Пора переставать волноваться о том, достаточно ли я хороша для других, и думать о том, достаточно ли они хороши для меня.
Я опустила руки и подошла к Джексу. Он тут же посмотрел на меня, улыбнулся и, обняв рукой за плечи, прижал к себе.
Джаред умолк, глядя на нас, прищурив темно-карие глаза, а в его голове явно закрутились шестеренки. Мы с Джексом молчали, и наконец на лице Джареда замешательство уступило место внезапному пониманию.
– Не волнуйся, – сказала я. – Я о нем позабочусь. Обещаю.
Джаред удивился, вскинул было брови, но потом просто покачал головой и произнес:
– Ну ладно.
И все. Джекс еще крепче прижал меня к себе, а Джаред вернулся к Тэйт, и они снова прилипли друг к другу.
– Ладненько, в душ! – скомандовал Мэдок, глядя на Джареда. – Пицца. Я голоден.
– Нет уж, – Джаред покачал головой.
– Что? – не понял Мэдок.
Джаред оторвался от Тэйт и начал расстегивать свою камуфляжную куртку.
– Послушайте, народ. Я вас люблю, но вам придется уйти.
Никто не пошевелился.
– Я не видел Тэйт несколько недель. Нам нужно побыть вдвоем. Простите. – Джаред бросил куртку на стул, оставшись в камуфляжных штанах и футболке.
– Джаред, – произнесла Тэйт, залившись краской стыда.
Но он бросил на нее предостерегающий взгляд:
– Несколько недель, малышка.
Она выпрямилась, и я едва не рассмеялась, увидев, как изменилось выражение ее лица.
– Точно. – Тэйт хлопнула в ладоши. – Все вон! Нам нужно побыть вдвоем.
– И долго? – запротестовал Мэдок, поднимаясь с дивана вместе с Фэллон.
– Дня три, – ответил Джаред.
– Три дня! – выпалил Мэдок.
Фэллон потянула его к двери.
– Пойдем, Мэдок.
Он заворчал себе под нос, а я рассмеялась. Джекс взял меня за руку, и мы вышли на крыльцо, захлопнув дверь. Все вчетвером мы стали спускаться по ступеням, направляясь к машинам.
– Блин, серьезно? – спросил Мэдок почти жалобно. – Ребят, вы же поедете?
Джекс похлопал себя по ногам.
– Черт, – выругался он, разворачиваясь. – Оставил телефон на кофейном столике.
– Я принесу, – остановила я его. – Я сумочку тоже забыла.
Я поднялась по лестнице и тихонько юркнула в дверь, надеясь, что они еще не успели раздеться догола.
В прихожей было пусто, и, на цыпочках прокравшись в гостиную, я подхватила свою сумочку с дивана и телефон Джекса с кофейного столика.
Тут я услышала низкий приглушенный голос Джареда:
– Я безумно по тебе скучал. Господи, детка. Я люблю тебя.
Поцелуи, шуршание, стоны… Я перекинула ремешок сумочки через плечо и приготовилась убраться.
– Я тоже, – Тэйт плакала. – Как меня все это бесит, Джаред! Как мы выдержим несколько месяцев твоего отсутствия, если нам так сложно дались эти несколько недель?
Я застыла, зная, что они в кухне, за дверью. Слезы навернулись на глазах. Каким бы засранцем Джаред ни был, я знала, что он обожает Тэйт и готов ради нее на что угодно.
Я никогда не задумывалась о том, что Тэйт может быть несчастлива, что у них не все в порядке. Я настолько погрязла в собственных проблемах, что о проблемах подруги и не догадывалась.
Я услышала глухой удар и снова стоны.
– Там гром, – сказал Джаред.
Она шмыгнула носом и засмеялась.
– Думаешь о том же, о чем и я?
– Кушетка во дворе? Как в первый раз.
Я закусила губу, чтобы не расхохотаться, когда услышала ее визги и звук открывающейся, а потом закрывающейся двери из кухни на задний двор. Все произошло в считаные секунды.
Бедная Тэйт.
Ну, не бедная, конечно. Подругу словно отлили из титана. Но она скучала по нему. Ужасно скучала.
Я пошла к двери, но остановилась, внезапно услышав незнакомый голос.
– Алло! – Это был мужской голос, далекий, но спокойный и низкий.
В сердце прокрался страх, и оно заколотилось в груди.
Жутко.
И тут я подскочила, вспомнив о телефоне, который держала в руке. Я поднесла его к уху и сказала:
– Алло!
– Кто это? – спросил мужчина бесстрастным голосом.
– О, простите. – Я покачала головой. – Должно быть, я случайно нажала «ответить». Вы хотите поговорить с Джексом? Погодите минутку, сейчас передам ему телефон. – Я открыла дверь и вышла на крыльцо.
– А вы кто? – повторил мужчина.
– О, я Джульетта, – ответила я. – Я… – я замешкалась, – его подруга, наверное.
– Джульетта. Красивое имя. Я его отец.
Я застыла на месте.
– Скажи мне, – начал он, – сколько раз в день он тебя трахает?
У меня округлились глаза. О господи!
Я смотрела на Джекса, который разговаривал с Мэдоком и Фэллон всего в нескольких шагах. Мои губы дрожали.
Джекс.
– Ты знаешь, женщины его обожают. Столько энергии, – продолжал собеседник вкрадчивым голоском. – Сложно сосчитать, сколько телок прошло через руки этого парня.
