Сдвинув брови, она перехватила инициативу, двигаясь все быстрее.
– О, Джекс!
Еще, еще. Ее бедра врезались в меня, а мой член входил в нее глубоко, до самого конца. Я втянул воздух, чувствуя, что меня вот-вот разорвет.
– Давай, – рыкнул я, рывком дернув ее на себя. – Трахни меня, детка. – И запрокинул голову назад. – Черт, ты меня убиваешь.
– Как хорошо, – всхлипнула она. – А-а-а…
Я прижал ее к стене, грудь к груди, и рукой прикрыл ей рот, заглушая ее крики.
Ее стоны вибрировали в моей ладони, тело обмякло, охваченное волной оргазма. Все мышцы напряглись от острого наслаждения, я откинул голову назад и простонал:
– Твою мать, Джульетта. Черт.
Сжав зубы, я с силой вошел в нее и кончил.
Твою мать. Мое сердце колотилось так сильно, что я слышал его стук в ушах, и мне пришлось напрячься всем телом, чтобы устоять на ногах. Внизу живота все свело, но в руках усталости я не чувствовал.
Я поглаживал ее задницу, пытаясь отдышаться. Она вся обмякла, безвольно опустив голову на тоненькие ручки, все еще обвитые вокруг моей шеи.
А потом посмотрела на меня. И я застыл.
Кейси Картер, обнаженная и ослепительная, голая и дикая, смотрела на меня и улыбалась.
– Джульетта! – крикнул кто-то. – Где ты?
Она дернулась, но я снова прижал ее к своему телу, прошептав ей в губы:
– Кажется, ты мне нравишься.
Я впился в ее рот, целовал нежно и долго, пока мы оба не начали задыхаться. Отстранившись, прильнул к ней лбом.
Мне столько всего нужно было осмыслить. Она постоянно смотрела на меня так, словно не одобряла моего поведения, мы всегда ссорились, и в довершение всего было много вещей, которых она обо мне не знала и никогда не узнает.
Но она мне нравилась. Определенно нравилась.
Она отстранилась, словно пушинка у меня в руках, и с улыбкой взглянула на меня.
– Ты мне тоже нравишься. Ну как, я справилась?
Моя челюсть дернулась – я пытался сдержать улыбку.
– Дам тебе знать, когда мы закончим, – ответил я дерзко и снова насадил на себя ее бедра.
– Ты все еще твердый? – выпалила она с испуганным видом. – Но… – она запнулась, – они идут сюда!
– Посмотри на меня, – сказал я, прижавшись к ней лбом и входя в нее быстро и жестко, снова и снова.
Она подняла на меня глаза, тяжело дыша.
– Джульетта! – донесся голос Фэллон откуда-то из глубины павильона.
– Боже, Джекс! – выкрикнула Джульетта, и мне было плевать, услышал ее кто-то или нет.
– Скажи это снова, – произнес я сквозь зубы, проводя пальцем по ее губам и не переставая трахать. – Скажи это, детка. Скажи это.
– «Боже, Джекс»?
Я со смехом покачал головой.
– Нет, не это.
Она прищурилась, а потом поцеловала мою нижнюю губу и прошептала:
– Только ты – навсегда.
– Еще раз. – Я вошел в нее еще резче. Ее стоны отдавались вибрацией на моей коже, а ее груди подпрыгивали вверх-вниз.
– Только ты.
– Еще раз. – Я склонился к ее губам. – Кого ты хочешь?
– Только тебя, Джекс, – всхлипнула она. – Ах! О, Джекс!
Ее горящие светло-зеленые глаза неотрывно смотрели в мои голубые.
– Только ты, – прошептала она едва слышно.
Наши губы слились в поцелуе, и мы оба одновременно испытали оргазм.
И тут ворвалась Фэллон.
– Господи!
– Выйди отсюда! – заорал я, застегивая штаны. – Скажи всем, что она застряла в очереди в туалет или что-нибудь в этом роде.
– Джекс! – воскликнула Джульетта, прячась за мной. – Это ужасно!
Я закатил глаза, а Фэллон прыснула.
– Ла-а-адно, – давясь от смеха, произнесла она. – Поскорее выводи ее отсюда.
И она ушла, расхохотавшись.
Я рывком поднял с пола свою футболку – она была в ужасном состоянии, и мне даже стало неловко.
Я просил Кэтрин не покупать мне дорогих вещей, но ей это нравилось. Когда она пыталась сделать что-нибудь приятное моему брату, он только хмурился и закатывал глаза. Умение принимать подарки было не в числе его сильных сторон.
Поэтому она баловала меня, ведь я хотя бы умел притворяться. Несмотря на то что мне не нужны были красивые вещи – разумеется, если бы я захотел, то мог бы купить их сам, – мне нравилось, что кто-то обо мне заботится.
Я свернул футболку, спрятав улики, и засунул ее в задний карман штанов, а потом застегнул ремень. Джульетта едва держалась на ногах. Я шагнул к ней, подхватив с земли ее шорты.
– Держи, детка, – сказал я, протянув их ей, а потом спросил: – Ты как? Я не сделал тебе больно?
Она покачала головой, улыбаясь.
– Все нормально. Только немного болит.
Я наклонился за ее футболкой.
Здесь было так грязно. На шортах у нее остались мокрые пятна. Посмотрев на пол, я увидел небольшие лужицы, видимо, образовавшиеся после дождя. А потом заметил паутину в углу, под потолком.
