– Убийство и мошенничество, все с применением магии, – охотно ответил Пиннель, с любопытством рассматривая золотую лягушку. С помощью своего талисмана, засветившегося ярким белым светом, он успел оценить ее силу и прикидывал, не надеть ли ее на собственный палец, но с явным сожалением отказался от этой затеи. Возможно, он опасался того, что магистр заговорил кольцо, и оно принесет захватчику неприятности. – Ваши «проделки» отразились на моем амулете так, будто вы призвали в союзники саму тьму.
«Тьма? – подумал магистр. – Я стал проводником тьмы?»
Он в замешательстве провел ладонью по шее, стирая с нее заскорузлую корку гноя и сукровицы. «Не верю». Он с горечью понял, в какую зависимость от «подарка» Деррека впал всего за десять дней, прошедших с начала расследования. Один из солдат поддержал его под локоть, он пробормотал слова благодарности и прикрыл глаза. Аура «ушла» из окружающих его людей, он уже не видел ее.
– Я хочу, чтобы вы доложили обо мне Императору, – вдруг сказал он, вскинув голову. Гвардейцы сдержанно засмеялись, а Пиннель насмешливо проговорил:
– И как о вас доложить?
– Я магистр Валлент, занимаюсь по его просьбе частным расследованием.
– Моя служба в том и состоит, – сказал Пиннель через минуту, – чтобы защищать Империю от сумасшедших магов-самоучек вроде вас, господин Валлент.
– За что же вас тогда выгнали из Ордена? – немного невпопад осведомился магистр. Его догадка оказалась верной – Пиннель дернулся, будто получил удар между лопаток, и бросил острый взгляд на арестанта. Очевидно, он собирался что-то ответить и уже раскрыл рот, но передумал и мрачно сжал губы. Тут показались массивные деревянные ворота крепости, не открывавшиеся испокон веку: все проходили на территорию учреждения через боковую калитку.
– Привет, Пиннель! – дружелюбно воскликнул капрал, встретившийся им во дворе тюрьмы. – Ты еще не пробовал задерживать стариков, прихватив отделение гвардейцев?
«Стариков?» – равнодушно мелькнуло в голове Валлента.
Имперского магистра передернуло, его лицо скривилось в неприязненной гримасе, но он сдержался и ответил вполне спокойно:
– Занимайся своими делами, Клуппер, и не лезь в мои. Это опасный преступник, владеющий высшей магией.
– Ого! – Капрал уважительно оглядел своего нового «гостя» и отступил в сторону, пропуская процессию к мрачному зданию кутузки. Валлент был так слаб, что взглянул на мужа Динники лишь мельком, – лицо служивого ни о чем не сказало ему, и Клуппер, конечно, тоже не узнал арестованного, поскольку не присутствовал на процессе по делу Блобба. – Что же он не разметал вас при задержании?
– Займись патрулированием, пока я не сообщил о тебе Стоннхесу.
– Ну, это ты можешь… Капралы сами не «патрулируют», пора бы тебе знать это, братец.
Пиннель холодно промолчал. У входа гвардейца заменил служащий крепости, также одетый в серый мундир, и все спустились в подвальное помещение, где держали наиболее злобных и «неисправимых» преступников, в том числе имевших магические задатки. Под конец пути магистр уже едва передвигал ноги, со звоном волочившаяся за ним цепь, казалось, весила фунтов двадцать. Его ввели не в обычную камеру, а в специальную, предназначенную для допросов и пыток. Солдат поджег от своего факела другой, торчавший в стене рядом с металлической дверью, затем посадил Валлента на грязную скамью и приковал его к вделанному в стену крюку.
После его уходв Пиннель наклонился над магистром и зловеще произнес:
– А теперь объясните мне, откуда вы знаете про Орден магов.
– Кто же о нем не знает? – усмехнулся Валлент.
Молодой человек выпрямился со сжатыми кулаками и придвинул свой трехногий стул едва ли не вплотную к скамье. Сполохи от горящего над его головой факела метались по его лицу подобно отблескам некоего пожара.
– Ладно, начнем с ваших сегодняшних подвигов. Чего вы добивались, напав на беззащитного мальчика? Зачем вы, кроме того, повлияли на результаты забега? Неужели вы не знали о существовании нашей службы, отслеживающей все незаконные проявления магии второго уровня в Ханнтендилле и его окрестностях? Кто вы такой, наконец?
Разумеется, Валлент знал о такой службе. Сейчас он без особенного раскаяния укорял себя за неосмотрительность; общая слабость тела вновь довлела над его духом.
– Я уже сказал вам, что меня зовут Валлент. Доложите обо мне Императору или его секретарю Дерреку, – сказал он, прислоняясь к ледяной стене. Холод приятно освежал горящую шею, и он был даже благодарен тюремщикам за то, что его поместили под землю, ограничив неконтролируемый им поток силы, центром притяжения которой стали его многочисленные фурункулы.
Пиннель еще раз повертел перед глазами золотое кольцо Деррека, внимательно рассматривая лягушку. Что он смог увидеть в тускловатом, колеблющемся свете?
– Я помню это кольцо, – с некоторым удивлением, обращаясь скорее к самому себе, проговорил он и вскочил. Сильнейшее сомнение промелькнуло на его лице, быстро переродившись в смесь уважения и замешательства, которой он одарил Валлента. – Но освободить вас я пока не могу, у меня есть свои обязанности.
Магистр услышал, как хлопнула дверь камеры, и магистр остался в полном, абсолютном мраке. Руки, завернутые ему за спину, касались пальцами стены, и он вдруг ощутил, как подземный холод, преодолевая камень, медленно распространяется по телу. Чужеродная энергия мироздания неотвратимо оставляла его, бессильная или пробиться сквозь каменные плиты, или совладать с темной силой самой земли.
