Марк мгновенно определил угол и сектор вражеского огня, отметив для себя, что противник выбрал для нападения поворот дороги, где автомобили обязательно снизят скорость. «Молодцы», – хладнокровно подумал он. И чтобы вписаться в поворот, включил первую передачу.
– Всем пригнуться! – приказал он своим сановным пассажирам.
Раздался залп. «Кадиллак» впереди резко вильнул, выровнялся и с ревом вошел в поворот.
«Шесть или семь винтовок», – мысленно прикинул Марк.
Вдруг под окнами одного домика он увидел высокую живую ограду и открытый тротуар. Надо заставить их менять прицел, чтобы бить по приближающейся цели, решил он. Прибавив газу, он заставил машину выскочить на тротуар, и она понеслась по нему под прикрытием изгороди.
Ветки кустарника зашуршали по борту мчащегося автомобиля; за спиной Марка энергично залаял револьвер Шона Кортни – тот отстреливался через открытое окно.
Марк дал по тормозам; автомобиль вписался в поворот, соскочил с тротуара и, виляя, помчался прочь, что еще больше сбило с толку стреляющих. Потом Марк поддал газу, и машина, пулей выскочив из поворота, с ревом понеслась по темным пустынным улицам торговой части Буйсенса, а засевшие в домиках стрелки ошеломленно смотрели на опустевшую улицу и слушали, как затихает вдали шум моторов.
Еще две мили – и они минуют опасную зону, останется только перевалить через гребень, и они окажутся в Йоханнесбурге.
«Кадиллак» мчался вперед; мимо мелькали магазины, склады и маленькие фабрики; фары бегали по стенам зданий, словно прорубая себе световой тоннель, ведущий туда, где безопасно.
А на заднем сиденье генералы не обратили внимания на совет Марка пригнуться пониже; сидя прямо, словно аршин проглотили, они хладнокровно обсуждали подробности своего положения.
– А парень-то у тебя сообразительный, – сказал Сматс. – Эти даже не ожидали такого оборота.
– Верно, парень толковый, – согласился Шон.
– А стрелял-то зачем? Все равно без толку.
– Надо же что-то делать, – сказал Шон, перезаряжая барабан револьвера.
– Эх, Шон, старина, жаль, что тебя не было у меня в отряде. Я бы тебе объяснил, что патроны надо беречь, – не унимался Сматс, которому хотелось поквитаться с Шоном за его недавние слова.
Лучи от фар «кадиллака» слегка поднялись: машина уже проскочила впадину и начался первый подъем. В то же мгновение все увидели, что дорога впереди перегорожена.
Поперек дороги громоздились бочки, бревна, железные кровати, мешки с песком, мебель – все это, скорее всего, притащили из близлежащих домов.
Шон громко и яростно выругался.
– Я могу сейчас повернуть! – крикнул Марк. – Но как только мы снизим скорость, нас достанут… да и возвращаться придется туда, где засада.
– Следуй за «кадиллаком»! – крикнул в ответ Шон.
Тяжелая черная машина, не останавливаясь, мчалась прямо на баррикаду, выбрав наиболее уязвимое место.
– Они хотят пробить брешь! Давай за ними, Марк!
«Кадиллак» на полном ходу врезался в баррикаду, и в темноту полетели столы и стулья. Сквозь рев двигателя Марк услышал грохот и треск столкновения. «Кадиллак» пробил в баррикаде дыру и помчался дальше вверх по склону, однако скорость его падала, а над разбитым радиатором появилось белое облачко пара.
Но дыра в баррикаде была пробита, и Марк нацелил автомобиль прямо в нее. Подпрыгивая, тот промчался по остаткам каких-то деревянных изделий, прибавил скорость и рванул вверх, быстро догоняя первый автомобиль.
«Кадиллак» продолжал терять скорость; ясно было, что он непоправимо поврежден.
– Остановиться? – спросил Марк. – Надо бы их подобрать…
– Нет, – ответил Шон. – Мы должны доставить премьер-министра…
– Да, – сказал Сматс. – Оставлять их здесь нельзя.
– Да решайте же скорее, черт бы вас побрал! – заорал Марк.
На заднем сиденье воцарилось удивленное молчание, а Марк нажал было на тормоза, собираясь забрать сидящих в «кадиллаке».
Но тут из низенького кустарника возле ближайшего террикона застучала пулеметная очередь. Ночь прошили ослепительно сверкающие трассирующие пули, они со свистом рвали воздух, и Марк с Шоном сразу и безошибочно узнали этот звук.
– «Виккерс»! – воскликнули оба одновременно, не веря собственным ушам.
Шквал огня оказался поистине смертоносен: пулемет бил по зеленому с золотом флажку премьер-министра на капоте «кадиллака», и через какие-то доли секунды Марк увидел, что автомобиль буквально рассыпается на части. Ветровое стекло и боковые окна разлетелись вдребезги сверкающими осколками. Пули изрешетили и троих сидящих в автомобиле – словно цыплят, попавших под лезвия трепальной машины.
«Кадиллак» съехал с дороги и врезался в стенку стоящего на краю дороги деревянного домика, но пулемет продолжал безжалостно крошить его, пробивая в металлическом корпусе аккуратные черные дырочки, окруженные блестящими, словно только что отчеканенные серебряные доллары, колечками голого металла.
