— А почему вы думаете, что там будет дешево?
— Во–первых, постоянный шум депо, во–вторых, район там неспокойный, ну и в-третьих флигель требует ремонта.
— Хм… ну, давайте поедем туда.
Железнодорожная станция и депо находились на окраине Латинга, там же множество складов, и какие–то цеха ткацкой мануфактуры. Между депо и жилым районом был парк, который когда–то высадили в надежде приглушить звуки, но вероятно, затея оказалась пустой, зато люди, проживающие неподалеку, полюбили этот парк. Даже сейчас, когда еще не проклюнулась свежая трава на газонах и деревья стоят кряжистыми скелетами без листвы, по дорожкам прогуливаются пары, кто–то сидит на лавочке и читает газету, мальчишки играют в догонялки, бросаясь прошлогодней листвой.
— Я тут сам раньше жил, — подал голос возница, — а когда старший брат умер, перебрался к нему на ферму, за город.
— Далеко еще? — оглядывая окрестности и запоминая ориентиры, спросил Кинт.
— Да вот, почти приехали… это Третья, а сейчас парк закончится и будет Четвертая, вон, видите проезд во двор — «колодец»?
— Угу.
— Вот нам туда.
Район депо у Кинта не вызывал никаких отрицательных эмоций или отвращения, видел он и похуже, в воздухе стоял запах жженого угля, смеси для пропитки шпал, конского навоза и… почему–то пива.
— А почему так пивом пахнет?
— Вон, — возница показал плеткой на группу зданий из кирпича с парой высоких труб, — пиво варят, и очень неплохое.
Повозка через арку въехала во двор–колодец, квадрат трехэтажных зданий, с трех внутренних сторон которых были балконы во всю длину здания и на каждом их трех этажей, с этих балконов и попадали люди в свои жилища. К одной из стен первого этажа прилипли деревянные сараи, напротив небольшая конюшня, у которой стоят две не запряженные повозки и пара снопов с сеном, ветхий птичник с парой десятков кур и уток, гуляющих тут же, во дворе. Угольный ящик, колодец, несколько штабелей дров и вязанки хвороста, у окованной железом широкой двери несколько деревянных ящиков, плетеные корзины и какие–то тюки, также три высоких железных треноги с подвешенными к ним котлами, под которыми разведен огонь, а в самих котлах кипятится белье, над дверью вывеска — «Прачечная». На балкончике второго этажа стоят два старика и курят трубки, они кивнули, приподняв котелки вознице, а возница махнул им рукой в ответ, у котлов возятся три девицы, два подростка в конюшне обихаживают старую кобылу.
— Ну вот, старуха Ригер тут живет, ну и прачка вон ее…
— Спасибо.
— Мне ждать?
— Конечно.
Переглядываясь и хихикая, девицы проводили Кинта взглядом, а когда он постучал в дверь, одна из них крикнула:
— Да вы снимайте прямо здесь, мы постираем!
Кинт пропустил эту фразу мимо ушей и хотел еще раз простучать, но дверь резко открылась и Кинт вовремя остановил руку, чтобы не влепить кулаком в лоб сухонькой старушенции, отчего–то напоминающая ведьму из детских сказок, да, и волосатая бородавка на щеке, и реденькие усики присутствуют.
— Здравствуйте… я вот по объявлению.
— Здравствуй, здравствуй… я знала, что ты придешь.
— Не понял…
— У меня есть свои тайны, — ответила старуха, при этом, весьма приятно улыбнувшись, а ее глаза были добры, — ну что, пойдем смотреть флигель?
— Скажите, а сколько он стоит?
— Я возьму с тебя тысячу, но при условии, что если спросят, скажешь, что купил за две… как, устроит?
— Вполне, только сколько еще будет стоить ремонт?
— Пойдем, сам все посмотришь.
Старуха Ригер достаточно шустро поднялась по винтовой лестнице, что была в углу двора, на балкон третьего этажа, Кинт послушно шел за ней. Пройдя одно здание, свернули и прошли следующее, Кинт насчитал сто шагов перед тем, как они остановились у дряхлой широкой лестницы на флигель.
— Осторожно, лестница старая, — сказала старуха, — давай за мной и за перила не держись… отвалятся, все менять надо.
Дверь болталась на одной петле, и Кинт аккуратно отставив ее в сторону, шагнул внутрь. Два небольших окошка, одно во двор, второе в небо, то есть в крыше. Помещение практически квадратное, и Кинт измерил одну его сторону шагами, получилось пять. На сгнившем полу в нескольких местах стоят миски и кувшины, под теми местами, где течет крыша, у стены, что выходит на улицу и вдоль которой аж из подвала поднимается кирпичная печная труба, выложен не то камин, не то открытый очаг.
— Да уж, — Кинт подобрал валяющуюся на полу лавку и, протерев ее рукой, уселся и стал набивать трубку, более внимательно все осматривая, — и ремонта, наверное, на тысячу кестов.
— Может и так, а может и меньше, но ты не найдешь лучшего варианта для себя.
— Откуда вы знаете?
— Я так думаю…
— Вы меня почти убедили, — хмыкнул Кинт, и выпустил клубы дыма к потолку, — хорошо, как и когда мы оформим сделку?
— Завтра мне надо на рынок, и я могу приехать к ратуше, в полдень… да, в полдень я буду тебя ждать у ратуши.