Время потеряло для него значение – он словно повис в бесконечной, вытягивающей из него силы пустоте, но окончательно утратить связь с реальностью, к счастью, мешало жесткое ложе. Сколько прошло часов с момента заточения, Валлент не знал, но момент, когда он расслышал за дверью шаги, все-таки настал. В камеру ворвался невыносимо яркий свет факела, и теплый гвардеец снял кольца с запястий магистра.
– Помогите господину Валленту подняться, – приказал знакомый голос Бессета. Солдат подхватил следователя и поставил его на ноги. Все четыре конечности, не желая разгибаться, наполнились тянущей болью вперемешку с покалыванием, и если бы не поддержка, он непременно растянулся бы на полу.
– Ты пришел освободить меня? – не раскрывая глаз, бесстрастно спросил магистр, отворачивая лицо от близкого, чадящего огня.
– Да.
– Прошу извинить меня, господин Валлент, – вступил невидимый Пиннель. – Я лишь выполнял уложение о магическом контроле в столице. Я не знал, что у вас есть приказ Императора, вы же не показали его мне.
Ему никто не ответил. Ступая наугад, то есть доверившись солдату, Валлент пошел вместе с остальными по гулкому коридору. Когда огонь факела оказался позади него, он поднял веки, однако от помощи не отказался, не будучи уверен в своих силах.
За воротами тюрьмы их ждала повозка. Бессет помог магистру забраться в нее, сел сам и кивнул вознице, еще одному парню в сером мундире.
Валленту все еще было холодно. Он кутался в свой летний плащ, не чувствуя его на теле. Как будто тьма из подземной камеры тянулась вслед за ним, не позволяя прикоснуться к теплому воздуху на поверхности. Юноша тем временем молча надел ему на палец артефакт Деррека и сунул в карман горсть монет, «выигранных» на скачках. Из сегодняшних похождений Валлент, кажется, выходил даже с некоторым приобретением.
– Этот идиот Пиннель всегда отличался административным рвением и никогда – особенным умом, – заметил Бессет через несколько минут. Зрение быстро возвращалось к следователю, и он наконец прямо взглянул на своего бывшего помощника. Тот сидел напротив него с мрачным видом и косился в окно. Солнечный свет почти ушел, неохотно проникая в крытую повозку. Колокол на часовой башне пробил десять раз. – За это, собственно, его и отчислили из Ордена магов, – продолжал юноша. – А еще за неумеренное интриганство. Как вы себя чувствуете?
– Сносно, – пожал плечами магистр. – Тебя прислал Деррек?
– Разумеется. Он приказал мне доставить вас домой.
Выглянув в очередной раз в окошко, он что-то крикнул вознице, и вскоре коляска остановилась у ворот Валлентова дома. Собственная вывеска показалась хозяину чужой и нелепой. Его прежнее занятие бытовой магией выглядело сейчас для него так же смешно и скучно, как для взрослого – игра ребенка с деревянными кубиками.
Тисса встретила их сразу за дверью.
– Что случилось? – испуганно выдохнула она, помогая отцу стянуть грязный, воняющий отбросами и сырым казематом плащ. Сапоги последовали в угол, вслед за верхней одеждой.
– На господина Валлента напали грабители, – пояснил Бессет. – Но нам удалось все вернуть.
– Согрей ведро воды, – попросил магистр. О своем пребывании в крепости он решил ей не рассказывать.
Глава 28. Ключ к заклятию
Мироздание вновь приняло его под свое крыло, «простив» магистру кратковременную разлуку с ним.
Лежа в спальне, освещенной единственной свечой, он смотрел сквозь потолочные балки в небо и скользил глазами по точкам редких звезд. Часть из них была закрыта облаками, но «проникающее» зрение легко преодолевало пелену небесного тумана, уводя сознание за границу реального мира, соединяя его с чуждыми, недостижимыми звездами. «Готов ли ты принять наш дар?» – читал магистр в их неровном мерцании – иногда облака или крыша все же закрывали от него яркие точки.
Ему приснилось, как он бредет по бесконечной снежной равнине, оживить которую не в состоянии даже летнее солнце – только он сам. Он шел по щиколотки в белой рыхлой каше, а за ним оставались проплавленные вмятины из его следов. В их глубине прорастали мелкие цветы, принявшие от него частицу его тепла и силы. Оттого и разливался в ступнях холод, что сквозь них вытекала на землю его собственная аура. Но пространство замкнуло на его шее свои невидимые линии и непрерывно питало его собой, не давая иссякнуть. Равнина внезапно замкнулась, превратившись в круг, его края поднялись и устремились навстречу друг к другу, сходясь в некоей точке в вышине. Зимнее солнце исчезло – он сам стал им, взлетев к середине образовавшейся сферы. Цветы, «посеянные» им, тянулись к нему тонкими стеблями, потому что пришла пора размножения, а их пыльца лежала в чашечках, и некому было развеять ее по миру. Ведь здесь не дул ветер, не жужжали пчелы и не порхали бабочки. Пестики рывками сжимались и вытягивались, дрожа. И тогда он создал ветер, поместив себя в кокон абсолютной пустоты. Весь воздух устремился к нему, закружив густое облако цветочной пыльцы и разбив его о прозрачную оболочку. Оттолкнув от себя этот вихрь, он развеял крошечные частицы цветочной жизни по миру, и благодарное растительное царство поглотило его – он радостно растворился без остатка в стеблях, лепестках и листьях.