Марк понял: еще несколько секунд – и пулеметчик перенесет огонь на «роллс-ройс». Он поискал глазами место, где бы укрыться.
Между деревянным амбаром и следующим домом виднелся узенький проезд, как раз подходящий для того, чтобы в него мог втиснуться «роллс-ройс». Марк резко свернул туда. Пулеметчик угадал его намерение, но развернуть тяжелый пулемет оказалось не так-то просто; не успевая за автомобилем, он бил ниже цели.
Пули взрывали полотно дороги совсем рядом с «роллс-ройсом», поднимая облачка пыли и брызгая осколками асфальта.
Пулеметчик так и не успел скорректировать огонь; бензобак разбитого вдребезги «кадиллака» оглушительно взорвался, осветив его яркой алой вспышкой и подняв живописно клубящееся облако густого черного дыма.
Под прикрытием этого дыма Марк вырулил к проулку и, несмотря на то что вертеть баранку вдруг стало тяжело, втиснулся в него и тут же жестко задел за что-то передком машины.
В пятидесяти футах проход между домами перекрывал прицеп, доверху нагруженный бревнами. Марк остановил машину и выскочил.
Он увидел, что от пулемета они прикрыты углом амбара, но это временно, а удрать им не давал возможности прицеп. Пройдет каких-нибудь несколько минут, и забастовщики опомнятся, догадаются, в какую передрягу угодили их противники, притащат сюда пулемет и расстреляют их в упор. Оглядев машину, он с первого взгляда заметил, что пулеметный огонь порвал на клочки шину правого переднего колеса. Марк открыл заднюю дверцу и выхватил у Шона снайперскую винтовку, после чего помедлил мгновение, по очереди глядя на генералов.
– Быстро поменяйте колесо, – приказал он. – Я попытаюсь их задержать.
Он рванулся вперед по проезду.
– Надо как-нибудь ему напомнить, чтобы в следующий раз, когда он станет командовать, обращался ко мне «сэр», – пошутил Шон и повернулся к Сматсу. – Ты когда-нибудь менял колеса автомобиля?
– Не глупи, старина Шон. Я ведь кавалерист, а кроме того, я старше тебя по званию, – улыбнулся в ответ премьер-министр, чья золотистая борода делала его похожим в свете автомобильных фар на благородного викинга.
– Черт бы меня побрал! – проворчал Шон. – Тогда бери домкрат и работай.
Добежав до угла амбара, Марк присел на корточки, проверил магазин винтовки и только потом огляделся.
«Кадиллак» пылал, как огромный погребальный костер, и до ноздрей Марка доносилась отвратительная вонь горящей резины, машинного масла и человеческой плоти. Тело водителя еще оставалось за рулем, и его жадно лизали дымные языки пламени; голова бедняги почернела и обуглилась, а тело искривилось и скорчилось, словно застыло в чудовищном танце смерти.
Ветер, которого прежде Марк не замечал, порывами дул с гребня холма, меняя направление, и гнал через дорогу густые облака смердящего черного дыма, но внезапно терял силу, и на несколько секунд дым снова устремлялся прямо вверх, в ночное небо.
Оранжевое пламя вспыхивало и плясало, заливая все вокруг неверным светом, и тени тоже плясали, создавая обманчивый ракурс.
Надо перебраться на ту сторону дороги, подумал Марк, а там затаиться в кустарнике под шахтным отвалом и попытаться ликвидировать пулеметчика. Главное – преодолеть пятьдесят футов открытого пространства, а там можно будет обернуть неповоротливость и малоподвижность пулемета в свою пользу. Он стал ждать благоприятного ветра.
Вот он увидел, как ветер приближается – гнутся вершинки травы, катится по дороге скомканная газета; потом ветер подхватил дым и погнал его вонючей черной завесой через дорогу.
Марк выскочил из-за угла амбара и бросился вперед. Но, пробежав двадцать шагов, понял вдруг, что ветер сыграл с ним злую шутку. Это оказался просто короткий порыв, всего несколько секунд, и снова наступила тишина, нарушаемая лишь треском пламени горящего «кадиллака».
Марк пробежал лишь половину расстояния, как дым снова ушел в сторону. Холодный страх охватил его; ноги отяжелели, и бег замедлился, словно он бежал в кандалах. Но привычный еще с войны метроном в голове тикал, отсчитывая секунды до того момента, когда пулеметчик заметит его бегущую фигуру, развернет в его сторону тяжелый пулемет и прицелится.
«Пора!» – подумал он. И, не снижая скорости, сгруппировался, упал на землю и перекувырнулся как раз в то мгновение, когда раздалась пулеметная очередь.
Двигаясь по инерции, Марк снова вскочил на ноги; он понимал, что у него есть еще несколько секунд перед тем, как пулеметчик снова возьмет его на мушку. Он ринулся вперед, чувствуя боль в спине: давали о себе знать старые раны, которых он не чувствовал уже больше года. Боль возникла не только от удара при падении, но и оттого, что он ждал ее.
Гряда красноватой земли с той стороны дороги маячила еще далеко, а инстинкт уже кричал ему, что пулеметчик опять взял его на прицел. Марк ушел в сторону скользящим прыжком, выбросив ноги вперед, словно игрок в бейсбол, стремящийся к базе. В ту же секунду раздалась новая очередь – пули подняли облачко пыли над кучей вывороченной земли, отрикошетили от камней и с досадливым визгом разлетелись в стороны.