«Герб мой. Стяг мой. Совершенное, идеальное пятно».
Капитан Халлид Беханн провел ладонью по голому плечу Тат Лорат, по гладкой коже руки, и улыбнулся Хунну Раалу. — Мне известно, с каким риском связано преследование, Смертный Меч.
Хунн Раал склонил голову набок. — Неужели? Три сотни солдат не спасут вас от гнева Шаренас Анкаду?
Улыбка мужчины стала шире: — Риск не в охоте, а в том, что останется позади в Нерет Сорре. — Он метнул взгляд женщине рядом, но если она и заметила, то не подала вида, забавляясь игрой с острым кинжалом.
Хунн Раал чуть помедлил, забавляясь хрупкостью настроений дерзкого и самовлюбленного служаки. И пожал плечами: — Слишком слаб ваш союз, капитан, если за краткий миг отсутствия Тат Лорат склонится к неверности.
Услышав это, Тат Лорат лениво изобразила улыбку, но не подняла глаз. — Аппетиты поют свои песенки, Смертный Меч, и зачастую я оказываюсь бессильна.
Раал крякнул, потянулся за бокалом. — Слабость, всеобщее оправдание. А вот контроль требует силы. — Он всмотрелся в нее, выпил и продолжил: — Но вы не станете ходить по лезвию ножа, Тат Лорат, ведь здесь есть все виды развлечений?
— И я о том, — сказал Халлид, стараясь вернуть инициативу в разговоре. Лишь теперь Хунн Раал понял, сколь отчаянно капитан желает привлечь его внимание. Однако следующие слова показали, что он неверно понял намерения собеседника. — Должен просить вас, Смертный Меч. Не займете ли ее? Слишком много юных солдат, ослабленный авторитет властей, но если она разделит постель Смертного Меча, они…
Отвращение — слишком слабое слово для чувств, вызываемых в нем причудами этой парочки. Удивительно, что Урусандер так долго им потакал. Но теперь все осложнилось. Хунн Раал потерял самых ценных союзников среди капитанов легиона. — Как пожелаете. Но, капитан, что насчет желаний самой Тат Лорат?
— Тебе бросают вызов, — промурлыкала мужу Лорат, всё играясь с ножом.
Халлид Беханн только пожал плечами.
Хунн Раал отвернулся со вздохом. — Ладно. Скажите, Халлид, что разнюхали ваши разведчики?
— Она где-то нашла запасного коня. Избегая поселений, едет на запад, в леса.
— Очевидно, стремясь скрыться.
— Выбора у нее мало. Дороги к югу перекрыты или патрулируются. Если она хотела в Харкенас, мы сможем помешать. Где еще искать убежища?
— В крепости Драконсов.
— Через Дорсан Рил? Лед весьма ненадежен. Впрочем, возможно, мы довели ее до отчаяния. Оказавшись у лесной опушки, я намерен развести отряд клиньями. Будем гнать и гнать, пока не прижмем к реке. Может, она решится и потонет.
— Не очень умно, — бросил Раал. — Она нужна мне пленной. В Нерет Сорре. Утонув в Дорсан Рил, она не обеспечит мне славной победы. Неприемлемо, капитан. К тому же если ей удастся пересечь реку?
— Тогда я обложу крепость Драконсов.
— Ничего подобного.
— Мы не погран-мечи, сир. Мы легионеры.
Хунн Раал потер глаза и устремил на мужчину суровый взгляд. — Ты не дашь Айвису повод смести одну из моих рот, Халлид. Всё ясно? Если Шаренас доберется до крепости, ты отступишь. Вернешься сюда. С расплатой придется обождать.
На миг показалось, что Халлид готов бросить ему вызов. Однако он тут же дернул плечами, ответив: — Хорошо, сир. Все же я надеюсь нагнать ее задолго до тракта, тем более до леса.
— Так было бы лучше, капитан.
Почти сразу Халлид Беханн закашлялся и встал с кресла, поправил доспехи и надел зимний плащ. — Отправляемся немедля, Смертный Меч.
— Постарайтесь быстрее, — попросил Раал. — Хотел бы увидеть вас до похода, что начнется через месяц.
— Понимаю.
Капитан вышел из шатра. Откинувшись на спинку стула, Раал всмотрелся в Тат Лорат. Она наконец вложила кинжал в ножны и подняла голову. — Задача держать меня ублаженной волнует вас, Смертный Меч?
— Встать.
— Если вам угодно.
— Скажите… Вы желаете остаться капитаном Легиона Урусандера, Тат Лорат?
Она моргнула. — Разумеется.
— Отлично. Слушайте же внимательно, капитан. Вы не относитесь числу моих слабостей. Ни сейчас, ни в будущем.
— Ясно.
— Не совсем, ведь я не закончил. В отсутствие супруга трахайтесь с кем хотите. Разумеется, я буду знать, как бы тщательно вы не обставляли свидания. Когда новость достигнет меня и если ваш любовник будет из числа легионеров, я позабочусь, чтобы вас раздели догола и отдали псам. Захочет Халлид принять вас после возвращения или нет, это его дело. Все поняли, капитан?
Тат Лорат смотрела на Хунна Раала без всякого выражения. Но потом улыбнулась. — Боги мои. Смертный Меч изобретает новое посрамление, против коего мы должны бороться, да? Раз храмовые шлюхи Тьмы делают добродетелью плотские утехи, мы сделаем наоборот? Воздержание, сир, даст вашей вере мало приверженцев.
