– Это карточный долг. Мы не собираемся оплачивать карточные долги.
– А хотите, я попрошу парочку юных дам, которые сейчас у меня в гостях, заглянуть к вам домой и из первых уст рассказать твоей сестре, Ронни, про некоторые штучки, которые Деннис с ними проделывал? Тебе известно, что Деннис обожает ставить их собачкой?
– Не надо, Дирк, – проблеял Деннис. – Ты не сделаешь этого…
Он уронил лицо в ладони.
– Ты получишь чек завтра, – тихо проговорил Ронни Пай.
– Спасибо тебе, Ронни, иметь дело с тобой – истинное удовольствие.
– Это все?
– О нет, – улыбнулся ему Дирк. – Никоим образом.
Он поднес хрустальный графинчик к стакану Денниса и снова наполнил его.
– У нас есть еще одна денежная проблема, которую обязательно надо обсудить.
Дирк налил и себе, поднял стакан и посмотрел сквозь него на свет.
– Это касается банка, – сказал он.
Ронни Пай быстро перебил его:
– Я думаю, тебе прекрасно известно, что из банка я увольняюсь. Мне поступило предложение по поводу моих оставшихся акций, и я веду переговоры насчет покупки виноградной плантации в Кейпе. Я покидаю Ледибург вместе со всей семьей.
– Ну нет, – с легкой улыбочкой покачал головой Дирк. – Мы с тобой повязаны навсегда. Наши узы нерасторжимы. Я хочу, чтобы ты всегда был со мной: мне нужен человек, которому я могу доверять; и ты, наверно, единственный такой человек в мире. Мы с тобой старые друзья, у нас много общих секретов. Включая, кстати, убийства.
Оба застыли, услышав это слово, и кровь медленно отхлынула от лица Рональда Пая.
– Я говорю о Джоне Андерсе и его мальчишке, – напомнил им Дирк.
Оба заговорили – сразу и одновременно:
– Мальчишка куда-то удрал…
– Он еще жив.
– Не долго ему осталось, – заверил их Дирк. – Мой человек сейчас направляется прямиком к нему. И на этот раз все уладится, неприятностей от него больше не будет.
– Этого делать нельзя! – горячо заявил Деннис Петерсен.
– Во имя всего святого, зачем это нужно? Пусть все остается как есть. – Рональд Пай уже умолял, вся чопорность слетела с него как шелуха. – Оставьте мальчишку в покое, нам и так уже хватит…
– Нет. Он сам не хочет оставлять нас в покое, – рассудительно пояснил Дирк. – Он активно собирает информацию обо всех нас и обо всех наших действиях. Мне повезло, я случайно узнал, где он сейчас находится, он сейчас один и в таком месте, где нет ни единой живой души.
Теперь они молчали. Ожидая, пока они все обдумают, Дирк швырнул окурок сигары в камин и закурил еще одну.
– Чего еще ты от нас хочешь? – нарушил тишину Рональд.
– Ну наконец-то теперь можно по-деловому обсудить наши проблемы, так?
Дирк уселся на край стола, взял старинный дуэльный пистолет, который использовал как пресс-папье, и принялся вертеть его на пальце.
– Пять лет назад я затеял программу расширения, и теперь у меня не хватает на нее ликвидных средств. Цены на сахар упали, сократился поток банковских инвестиций… впрочем, что я говорю, вы это и сами знаете.
Рональд Пай настороженно кивнул.
– Но мы уже согласились сократить объем закупок земельных участков на наличные деньги, – сказал он. – По крайней мере, на следующие несколько лет. Надо набраться терпения.
– А я человек нетерпеливый, Ронни.
– В следующие три года нам будет недоставать двухсот тысяч в год. Мы согласились сократить расходы, – продолжал Рональд Пай.
Но Дирк не слушал его. Он повертел пистолет еще, потом прицелился в глаз человеку на портрете, висящем над камином, и щелкнул курком.
– Двести тысяч в год – это за три года выходит шестьсот тысяч фунтов стерлингов, – вслух подсчитал Дирк и опустил пистолет. – И случайно оказалось, что это как раз та сумма, которую я выплатил вам за ваши акции где-то лет десять назад.
– Нет, – сказал Рональд Пай, и в голосе его послышалось смятение. – Эти деньги принадлежат мне, мой личный капитал, который никакого отношения к банку не имеет.
– И ты очень хорошо им распорядился, – похвалил его Дирк. – Акции компании «Краун дип» делают тебе честь, превосходная покупочка. По моим последним подсчетам, твой личный капитал в чистом виде составляет чуть меньше восьмисот тысяч.
– Эти деньги для моей семьи, для моей дочери и внуков, – уже на грани отчаяния проговорил Ронни.
– А сейчас эти деньги нужны мне, и немедленно, – рассудительно заметил Дирк.
– А как насчет твоих собственных личных средств? – в отчаянии спросил Рональд Пай.
– Растянуты до предела, мой дорогой Рональд, все вложены в землю и в сахар.
– Но ты мог бы взять в долг под…
– О да, но зачем мне брать в долг у каких-то чужих людей, когда дорогой и верный друг может предоставить Ледибургскому сельскохозяйственному банку заем? Что может быть лучше гарантий, которые дает это достойное учреждение? Заем, дорогой Рональд, всего лишь заем.
– Нет, – сказал Рональд и встал. – Это не мои деньги. Это деньги моей семьи. – Он повернулся к своему зятю. – Пошли отсюда. Я довезу тебя до дому.