— Хорошо, — кивнул Кинт, — только вы мне поможете найти мастеров для ремонта.
— Это дело второе, — улыбнулась старуха, — ты скажи, тебе понравилось?
— Да, — Кинт встал и подошел к окну, что выходит на парк и депо, — мне тут нравиться.
— Хорошее место, чтобы начать новую жизнь, — сказала старуха и выйдя на лестницу добавила, — значит, завтра в полдень, у ратуши.
— Угу… — Кинт задумавшись продолжал смотреть в окно, но потом опомнился, — в смыс…
Но только покачивающаяся спина старухи, спускающейся по винтовой лестнице, показалась Кинту.
Вернувшись в гостиницу, Кинт высыпал сумку и ранец на пол и стал собирать в кучу свою казну. В шкатулку Крея Кинт ссыпал все золотые монеты, предварительно их пересчитав — семьсот пять… Отложив пять монет в пустой кошель, Кинт взял два кошелька с самородным золотом, что также достались в наследство от Крея, и взвесил их в руке.
— Наверное, еще монет пятьсот выручу в меновой конторе в ратуше, — подумал Кинт, — похоже, придется ехать в Тек и забирать свои деньги в конторе ростовщиков… ну или часть тех денег…
Глава семнадцатая
На следующий день Кинт прибыл к ратуше на час раньше установленного срока и посетил меновую контору, где прежде чем обменять самородное золото на золотые кесты, за минусом четверти комиссионных, Кинту пришлось заполнить бланк, в котором следовало указать, откуда это золото, собственно, взялось. Придумав историю о том, как он неподалеку от Конинга мыл золото в артели в течение двух лет, Кинт перенес ее на бумагу, благо, что близ Конинга действительно есть пара золотоносных речушек. Получив пять опечатанных бумажных свертков, по сто кестов в каждом и двадцать кестов в руки, Кинт покинул ратушу и, присев недалеко от входа на лавочку, стал ждать странную старуху.
Старуха, точнее, мадам Ригер появилась ровно в полдень. Она преобразилась, нет, морщины на лице не разгладились, бородавка на щеке не исчезла, просто выглядела она теперь вовсе не старухой, а почтенной пожилой женщиной, в атласном плаще, в роскошном платье под ним и в кокетливой маленькой шляпке с крупной черной вуалью на пол–лица.
— Давно ждешь? — спросила мадам Ригер бодро вбежавшего по ступенькам ратуши Кинта.
— Нет, совсем недолго, были свои дела, а потом сидел на лавочке, наслаждался погодой.
Постоянно потеющий толстый чиновник, мучающийся отдышкой, старательно заполнял бумаги, согласно которым Кинт Акан, теперь являлся владельцем комнаты во флигеле, и в присутствии представителя городского совета расплатился с мадам Ригер тысячей золотых кестов, о чем также есть соответствующая запись в книге гражданских сделок городского совета.
— Вот, — мадам Ригер протянула записку Кинту, когда они покинули ратушу, — тут адрес артели, можешь с ними договориться насчет ремонта.
— Спасибо.
Мадам Ригер поймала моторную повозку, которая с грохотом понесла ее в сторону депо, а Кинт поинтересовался у проходящей мимо пары, как далеко находится место, указанное в записке. Выяснилось, что идти совсем недалеко, и Кинт зашагал по тротуару, радуясь первому в своей жизни приобретению, хоть оно и выглядит так, будто в него снаряд влетел, а то и не один. Навстречу проходили люди, и Кинту отчего–то хотелось с ними здороваться, что он и делал, особенно учтиво он здоровался с девушками. Оказавшись в квартале, что граничил с рынком и был больше похож на столярные мастерские, Кинт еще раз сверился с запиской, нашел нужный дом с большими и широкими воротами, которые были распахнуты, и за ними кипела работа — кто–то стругал доски, кто–то мастерил какую–то мебель, везде пахло струганным деревом и лаком.
— Подскажите, пожалуйста, — Кинт дождался, когда мужчина допилит брусок, — как мне найти господина Энсэ?
— Вон, по лестнице и в контору, — мужчина показал культей указательного пальца, много лет назад потерянного.
— Спасибо.
— Ага… — ответил мужчина и продолжил пилить.
— Господин Энсэ? — Кинт, открыв дверь, спросил у единственного находившегося внутри помещения человека.
— Да, заходи… и давай безо всяких там господ? Просто Энсэ, понял?
— Понял, Энсэ.
— Что привело?
— Я приобрел комнату во флигеле, но она в ужасном состоянии… и ей нужен ремонт.
— Что именно?
— Я думаю, вам лучше взглянуть.
— Хм… Ну, что ж, поехали, я все равно собирался проехать по важным делам.
Доехали быстро, Энсэ, управляя открытым экипажем, запряженным парой черных, как уголь жеребцов, сначала пару раз свернул, а затем выехал на широкую мостовую улицы, которая как стрела пролегла от центра Латинга до самого депо.
— Да… — Энсэ стоял посреди флигеля и чесал затылок, — работы много.
— Много это сколько и насколько?
— Ну, — начал загибать пальцы Энсэ, — черепицу, что потрескалась и течет, меняем?
— Да.
— Полы?
— Да.
— Стены белим?
Кинт снова кивнул
— Рамы, окна, двери?
— Менять.
— Мебель нужна?
— Пару стульев, стол, кровать, шкаф небольшой… ну и все, наверное.