— Вы не понимаете, Тат Лорат. Легион стал хрупким после измены капитана Шаренас. Нельзя позволить вам плодить среди солдат фаворитизм, зависть и разгул порока. Хватает и того, что вы отдаете взаймы собственную дочь… кстати, этому тоже настает конец. Немедленно. Находите союзником мерами менее непристойными.
— Не вам определять поступки моей родни, Смертный Меч.
Наконец удалось разбудить ее, понял Раал. Интересно, откуда исходит пламенная ненависть Тат Лорат к дочери? Простой факт в том, что Лорат и Беханн представляют потенциальную проблему и где-то в будущем могут стать открытыми соперниками его дерзаний. Хотя сейчас они клянутся в верности, он будет дураком, если поверит, что ничего не изменится, когда Харкенас окажется в руках Легиона.
— Вы ныне Дочь Света, Тат Лорат, — сказал он. — Но, похоже, смысл этого от вас ускользает. Что ж, хорошо. Обдумайте вот это.
Волшебство сбило ее с ног. Капитан ударилась о стену шатра, прогнув парусину и накренив опоры. Скользнула на пол меж сломанных стульев и порванных коек. Снаружи донеслись вопли, лязг обнаженного оружия. В ответ Хунн Раал расширил сферу силы, создавая непроницаемый купол света вокруг командного шатра. Даже крики встревоженных солдат не проходили сквозь преграду.
Воображая Синтару в храме, пораженную столь внезапным выбросом силы, Хунн Раал усмехался. Наблюдал, как Тат Лорат с трудом встает на колени, волосы растрепаны и колышутся под незримыми потоками энергии. — Ну, — сказал он, — в вопросах семейных ты тоже моя. Все мы дети Света, не так ли? Семья наша растет, но твоим защитником остается один муж — тот, кого ты видишь пред собой. Отсюда и титул Смертного Меча. Меч, как ты знаешь, рубит в обе стороны.
Она встала на ноги, на лице теперь читался откровенный страх.
Хунн Раал кивнул: — Пошли Шелтату Лор в крепость. Посрамим Синтару и ее ворон, устроим трогательную сцену, передавая опеку над девицей в руки приемной дочери Урусандера.
— Как прикажете, Смертный Меч.
— Теперь, — продолжал он, отпустив магию (купол света немедленно исчез), — в путь. Сообщи страже, что все в порядке, хотя шатер требует починки.
Отдав честь, Тат Лорат ушла.
Вскоре Хунн Раад допил кубок и встал, радуясь легкости и изяществу движений. Волшебство внутри легко смешалось с алкоголем, даруя непривычную остроту чувствам. Иногда, разумеется, ясность его раздражала. Особенно в разгар ночи, когда душа жаждет забвения. Но как Священный Свет отвергает дар ночной темноты, Хунн Раал отвергал возможность бегства.
Было бы глупо думать, будто благословение магии не потребует платы. Он уже научился скрывать трезвость, когда это было выгодно. Тщательно следовал ожиданиям окружающих, видевших, как он ныряет в бутылку и веривших, будто мозги его затуманены.
Хунн Раал вышел из шатра. Рабочие уже спешили с новыми опорами, веревками, один тащил молот, чтобы вбивать колья. Раал остался равнодушным к порушенной мебели. Лучше, чтобы оставались напоминания о его силе. Страх добавится к репутации, подчеркивая новый титул, и это к лучшему.
Он шел по лагерю, не замечая солдат, походных костров, не слыша приглушенных разговоров. Холод воздуха едва ли мешал ему. В теле оставалось достаточно силы, чтобы согреть почву под всем лагерем. Поддаваясь некоей расслабленности, Раал позволил магии слиться со зрением, изменяя окрестный вид. Сверкающий свет стер подробности, костры показались разбросанными повсюду кулаками пламени. Ходящие по улицам приобрели нездешний облик — иные мерцали, другие яростно пылали. Его привлек один из костров, в буйном пламени почудилось что-то вызывающее. Едва он подошел, окружившие яму очага солдаты встали и разошлись. Не обращая внимания, Смертный Меч уставился в пламя.
«Там что-то… что-то есть. Я…»
Он не мог оторвать глаз от языков огня, а неведомая сила тянулась, играя с его волей, насмехаясь над волшебством внутри.
«Что это? Лицо? Женское лицо?»
Он слышал не свой смех — будто осенние листья зашелестели в черепе. Потом в уме раздался женский голос, и сила голоса была такова, что он ощутил себя беспомощным новорожденным щенком, когда кто-то склоняется к земле, к нему, чтобы погладить или ущипнуть. Мысль сделала его еще слабее, он ощутил, как душа пытается съежиться и уползти.
«Тюрлан ита сетараллан. Новое дитя, сын пламени, чую твою беспомощность. Беток т» релан Драконус, понимает ли он? Гляди же на измерения любви, где каждая сажень отмечена отчаянием. Она шагает по вечному простору Сущностной Ночи, ища чего? Сила не родится от любви, разве что среди мудрых, для коих капитуляция означает мощь. Увы, мудрость — редчайшее из вин, и даже среди причастившихся мало кому удалось понять вкус. Но ты, Смертный Меч Света, ходишь, раздувшись от гордыни и опьяненный самоудовлетворением — невежество сделало твою силу смертельно опасной и несдержанной. Я ощутила тебя и была притянута.
Покоряй подданных, как сможешь, но знай: сила влечет силу, крайность процветает среди крайностей. Наслаждайся глупыми демонстрациями — и появятся те, что превосходят тебя в силе, но мудрее ею правят, и они сокрушат тебя в пыль. Нежелание быть умеренным — общий порок. Негодование при виде злоупотреблений встретим куда реже, но оно дает власть».