фей. А куда он пойдет? У него нет друзей. Нет семьи, о которой нужно заботиться. У него ничего нет, кроме ручной змеи, укромного местечка на озере и… Рафаля.
Но Рафаль не торопился его спасать.
В тумане между жизнью и смертью к нему наконец пришло понимание.
Его никто не спасет. Потому что он никому не нужен.
Он умрет один.
Феи погружали его под воду со все более злобными криками, уже не надеясь добиться ответа. В его легких разливался свирепый океан, голубая буря превращалась в холодную тихую могилу…
А потом давление вдруг исчезло.
Послышался дикий визг. Мидас повернулся и увидел, как кто-то накрыл фей сетью и вытащил из речки под ослепительные солнечные лучи. На полсекунды ему показалось, что он видит сон. Но затем сквозь свет показалось лицо, увеличенное и искривленное водой, а потом две руки подхватили его под шею.
Рот Мидаса снова оказался над водой, и он с шумом втянул воздух.
Вот что это такое.
Когда кто-то о тебе заботится.
Когда ты можешь быть уязвимым рядом с другим.
Он невольно улыбнулся. Глаза так щипало, что он оставил их закрытыми. Больше всего на свете он был рад тому, что снова дышит.
Может быть, ему место на самом деле не дома?
А здесь?
С единственным другом, который у него был за всю жизнь.
Сказочная концовка.
Словно он на самом деле всегдашник.
– Скорее, – послышался резкий голос.
Он открыл глаза и увидел, что его спаситель, одетый в черное, уже вышел на берег, закинув на плечо сеть с феями.
– Куда мы? – ошеломленно спросил Мидас.
Рафаль окинул его злым взглядом:
– Посмотреть, чего ты на самом деле стоишь.
3
– Это… просто… чушь какая-то, – пропыхтел Ботик, выползая из морских волн на берег Нетландии.
За ним из воды появились еще двое Пропавших мальчиков, один с татуировкой «Туби», другой – «Баухаус», загорелые, все в синяках и ссадинах, в зеленых саронгах. Все трое повалились спинами на песок.
Ботик побагровел от злости, фиолетовые глаза горели, словно два семечка в спелом красном фрукте.
– Пираты скинули нас со скалы и оставили умирать. И Пэн нас даже не спас. Мы привели ему Крюка, а что получили? Ни награды, вообще ничего.
– А теперь у нас и Крюка нет, – заметил Туби. – Питер нас всех изобьет, когда вернется.
– Пусть попробует, – вскипел Ботик. – Все эти годы он уверял нас, что главная добыча – это Крюк. Что, поймав Крюка, мы станем не просто Пропавшими мальчишками. Что мы будем особенными. А потом мы ловим Крюка, и вместо того, чтобы нас наградить, он улетает по каким-то совершенно секретным делам, словно у него есть что-то важнее. Что может быть важнее Крюка?
Он стиснул зубы.
– Это все те два парня. Те, заносчивые, со светлыми волосами и ожерельями-солнцами. Это они сказали ему бросить нас. Убедили его в чем-то. Но в чем?
– А что, если Питер вообще не вернется? – добавил Баухаус. – Что тогда будет?
Ботик рывком сел, его фиолетовые глаза заблестели.
– Тогда Нетландии понадобится новый король. Не так и плохо, а?
– Если только Питер об этом не узнает, – ответил Туби. – Тогда этот король будет очень, очень мертв.
Ботик задумался:
– Нам нужно узнать, куда делся Пэн. И вернется ли.
– Но нам никак это не узнать, – возразил Туби. – Это знают только сам Пэн и те два мальчика, которых он забрал с собой.
– И русалки, – зевнул Баухаус и прикрыл глаза. – Они знают все.
– Потому что они чудовища, – сказал Туби. – Пэн не зря вообще к ним не лезет и не пытается отобрать их земли. Помнишь того парня, Кормика, который сунул палец в лагуну? Они вынырнули и попытались его утащить, но мы успели его схватить…
На него упала тень. Повернувшись, он увидел, что Ботик уходит куда-то в сторону скал:
– Ты куда?
Ботик шел по тропинке, которая вела обратно в джунгли Нетландии, разноцветные, как в ярком сне. Ветер выдул песок из его волос и охладил обожженную солнцем грудь. Странное это чувство – быть самому по себе, без обязанностей или приказов, которые нужно исполнять. Он вспомнил, что когда-то и у него не было имени. Он был просто мальчишкой Питера, как и все другие. Лишь когда он попал во внутренний круг Пэна, состоящий из шести Пропавших мальчишек, его имя извлекли из пепла и написали чернилами на спине. Он вспомнил, как однажды увидел его отражение в пруду. Он должен был гордиться. Но в то мгновение, увидев выжженное на коже имя – БОТИК ЛЕССО, – он лишь разозлился на того, кто это имя у него отобрал.
Он приплыл в Нетландию в поисках новой жизни. Прежняя жизнь была невыносимой. Папа, который исчезал на много месяцев и возвращался с очередной новой женой; мама, которая терпела все это и заливала горе вином. В доме не было ни еды, ни чистой одежды, ни воды, чтобы помыться. Он сам себя воспитал, кормясь в лесу и на болотах и отчаянно желая, чтобы прилетели феи из Нетландии и спасли его – однажды так и случилось. Большинство его ровесников хотели попасть в Школу Добра и Зла. Получить шанс стать всегдашником или никогдашником. Участником сказки. Но он хотел свободы. Без родителей. Без директоров. Никаких правил, никакого Добра и Зла.