Изобразив на лице обаятельную, искрящуюся радостью улыбку, Дирк направил дуэльный пистолет Деннису Петерсону между глаз.
– Оставайся на месте, Деннис, – сказал он и снова щелкнул курком.
– Все нормально, – сказал Деннису Рональд Пай. – Мы можем покончить с этим немедленно. Если будешь держаться меня.
Рональд слегка задыхался и потел, как пробежавший дистанцию бегун.
– Если он повесит на нас убийство, мы молчать не будем. Мы сможем доказать, что организаторами были не мы, а он – и приказы отдавал он. Он просто блефует. И это наш шанс порвать с ним навсегда.
Он повернулся к Дирку, глаза его сверкали холодным вызовом.
– Шанс избавиться от этого чудовища. Пускай творит свои делишки без нас, пускай губит себя и дальше, как он погубил нас.
– Отлично сказано! – радостно рассмеялся Дирк. – Но ей-богу, дурачок, ты сам не знаешь, что говоришь.
– Пошли, Деннис. Пускай творит тут все, что хочет, только без нас.
Не глядя на обоих, Рональд Пай направился к двери.
– А какую из внучек ты любишь больше, Ронни: Натали или Викторию? – спросил Дирк, продолжая смеяться. – Или этого мальчугана, как там его? Черт! Я должен помнить, как зовут этого сорванца, я же его крестный. – Он снова усмехнулся, потом вспомнил и щелкнул пальцами: – Будь я проклят! Конечно, Рональдом, как и его дедушку. Да-да, малыш Ронни.
Рональд Пай, стоя у двери, обернулся и посмотрел на Дирка. Тот улыбался, словно только что удачно пошутил.
– Малыш Ронни, – ухмыльнулся он и прицелился в воображаемую фигуру, стоящую посередине ковра, еще совсем маленькую, не выше мужского колена.
– Прощай, малыш Ронни, – пробормотал он и щелкнул курком. – Прощай, маленькая Натали, – он перевел ствол на другую невидимую фигуру и снова нажал на курок. – Прощай, малышка Виктория, – пистолет снова щелкнул; в тишине кабинета эти щелчки казались ужасно громкими.
– Ты не посмеешь… – сдавленным голосом пролепетал Деннис, – ты не посмеешь…
– Мне очень нужны деньги, – сказал Дирк.
– Но ты не посмеешь…
– Вот ты все время твердишь мне, что я не посмею. С каких это пор ты так хорошо разбираешься в том, что я смею, а что нет?
– Но ведь они дети…
– Мне уже приходилось делать нечто подобное, – напомнил Дирк.
– Да, но не детей же, они совсем маленькие…
Рональд Пай все еще стоял у двери. Казалось, за несколько секунд он постарел лет на десять: плечи поникли, лицо посерело, морщины обозначились еще глубже, кожа вокруг глаз обвисла складками.
– Перед тем как ты уйдешь, Ронни, позволь рассказать тебе историю, которую ты двадцать лет отчаянно хотел услышать. Я знаю, что ты потратил много времени и денег, чтобы все разнюхать. Прошу тебя, вернись в свое кресло. И послушай, что я тебе расскажу, а потом можешь идти на все четыре стороны… если, конечно, захочешь.
Рональд Пай выпустил ручку двери, шаркающей походкой вернулся к столу и рухнул в кресло, словно ноги больше не держали его.
Дирк налил в чистый стакан виски и поставил его на широкий подлокотник рядом с ним. Ронни не протестовал.
– Это история о том, как девятнадцатилетний мальчишка заработал миллион фунтов наличными и на эти деньги купил себе банк. Как дослушаешь, я хочу, чтобы ты задал себе вопрос: есть ли на свете что-нибудь такое, чего не посмел бы сделать этот мальчишка?
Дирк встал и принялся расхаживать взад-вперед между креслами, как большая дикая кошка, гибкая и грациозная, но в то же время страшно опасная и жестокая. Он начал говорить мягким мурлыкающим голосом, который плел вокруг них гипнотическую паутину, и головы их поворачивались вслед за его размеренным шагом.
– Назовем этого мальчишку Дирком – это хорошее имя, самое подходящее имя для парня, которого выгнал из дому отец-самодур, и он отправился куда глаза глядят, чтобы жить так, как он хочет. Парень быстро учился и ничего на свете не боялся. И вот к девятнадцати годам он уже стал первым помощником капитана старого, видавшего виды грузового парохода, развозящего весьма подозрительные грузы по нехорошим точкам Востока. Парнишка в одиночку мог управлять кораблем и, пока капитан заливал глотку джином у себя в кубрике, с помощью толстой веревки вышколил команду так, что она стала у него как шелковая.
Дирк остановился у стола, снова наполнил стакан и обратился к слушателям с вопросом:
– Ну как история, цепляет или нет еще?
– Ты пьян, – проговорил Рональд Пай.
– Я никогда не бываю пьян, – возразил Дирк.
Он снова принялся шагать.
– Назовем этот пароход «L’Oiseau de Nuit» – что по-нашему «Ночная птица», хотя, по правде говоря, это не совсем подходящее имя для старой вонючей калоши. Капитана звали Ле Дю – «сладенький» в переводе, опять же слишком безобидное имя для этого человека. – Дирк усмехнулся, вспоминая прошлое, и отхлебнул из стакана. – Ну так вот, в конце лета девятого года наша развеселая команда разгрузила пароход на Желтой реке и на следующий день зашла в порт Лянсу, чтобы взять на борт более, так сказать, легитимный обратный груз в виде чая и шелка.