Во рту у меня стало сухо, как в пустыне. Я сжимала телефон изо всех сил, боясь, что он выпадет из трясущихся рук.
– Могу предположить, – продолжал его отец, – что раз его телефон у тебя, значит, твоя киска пока еще кажется ему сладкой.
В глазах у меня все плыло.
– Да что с вами вообще такое? – выдавила я.
– Я пытаюсь просветить тебя на его счет, дорогуша, – сказал он, и его голос стал жестким. – Он не останется с тобой. Это ненадолго. Можешь быть уверена.
Джекс обернулся. Улыбка исчезла с его лица в то же мгновение, как он на меня посмотрел.
– Он уже рассказал тебе про подвал? Про то, что носит с собой нож? Про свою сучку мать, которая передала его в систему опеки, когда он был младенцем?
Я напряглась еще больше, увидев, что Джекс идет ко мне. Как отец мог говорить такое про сына?
– Если он не пускает тебя в душу, тогда он не твой, Джульетта.
Джекс не сводил с меня взгляда. Чем ближе он подходил, тем более обеспокоенный у него был вид.
– Он тебе не доверяет, – предостерег меня его отец.
Я набрала воздуха в грудь. В глазах стояли слезы, когда я передавала трубку Джексу.
– Твой отец.
Его взгляд стал ледяным. Он схватил телефон и прорычал в трубку:
– Что ты ей сказал? Алло! – Он заскрежетал зубами. – Алло! Мать твою за ногу! – заорал он, глядя на телефон.
Я вытерла слезы. От Джекса мне хотелось лишь одного. Он должен был рассказать мне обо всем немедленно.
Он стоял ко мне спиной, но я видела, как он провел рукой по волосам.
– Джекс!
Повернувшись, он покачал головой.
– Джульетта, прости. Мой отец… – Он умолк, словно не мог подобрать слов. – Мой отец – сущий дьявол. Все, что он сказал тебе, – чушь собачья. Он ничего не может. Он не может навредить тебе.
– Он не угрожал мне. Он говорил о тебе.
– Он не видел меня с тринадцати лет, – процедил Джекс сквозь зубы, распаляясь все сильнее. – Он ничего не знает. Просто треплет языком.
Я подняла подбородок.
– Я хочу знать.
– Что?
– Все!
Я видела, как завелся и тронулся с места автомобиль Мэдока.
Джекс смотрел на меня так, словно я его враг, словно это я причиняла ему боль. Затем с воинственным видом мотнул головой и развернулся.
– Стой! – крикнула я ему вдогонку, когда он сошел с крыльца и направился к своему дому. Я решительно последовала за ним. – Как насчет моих общественных работ? Можешь с этого начать.
– А что с ними? – бросил он через плечо.
– Ты все устроил, не так ли? – с упреком сказала я. – Чтобы я вернулась сюда. Чтобы я работала в школе. Откуда ты узнал? Откуда ты узнал о моих проблемах?
Он не ответил. Даже не посмотрел на меня. Открыв дверь своего дома, направился к лестнице. Но я шла за ним.
– Ответь мне! – заорала я, захлопнув за собой дверь и остановившись внизу возле лестницы. – Как ты узнал?
Он повернулся. Его лицо было искажено гневом.
– Я знаю обо всем, что с тобой происходит.
Глава 20. Джексон
Я спустился с лестницы, остановившись на первой ступеньке, и склонился над ней.
– Помнишь штраф за превышение скорости, который ты получила в первый год учебы в колледже и который волшебным образом испарился? А экзамен по математике, к которому ты была не готова? По чистому совпадению его перенесли из-за того, что в школе случился сбой в системе пожаротушения.
Я видел, как она лихорадочно соображает.
– А книги, зарезервированные на твое имя в библиотеке, чтобы ты могла подготовиться к сочинению на тему «Англия Оливера Кромвеля»? Работа в книжном магазине, которая подвернулась очень кстати, когда мать заблокировала тебе доступ к кредитке за то, что ты поменяла свой непрофилирующий предмет на литературное творчество?
Я говорил, наклонившись к ней совсем близко:
– Все эти два года я был рядом. Каждый раз, когда ты нуждалась в чем-то.
Вид у нее был такой, словно она забыла, как дышать.
– Ты что, следил за мной?
– Ничего, переживешь, – бросил я, перемахнув через перила и направляясь в кухню. – Я не читал твои имейлы и не крал твое белье.
– Но зачем? – Она шла за мной. – Зачем ты это делал?
Я горько усмехнулся, подойдя к холодильнику.
– Это действительно так сильно тебя напрягает? – Взяв из холодильника бутылку воды, захлопнул дверцу. – Тебя настолько беспокоит чужое мнение, что ты не можешь переварить, как это я засовывал нос в твои дела без твоего ведома. Верно? Ты нервничаешь: «О чем ему известно? Что он видел?».
Ее маленькие кулачки сжались, а лицо покраснело от гнева.
– Зачем? – повторила она.
– Оставь…
– Хоть раз ответь мне на гребаный вопрос!
– Потому что я за тебя волновался! – заорал я, запустив бутылку в коридор.
Она отступила и выпрямилась. На лице было написано потрясение.
Резко проведя рукой по волосам, я сжал в кулаке короткие пряди, внезапно осознав, как мне не хватает длинных волос. Голова вспотела. Я снял футболку и, швырнув ее на стул, положил руки на бедра, пытаясь успокоиться.
Потом направился к ней, но она отступила к стене.