Лишь добравшись до Нетландии, он понял, что мальчики-беглецы еще сильнее зависят от правил и правителей. Вот почему Пэн был для них не Директором школы, а королем.
Остров погрузился в тишину, Ботик разглядывал раскачивающиеся деревья. Впереди стоял плакат, вкопанный прямо в землю: «РОЩА ПЭНА».
Ботик пинком свалил его.
На острове было восемь лагун, на поверхность то и дело всплывали пузыри, переливаясь всеми цветами радуги. До него доходили разные слухи. Что русалки не стареют. Что у них зубы сделаны из алмазов. Что они наблюдают за миром снизу точно так же, как птицы сверху, и знают все людские тайны, и хранят эти тайны в виде жемчужин. Он не знал, есть ли в этих слухах хотя бы крупица правды. Питер запрещал разговаривать о русалках, потому что боялся их, а Питер запрещал все, чего боялся. Но Питера здесь нет. И Ботик был готов заплатить любую цену, лишь бы узнать тайну того, куда отправился Питер и эти мальчишки с ожерельями-солнцами.
Он подошел к краю розового пруда и глубоко вздохнул.
А потом прыгнул в воду «солдатиком».
Далеко он добраться не смог. Лагуна сопротивлялась, словно почувствовав чужака. Вода превратилась в розовый пар. И пахла она странно – как жженый шалфей, от которого щипало нос и путались мысли в голове. У него заканчивался воздух… А потом послышался громкий шум, словно вздохнуло большое животное или сошел оползень. Что-то схватило его снизу, течение, волна, сила. Его потянуло вниз…
А потом он оказался на месте.
Словно время кто-то обрезал или разорвал. Часть его памяти куда-то делась.
Он был под водой, на дне лагуны, сидел на кресле из белых кораллов, к которому золотыми наручниками приковали его руки и ноги. Вода была не розовой, а совершенно прозрачной – все вокруг выглядело как в самом чистом зеркале. Он вдыхал и выдыхал, словно по-прежнему оставался на земле, но воздух, вылетавший из его носа и рта, превращался в маленькие пузырики.
Но кто его сюда посадил?
Ботик поднял голову.
Вокруг сновали сотни русалок, целая армия блестящих, мускулистых тел и прозрачных рыбьих хвостов, розовых, фиолетовых и синих, женщины – в лифах из морских звезд, мужчины обернуты в водоросли, словно в упряжь. Юные и сильные тела, длинные, искривленные когти. Старших нигде видно не было. Но сильнее всего застучало сердце Ботика, когда он увидел их лица – в золотых масках, закрывавших каждый дюйм, кроме глаз, а глаза были совершенно нечеловеческих цветов – розовые, оранжевые, лаймовые, – таких же цветов, как сама вода в лагуне.
Один из русалов, впрочем, отличался от остальных. Его грудь была шире и мускулистее, чем у остальных. Маска была не золотой, а ярко-белой, как коралл, к которому приковали Ботика. Еще на нем была корона, сделанная из акульей челюсти. Когда он подплыл к Ботику, его сопровождали еще три русала – похоже, стражники.
– Ты хочешь знать, где сейчас Пэн, – сказал Русалочий Король и внимательно посмотрел на пленника.
– К-к-как ты узнал? – спросил Ботик.
Русалочий Король проплыл вокруг него.
– Ты пришел сюда, чтобы узнать, сможешь ли ты заменить Пэна. Сможешь ли ты стать королем вместо него.
Ботик замер, когда хвост Русалочьего Короля коснулся его затылка.
– На самом деле я не имею права раскрывать тайны Пэна, – сказал король, – точно так же, как Питер не имеет права вторгаться на наши земли и присваивать их, как все остальное в Нетландии. Солгашение между Пэнами и Русалочьими Королями действует тысячи лет. Пока русалки остаются моими подданными, мы не будем вмешиваться в политику Пэна и нападать на него. Если мы нарушим соглашение, то в опасности окажется весь наш род.
Он присел возле Ботика, свернув хвост кольцом, его маска оказалась совсем близко от лица мальчика, алые глаза сияли.
– Но если русалки будут служить другому… если они присягнут на верность новому королю… то смогут вмешиваться во что угодно. Возможно, ты даже узнаешь, где находится Пэн.
– Не понимаю, – растерянно ответил Ботик. – Какому королю?
Русалочий Король снял корону со своей головы и водрузил ее на мальчика.
– Тебе.
Все русалки поклонились Ботику.
– Слава королю Ботику! – провозгласил Русалочий Король.
– Слава королю Ботику! – кричали русалки.
Ботик резко выпрямился, едва с него сняли наручники.
– Я? К-к-король?
– Пока я был королем, русалки не могли убить этого подлого грабителя Пэна и захватить власть на острове, – сказал Русалочий Король. – Мы сто лет готовились, ждали, пока к нам в руки не попадет человеческий детеныш, который сможет принять мою корону. Точно так же, как ты хотел забрать корону Пэна. А теперь титул передан. Да, это формальность. Но соглашение между русалками и Пэном больше не действует. Мы наконец сможем убить этого мальчишку и сделать Нетландию такой, какой она должна быть. И все благодаря тебе,