Я посмотрел на Джульетту; ее гладкие, шоколадного цвета волосы растрепались и висели спутанными прядями, а на бедрах – там, где были мои руки, – виднелись красные пятна.
Она отбросила волосы назад, и я неуверенно улыбнулся ей.
Какого черта? Что со мной не так? Ведь именно этого я хотел. Именно об этом мечтал столько лет. Но она заслуживала лучшего. Глядя вокруг, я не мог избавиться от мысли, что все должно было произойти по-другому.
– Ты была близка только с Лиамом? – Я посмотрел на нее.
Я стоял весь мокрый от пота. Нам нужно принять душ.
Она едва заметно кивнула и смущенно спросила:
– Это так заметно? Не могу сказать, что у меня богатый опыт. Даже с ним все было… не так.
Я коснулся ее щеки.
– Тебе необязательно объяснять. Я понимаю, ты любила его. Все нормально.
Она покачала головой. Слезы стояли у нее в глазах.
– Не любила. В этом вся суть. Я должна была сделать это с тобой. Должна была потерять невинность с тобой, вот так, как здесь сейчас.
Я ее прекрасно понимал.
– Иди сюда. – Я обвил рукой ее за шею и, притянув к своей груди, приподнял подбородок. – Я же не принуждал тебя это делать, верно?
– Верно.
– Я серьезно. Мы должны были заняться этим в кровати. В первый раз. В чистой кровати, где никто не может нам помешать. Я слишком сильно давил на тебя.
На ее лице промелькнула озорная улыбка. Она скользнула губами по моему подбородку, а потом прикусила его зубами. Я сделал резкий вдох, почувствовав, как член снова дернулся в штанах.
– Может, это я на тебя давила. Так или иначе, мне нравится, когда ты меня принуждаешь.
Она отстранилась и надела футболку.
– У меня сегодня гонки, – я снял резинку с волос и повязал ее заново. – Скажи, что приедешь.
Она просунула ноги в свои шлепанцы, не глядя на меня.
– Зависит от того, сколько продлится мое свидание.
Я подступил к ней и заставил ее попятиться к стене, а она рассмеялась.
– Поосторожнее, – пригрозил я с улыбкой.
Ее ухмылочка была такой очаровательной.
– Шучу, – мягко сказала она и поцеловала меня в губы.
– Надеюсь. Ради твоего же блага.
Быть того не может, чтобы она еще думала о своем проклятом свидании.
Но она кивнула:
– Да, я приеду. Разумеется.
Я оттолкнулся от стены и стал обуваться.
– Поехали со мной. Примем душ, перекусим что-нибудь и поедем туда вместе.
Она задумчиво вздохнула.
– Я бы хотела.
– Но?
– Шейн скоро уедет в Калифорнию, – объяснила она, словно извиняясь. – Я должна провести этот день с ней.
А мне просто хотелось забить к чертям на все и забраться с ней в постель. Отключить телефоны, снять с себя одежду, забыть о еде…
– Не говоря уже о том, – продолжала она, – что мне хочется привести себя в порядок перед тем, как я буду пожирать тебя взглядом сегодня вечером. – Она подошла ко мне и взялась за мой ремень. – Если я поеду с тобой, чтобы привести себя в порядок, ничем хорошим это не кончится.
– Это точно, – засмеялся я.
Сколько бы я ни утверждал, что не стану преследовать неискушенную девушку, которая недавно порвала с бойфрендом и у которой к тому же, должно быть, все ужасно болело, я бы не смог просто принять с ней душ и не… Да.
Я прижал ладонь к ее щеке.
– Я не хочу, чтобы ты садилась к нему в машину. Поняла?
Она отсалютовала мне, прикусив губу в попытке скрыть улыбку.
Мы целовались еще минут пять, а потом я наконец повел ее вниз по лестнице – в горку я не полез бы ни за что, – пока мы не попались. Я заплатил парню на входе, чтобы он никого сюда не впускал, но если Фэллон удалось проскользнуть мимо него, значит, у нас оставалось немного времени.
Мы вышли под палящее солнце, держась за руки и улыбаясь. На ее щеках горел румянец, ее длинные каштановые волосы сияли на солнце, а тело блестело от пота – моего пота… Она мне, несомненно, нравилась, черт возьми.
Слишком сильно.
– Кейси! – послышался женский голос.
Джульетта застыла, и ее пальцы крепче сомкнулись на моих.
– Мама, – ровным тоном произнесла она, и, развернувшись, я увидел Джульетту, но только в возрасте. Волосы были сочного черного цвета, но глаза были точно такие же, зеленые.
Она была красивая.
– Что ты делала? – с упреком сказала она, оглядев дочь в грязной, перепачканной одежде, с потными волосами, а потом перевела взгляд на мою руку, которую та сжимала.
Со страдальческим лицом она смерила меня взглядом, после чего изобразила отвращение на лице. Не знаю, что ей не понравилось больше: то, как я был одет, или, наоборот, не одет, а может, мои длинные волосы, проколотые соски или смущенный вид, красноречиво свидетельствующий о том, чем мы только что занимались. Но одно я знал наверняка. Именно потому, что рука ее дочери лежала в моей, беспокойство в ее глазах сменилось гневом и кулаки ее сжались.
– Что ты с ней сделал? – Она осуждающе посмотрела на меня. – Что ты сделал?
Я стиснул зубы, вспомнив, как уже слышал подобные слова в прошлом. Те же самые слова, произнесенные отцом. Джаредом.
Проклятые слова, которые напомнили мне о том, что я грязный паршивец, чьи руки замараны кровью, со страшными скелетами в шкафу.