поднималось невольное торжество. Она все-таки одержала победу. Случилось то, о чем она мечтала, — он действительно оценил, восхищается ею. Но не смогла сдержаться от колкости:
— Ты не расстроен, что это не сын?
— Боже мой, Дельфина, конечно нет. Лоуэнна — само совершенство.
И он бросил на дочь взгляд полный любви и гордости.
— Что ж, я рада, что ты наконец пришел в себя. Ты был в таком ужасном состоянии, так плох, мы уже подумали, что ты собираешься нас покинуть. Ты помнишь, что с тобой случилось?
— Помню, как что-то тяжелое ударило меня по голове на палубе. Удар, вспышка боли, и все.
— Мистер Оакли сказал, что тебя ударило сорвавшейся реей, ты находился на палубе в сильный шторм.
— Сколько времени я пробыл без сознания?
— Два дня. Доктор Дженкинсон уверен, что ты поправишься без последствий. Мистер Оакли очень беспокоился за тебя, он говорил, что незадолго до несчастного случая тебя ранило в Испании и что ты еще окончательно не оправился после ранения в грудь. Он очень обрадуется, что ты пришел в себя и чувствуешь себя лучше.
Он внимательно взглянул на нее, вопросительно приподняв бровь:
— А ты, Дельфина? Ты тоже волновалась за меня?
Она поспешно отвернулась, стараясь сохранить сдержанное, спокойное достоинство.
— Разумеется. Как я волновалась бы за любого человека в таком состоянии.
Он нахмурился:
— Любого? Но я не любой, Дельфина. Я — твой муж и могу рассчитывать на более теплый прием.
— Так ты ждешь теплого приема? Но вспомни, Стивен, мы едва знакомы, к тому же это было давно, — она не могла сдержать сарказма, — а письма ты писал так редко, можно сказать, что их почти не было, поэтому прости, но я была уверена, что ты вообще забыл о моем существовании.
Он улыбнулся:
— Я не мог забыть о том, что у меня есть жена. Но обстоятельства не зависели от меня, шли сражения, войска передвигались, связь была нарушена. Я прошу прощения за редкие письма, но я не забывал тебя ни на минуту.
— Мистер Оакли мне сказал, что ты ушел в отставку. — Она старалась не обращать внимания на его внимательный, нежный взгляд, боясь вновь поддаться его очарованию.
— Да, я не вернусь больше в армию. Война на Пиренейском полуострове закончилась, и я решил, что вместе с ней кончилась моя военная служба. Правда, еще осталось уладить некоторые формальности, и я это сделаю в Лондоне, но сражения в любом случае остались в прошлом.
— Понимаю. Но признаюсь — я удивлена твоим решением, зная, какое значение в жизни имела для тебя армия. Ты не будешь скучать по своей службе?
Он вздохнул и нашел удобное положение на подушке.
— Это действительно было так, но теперь я должен смотреть в будущее, есть чем заняться. Делами имения и рудниками. Теперь, с появлением Лоуэнны, у меня появилась новая ответственность, и гораздо большая, чем раньше. Я собираюсь жить с тобой и дочерью здесь, в Тамаре. Так что придется привыкать, что я теперь постоянно буду рядом. Уверен, ты испытываешь облегчение, отдавая бразды правления в мои руки, и захочешь отдохнуть.
Она неожиданно вспылила:
— Ты приказываешь мне, как поступать, Стивен? Я надеялась, что ты не станешь мне приказывать. Послушай, ты должен понять меня правильно. Я так долго сама принимала решения, что привыкла работать и сама за все отвечать, и меня вряд ли обрадует, если ты отнимешь у меня мои заботы.
