Даже моя поза выражала настороженность. Я знал, что и другие присутствовавшие здесь ребята меня слышали, но мне было плевать. Мой брат и Мэдок даже представления не имели, каков этот гребаный мир на самом деле, хотя вели себя так, словно им это известно. Какая разница, чем я зарабатываю на жизнь, если эти деньги кормят меня?
Эти двое в пять лет шарили в холодильнике, пытаясь решить, что им взять – апельсиновый сок или виноградный. Я же рылся в мусоре, чтобы найти остатки отцовской еды из «Макдоналдса», и пил пиво, потому что вода была отключена.
И хотя мама Джареда – Кэтрин – была первой нормальной матерью в моей жизни, я не собирался садиться ей на шею, даже если сама она ничего не имела против. Она пыталась баловать меня одеждой и гаджетами, но я возвращал ей сторицей. Я должен был платить за все сам.
Мэдок прищурился, вероятно, ошеломленный моей внезапной вспышкой. Он не привык к такому моему поведению, но совесть меня не мучила. Поставить мои решения под сомнение было все равно что оскорбить меня.
– Джекс… – начал Мэдок.
– Не надо, – оборвал его я. – Мне не нужно твое сочувствие и не нужна забота, так что отвали. Я хочу, чтобы ты заткнулся. Подумай лучше о том, какие пляжные шорты наденешь во время следующей поездки в Канкун, о’кей?
Он отвернулся, раздосадованно вздохнув. Его взгляд стал жестким. Поставив кий на место, он направился к выходу, но по пути остановился передо мной и тихо сказал:
– Ты мой брат. И сейчас у тебя еще есть выбор. Вот и все, что я хотел сказать.
Я смотрел ему вслед, понимая, что он прав. У меня были варианты, были возможности, пути. Меня уже не вернут в приют, где я провел столько лет, и я больше не окажусь в том аду, через который прошел с отцом.
Что ж, именно поэтому я и работал на отца Фэллон. Чтобы никогда – никогда – больше не вернуться к той жизни.
Кейси пропала.
В самовольной отлучке. Ей лучше не уходить, потому что сегодня я найду ее, даже если мне придется забраться к ней через балкон.
Мэдок коснулся того, о чем мне сегодня совершенно не хотелось думать, и теперь мне было просто необходимо увидеть надутые губки и прелестные глаза Кейси.
Где она, черт возьми?
В доме Тэйт свет не горел.
Поднявшись по лестнице, я заглянул в бывшую спальню Кэтрин. Увидев там целующуюся парочку, закрыл дверь и решил проверить свою комнату. Не то чтобы я ожидал напороться на Кейси там, но надеяться-то я мог.
Пусто. Народ знал, что в мою комнату вход воспрещен.
И тут я услышал, как за моей спиной открывается дверь, и, повернувшись, увидел, как она выходит из ванной в конце коридора.
Она подняла глаза, заметила меня и застыла на месте.
– Я думал, ты ушла, – произнес я.
У нее был такой вид, будто она задержала дыхание и боится встречаться со мной взглядом. Она подняла одну ногу и пальцами почесала лодыжку другой, и мне пришлось сжать кулаки, чтобы ненароком не поправить член. Меня заводило каждое ее движение. Я был рад, что она не осознавала всей своей власти надо мной.
Откашлявшись, я с ухмылкой спросил:
– Ты уже пьяна?
Она наморщила лоб так, словно я задал поистине идиотский вопрос.
– Нет, только чуть-чуть захмелела.
Подойдя ко мне, она начала заправлять волосы за ухо, но я поймал ее руку.
– Так ты довольна? – Я высвободил ее волосы из-за уха, скользнув по щеке подушечками пальцев.
По моей руке пробежали мурашки. Как мне к ней не прикасаться? Мне хотелось схватить ее. Хотелось прильнуть к ее нежной коже.
– Да, – прошептала она. – Мне лучше.
С этими словами она снова заправила волосы за ухо.
Я улыбнулся, довольный ее непокорностью.
И впервые за все время нашего знакомства я не знал, что делать с этой представившейся мне возможностью. Кейси просто стояла передо мной, не хмурилась, не язвила и не орала на меня.
Но я не успел решить, как на все это реагировать, – она разрушила чары.
– Что там? – Она кивнула на дверь рядом с нами.
В ту пору, когда в этом доме еще жил Джаред, тут была моя комната, но теперь, когда я переехал в его спальню, здесь располагался мой кабинет. На двери висел замок, ключ от которого я носил на своей связке. Обычно дверь была открыта, но во время вечеринок, когда любой мог заглянуть сюда, я ее запирал.
– Порно, – ровным голосом ответил я.
От этой шутки она широко улыбнулась, и сердце у меня подскочило к самому горлу. Я напряг челюсть.
Она никогда еще не улыбалась мне. По крайней мере, вот так.
Достав из кармана джинсов ключ, я отпер замок, сам не понимая, зачем это делаю. Черт, она спросила, ей было интересно, и мне хотелось продлить эти мгновения с ней наедине, пока она не нашла очередной повод задрать нос повыше.
Открыв дверь, я пригласил ее войти первой, но она застыла на месте, удивленно вскинув брови и округлив глаза.
– Вау, – вырвалось у нее прежде, чем она переступила порог комнаты.
Она осторожно вошла, а я последовал за ней, покачивая головой.
Даже сейчас меня не покидало ощущение, что мы с ней находимся в каком-то пузыре, который сжимается, словно подталкивая нас друг к другу.
