– Одна, – соврал Питер. – В стальном сейфе у генерала в кабинете.
Дирк кивнул и снова взвел курок.
– Хорошо. Если есть еще одна копия, она у тебя, – сказал он. – Но ведь мы не станем обманывать друг друга, правда, Питер?
В первый раз Дирк назвал его по имени, и в этом послышалась некая фамильярность и вместе с тем угроза; в горле у Питера пересохло, и он смог только кивнуть.
Дирк снова вхолостую спустил курок и улыбнулся. Эту теплую, обаятельную улыбку, искреннюю и дружелюбную, Питер хорошо знал.
– За это мы и любим друг друга, очень любим, правда? – сказал Дирк, продолжая улыбаться. – Поэтому ты и пришел ко мне, чтобы все рассказать, ведь так? Потому что мы любим друг друга, верно?
Питер ничего не ответил, и Дирк, все так же улыбаясь, продолжил:
– Ты, конечно, хочешь разбогатеть, Питер. Так и будет… если сделаешь то, о чем я тебя попрошу. Ты будешь очень богат. Ты ведь сделаешь то, о чем я тебя попрошу, правда, Питер?
Питер снова кивнул.
– Да, конечно, – промямлил он.
– Я хочу, чтобы ты сделал один телефонный звонок, – сказал Дирк. – Если говорить через носовой платок, будет казаться, что звонят издалека, он приглушит голос. И никто его не узнает. Сделаешь?
– Конечно, – кивнул Питер.
– Ты позвонишь в дом моего отца и будешь говорить только с ним или с его женой. Представишься главным врачом больницы Аддингтон, и вот что ты им скажешь…
Дирк Кортни сидел в темной кабине грузовика и, слушая шум дождя, снова тщательно пересматривал план своих действий.
Он не любил делать дела в спешке, когда нет времени все как следует продумать и спланировать. В спешке легко упустить что-нибудь очень важное.
А еще он не любил исполнять такую работу сам. Не любил принимать риск на себя, особенно теперь, разве что если не было другого выхода.
Но к черту жалобы, к черту недобрые предчувствия, от них мало толку, все это пустая трата времени, которого у него сейчас и так негусто. Он снова сосредоточился, обдумывая план действий.
Они поедут на «роллс-ройсе», их будет трое: сам генерал, его жидовская шлюшка и этот нахальный и каверзный щенок Андерс.
Место действия Дирк выбрал тщательно, а в кузов грузовика приказал загрузить пятьдесят мешков овса. Три тонны груза. Удар получится что надо.
Потом он должен сделать две вещи. Во-первых, убедиться, что дело сделано. Он взял с собой кусок свинцовой трубы, обернутой в мешковину. Череп расколет, не повреждая кожи. Во-вторых, забрать ключи генерала. На связке – ключ от сейфа, а связка – на цепочке от часов. Мысль о том, что он станет грабить собственного отца, его не трогала. Главное – добыть ключи, а поэтому машина не должна загореться или свалиться в ревущий поток Бабуинова ручья.
Если же это все-таки случится, придется положиться на то, что за последние двадцать лет привычки генерала не изменились. Запасные ключи он всегда хранил в винном погребе, они должны висеть на крючке над бутылками с шампанским. Дирк обнаружил их там, когда во время детских игр прятался в подвале, он даже брал их два раза для своих целей и потом потихоньку вешал обратно. Генерал – стреляный воробей и привычек своих не меняет. Ключи должны быть на месте. Дирк в этом не сомневался.
Так, теперь сейф. К нему должны быть два ключа. Если ни одного он не добудет… сейф старый, но не хотелось бы его взламывать. Надо надеяться, что ключи он достанет. Ладно, так или иначе, а сейф он вскроет.
Итак, когда бумага окажется у него в руках, ее надо будет немедленно сжечь. Потом Хобдей. Он, скорее всего, в одной из гостевых комнат, накачан успокоительным, совершенно беспомощный. Тут снова поможет свинцовая труба, потом надо уронить керосиновую лампу. Дом большой, старые балки сухие, крыша тростниковая. Прекрасный погребальный костер, и Хобдей в нем словно вождь викингов.
Теперь останется только Питер Боутс. Дирк искоса взглянул на Питера. Дело вполне осуществимое, не хуже, чем пятьдесят других, где он вышел сухим из воды. Главное, действовать быстро и решительно.
Дирк ободряюще обратился к Питеру.
– Ни о чем не беспокойся, – сказал он. – Завтра тебя ждет новая жизнь. Я поведу тебя с собой по пути к богатству и власти, Питер. Ты ни о чем не будешь жалеть, клянусь тебе в этом.
Дирк дружески сжал предплечье Питера. Наверняка у него есть еще одна копия допроса, подумал он, но после всего еще будет время, много времени, чтобы отыскать ее, а потом избавиться от этого напыщенного зануды. Через годик-другой, когда суматоха уляжется, еще один несчастный случай, и все будет кончено.
– У тебя есть пистолет? – спросил он.
Питер нервно сглотнул, обеими руками сжимая между колен громоздкий «смит-вессон» военного образца.
– Использовать его нельзя, – предупредил Дирк. – Разве что в самом крайнем случае. Иначе придется объяснять, откуда взялись дырки от пуль. Ты меня понял?
– Да, понял.
– Ты будешь рядом только для подстраховки, ничего больше. На всякий случай.