— Боже милостивый, неужели мы никогда не перестанем… — Он замолчал, глядя на свою жену, а теперь и мать его дочери. Сколько раз он мечтал о встрече с ней, мысленно представлял, как она прекрасна, думал, какие слова ей скажет. Но все случилось не так. Оказывается, она не забыла о его проступке, все еще винит его, и ей неприятны обстоятельства, которые заставили его жениться. Хотя он давно понял и пожалел о том, что тогда случилось, сам себе казался чудовищем.
— Что ты имел в виду? Что — мы не перестанем?..
— Не важно. — И снова взглянул на нее своим неотразимым взглядом синих глаз. — Я хотел дать тебе возможность отдохнуть от забот. Теперь я — твоя защита, я сниму ношу с твоих плеч по управлению Тамарой.
Он старался быть любезным и галантным, он умел очаровать и уговорить женщину, но, кажется, выбрал неподходящее время и место. В настоящий момент он никого не мог защитить, а сам нуждался в защите и заботе. Она смотрела на его похудевшее и осунувшееся лицо, тени под глазами, и ее сердце теряло ожесточенность. Дельфина понимала, что сейчас он особенно уязвим.
Она не знала, что Стивен, несмотря на слабость после перенесенной болезни, не потерял способности восхищаться своей женой. Он вспоминал ту ночь, когда его руки снимали с нее одежду, ласкали ее, как сливались в разделенном блаженстве их тела. Прошло много времени, она отвыкла от него, это понятно. Тем более они провели вместе как муж и жена всего два дня. Когда он уехал, ей пришлось нелегко, поскольку она осталась одна в незнакомом доме, но за это время родила ребенка, много испытала. Не стоит сейчас спорить, стараться ее переубедить, надо постепенно и терпеливо добиваться прежней близости. Хотя так хотелось взять ее за руки, прошептать нежные слова. Но Стивен боялся вызвать новую волну упрямства и ожесточения, которые только приведут к дальнейшему отчуждению. Он прекрасно помнил их непростые отношения, когда женился на ней под давлением ее отца.
— Ты неверно обо мне судишь, — мягко сказал он. — Я понимаю, ты считаешь меня самым отъявленным соблазнителем и негодяем, ненавидишь за то, что я так грубо обошелся с тобой в нашу первую встречу. Но видишь ли, ты должна понимать, что я не знал, кто ты такая, и принимал благовоспитанную невинную девушку за женщину легкого поведения, если не хуже, и еще тебе надо понимать, что я был совершенно очарован, ты была так дьявольски хороша тогда, что я не мог устоять. Но меня не перестают терзать угрызения совести за тот поступок.
Она не могла подвергнуть сомнению искренность его слов и нехотя улыбнулась.
— Я никогда не считала тебя дурным и испорченным человеком, Стивен. И потом — все это в прошлом.
— Но я постараюсь сдерживать свои порывы впредь, Дельфина. — И знакомая лукавая улыбка приподняла углы его губ. — Хотя это будет очень нелегко. — И после короткого молчания добавил: — Я не стану тебя принуждать. С этого момента ты в полной безопасности.
Дельфину совсем не устраивал такой поворот. В глубине души она надеялась, что он станет настаивать на своих правах мужа. Она совсем не рассчитывала на его сдержанность. Наоборот, готова была броситься на шею и умолять его поцеловать ее так, как целовал когда-то — страстно и властно. Надеялась, что он не станет обращать внимание на ее напускную холодность. Она вышла за человека, который тогда беспечно относился и к своей жизни, и к женщинам, не имея серьезных намерений полюбить. Но он очень изменился, и она отнесла это на счет войны и тех сражений и кровопролитий, в которых он участвовал в Испании. Когда ему пришлось жениться на ней, она выходила за него под давлением родителей и обстоятельств, понимая, что о любви не идет речи. В начале своих отношений они спорили, бросали жестокие обвинения друг другу и… И оба сгорали от страсти. А сейчас, находясь в спальне, где они могли бы вновь испытать волнующие моменты близости, стали вдруг незнакомыми людьми, которым уже нечего сказать друг другу.