Заперев дверь, я вытащил ключ из замка и бросил его на стол у двери.
Присев на стол, скрестил руки на груди и стал смотреть, как она ходит по комнате.
– Вообще-то, я никого сюда не пускаю, – сказал я.
Я беспокоился не о компьютерах. Они были для меня не столь важны. Важна была информация, которую я получал с их помощью. Эта комната и то, что в ней находилось, давали мне возможность защитить себя и свою семью, заработать себе на жизнь и быть в курсе каждого потенциального препятствия на своем пути.
Когда мне было тринадцать и моего отца приговорили к тюремному заключению, меня отправили жить в семью, где было два компьютера. С одним из них, очень старым, мне позволили возиться. Едва я понял, как им пользоваться, и осознал, какие преимущества это дает, если ты достаточно умен и изобретателен, я попался на крючок. Мне хотелось знать все.
Кейси прошла вдоль стены, глядя на шесть плоских мониторов, которые я повесил в два ряда по три в каждом. Два из них были выключены, на двух шли обновления и установка программ, а на оставшихся двух отражались счета, которые я пытался взломать. Но она едва ли имела представление о том, что перед ней.
У меня был и седьмой монитор, который я установил на треноге: с его помощью я контролировал остальные. В этой комнате не было элементов декора. Вместо портретов и настенных рисунков здесь висели информационные и маркерные доски, на которых я делал записи, а вдоль стен стояли столы с электроникой и компьютерным оборудованием.
Здесь я был богом. Я наблюдал, действовал, оставаясь незамеченным.
Кейси прошла мимо мониторов и столов, иногда останавливаясь и разглядывая что-то, и почти незаметно покачиваясь в такт музыке, доносившейся с нижнего этажа.
Она держала во рту большой палец, но напряженной не выглядела.
– Вот как, значит, ты зарабатываешь на жизнь? – спросила она наконец, оторвав взгляд от моих записей на маркерной доске и повернувшись ко мне. – Ты занимаешься чем-то незаконным, Джекс?
Облизнув губы, я пошутил:
– А что, если да? Тебя это заводит?
– Нет, – пробубнила она, снова отводя взгляд. – Меня заводят твои прикосновения.
Сердце ухнуло в живот, и у меня возникло такое чувство, словно я падаю с высоты.
Что она, черт возьми, сейчас сказала?
Она резко повернулась, в недоумении открыв рот.
– О боже. Поверить не могу, что я это ляпнула.
Я смотрел на нее не моргая, начисто забыв, как дышать.
Сглотнув, оттолкнулся от стола и двинулся к ней.
– Скажи это еще раз.
– Чертовы коктейли, – сквозь зубы произнесла она, уставившись в пол и отступив назад. – Обычно со мной такого не бывает от алкоголя. Откуда ты знаешь, что я их люблю?
Я ухмыльнулся. Она – само очарование. Опустив подбородок, я приближался к ней, наслаждаясь тем, как Кейси отступает назад. Почему мне нравилось, когда она меня боялась?
– Я не знал, что ты их любишь, – солгал я. – И это у тебя не от алкоголя. Это из-за меня.
Она уперлась спиной в стену, а я, приблизившись вплотную, навис над ней. Ее волосы щекотали мне щеку.
– Скажи это еще раз, – прошептал я Кейси на ухо.
Она уперла ладони мне в грудь, пытаясь держаться на расстоянии.
– Нет.
– Трусишь?
Она подняла на меня взгляд, прищурившись.
– Теперь еще и это, – кивнула она с сарказмом, еще сильнее уперев руки мне в грудь. – Жалкая, беспомощная и трусливая – и все потому, что не соглашаюсь с тобой переспать. Дальше что? Дальше критике подвергнутся мои девчачьи розовые коктейли и персиковый лак для ногтей. Позволь, я помогу подобрать характеристики: принцесса, эгоцентричная, слабая, бесхребетная, высокомерная, заносчивая, продажная, кичливая…
Я обхватил ее за бедра, поднял и прижал к стене, обвив ее ноги вокруг своей талии. Она взвизгнула, но я прервал ее. Мы были так близко друг к другу.
– Мне нравятся твои розовые коктейли и твои чертовски сексуальные ноготки.
Она смотрела на меня в изумлении. Ее грудь вздымалась и опускалась в тишине, вверх – вниз, вверх – низ, и я ощущал жар, исходивший от ее губ.
Ах эти чертовы нежные губы, влажные и полуоткрытые. Я смотрел на них, мечтая укусить. Ее теплое лоно касалось моего живота, возбуждая меня, и мне безумно нравилось это легкое миниатюрное тело.
– Ты прелестная малышка, Кейси Картер, – прошептал я, – и мне нравится смотреть на тебя.
– О бо… – простонала она, но я заткнул ее поцелуем.
Три года.
Целых три года я хотел эту девчонку. И, несмотря на то, что я сказал ей несколько дней назад, мне все еще хотелось прижать ее к шкафчикам в школе. Мне все еще хотелось, чтобы она скакала на мне, а я целовал ее грудь.
И я по-прежнему мечтал стереть с ее лица усмешку и увидеть искреннюю улыбку.
Полные губы Кейси трепетали под моими, отвечая на поцелуй, и ее рот казался мягким и податливым, но она не забывала покусывать и посасывать, потягивать и прихватывать. Она была хороша. Я обхватил ее задницу обеими руками, прижав к себе так сильно, что ощущал через одежду ее тепло.