Во мраке вдали мелькнул луч света, прорезал косые стрелы дождя и погас, потом снова появился выше по склону.
– Вот они, – сказал Дирк и завел двигатель грузовика.
Марк резко вывернул руль вправо и до отказа вдавил педаль газа, пытаясь избежать у въезда на мост столкновения с огромным ревущим грузовиком.
Руфь Кортни за его спиной пронзительно вскрикнула. Марк на мгновение подумал, что у него получилось – еще секунда, и он проскочит, – но страшный грузовик резко свернул навстречу, и Марку показалось, что от удара у него затрещала каждая косточка.
Грузовик врезался в задние колеса «роллс-ройса»; тяжелую машину развернуло, Марк не смог удержаться за руль, и его швырнуло на дверцу. Ребра его ломались, как сухие веточки, и ему почудилось, что весь мир летит, вращаясь, в тартарары, в то время как автомобиль кувыркался от столкновения. Когда стальной корпус одной машины прошелся по другой, ослепительным хвостом метеора посыпался дождь искр. Последовал еще один удар, когда «роллс-ройс» врезался в ограждение моста, сломал его и полетел вниз, беззвучно канув в черную тьму.
Руфь Кортни на заднем сиденье продолжала кричать, но тут автомобиль грохнулся и, подпрыгивая, заскользил вниз, затем отскочил от гранитной стены ущелья и снова полетел куда-то в пустоту.
В падении Марка прижало к дверце, но раздался еще удар, и дверца распахнулась: Марка выбросило из машины, как камень из пращи, куда-то в ревущую и гремящую вращающуюся тьму.
Он увидел внизу ослепительно горящие фары крутящегося в воздухе «роллс-ройса»; ущелье звенело оглушительным эхом от ударов стального корпуса о камень и от грохочущего рева двигателя, который заклинило на полной мощности.
Марк падал сквозь тьму целую вечность, но вдруг врезался во что-то с такой силой, что из легких вышибло весь воздух. Удар оказался жесткий, и ему на секунду показалось, что тело его превратилось в некую бескостную массу, размазанную по скалистому дну ущелья, но тут вдруг Марка захлестнул холодный бурный поток. Его отбросило далеко, и он упал в реку.
Стараясь сохранить последние обрывки сознания, Марк пытался держать голову над поверхностью воды и ловил ртом воздух, а мощное течение тащило его все дальше. В воде перед ним неожиданно возникали блестящие черные валуны – они прыгали на него из темноты, словно хищники, жадно хватали за ноги, царапали и, налетая, с поразительной силой били его в израненную грудь. Бешено мчащаяся ледяная вода заливала гортань, опаляя легкие, и он задыхался и захлебывался, мучительно, до рвоты кашляя при каждом вздохе.
Мощный поток понес его за собой между зазубренными порогами, окруженными белой пеной: один содрал кожу с бедра, другой – с плеча; внизу его снова ударило, и он застрял между двумя огромными скалами. В темноте они нависали над ним, как могильные камни.
Марк оказался зажат, как в челюстях; река яростно тащила его за собой, но эти челюсти словно перехватили ее жертву, которую она теперь яростно старалась вырвать у них обратно.
Было достаточно светло, чтобы разглядеть некоторые очертания и определить расстояние до них. Марк ощутил удивление, несмотря на то что мозги у него от ударов превратились почти что в студень, а сознание оказалось затуманено нехваткой кислорода. Он посмотрел вверх и сквозь слезящиеся глаза увидел стоящий высоко над обрывом, на самом въезде на мост, грузовик с зажженными фарами, лучи которых высвечивали металлические конструкции и, рассеянные струями дождя, тускло освещали ущелье.
Но имелся еще один источник света, гораздо ближе, к тому же более мощный. У подножия скалы, наполовину в воде, наполовину на каменном карнизе, беспомощно лежал на боку разбитый «роллс-ройс». Все четыре колеса лениво вращались, но фары светили ярко, лучи их падали на неровную каменную стену обрыва, и вся сцена выглядела очень эффектно.
Марк огляделся и заметил, что сильным течением его занесло под утес, а над головой нависает черный каменный карниз. Он вытянул правую руку и, как только пальцы коснулись карниза, вскрикнул от пронзившей запястье боли.
Наверно, перелом, догадался он. И, отчаянно прижимаясь к скользким валунам, попробовал пошевелить пальцами.
Течение слишком сильное, долго он продержаться не сможет… Марк уже чувствовал, что скользит, что поток уже тащит его по камням и скоро совсем смоет. А он знал, что меньше чем в сотне ярдов вниз по течению начинается первый каскад водопада, который в пене и грохоте обрушивается с крутизны нагорья.
Он разжал левую руку и изо всех сил рванулся вверх. Пальцы его вцепились в острый край карниза, и тело повисло, качаясь как маятник; поток алчно хватал его за ноги, пытаясь стащить, оторвать от скалы его скрюченные пальцы и унести за собой, но он держался, срывая ногти, под которыми проступила кровь.
Медленно, преодолевая боль, Марк согнул руку в локте и, подняв колени, вытащил ноги из воды, освободившись от убийственной хватки течения.
Еще секунду он висел в воздухе, собирая остатки сил и решимости, а потом последним судорожным броском закинул правую руку и зацепился за карниз локтем, после чего сразу сделал то же самое левым локтем.