Ибо Птолемей Авлет не тратил попусту времени в ссылке, а пошел к римским ростовщикам (в том числе и к Рабирию Постуму). Набрав у них денег, он заявил о своей готовности вручить десять тысяч талантов серебром любому, кто поможет ему вновь сесть на египетский трон. Габиний согласился и направился с войском в Пелузий. Авлет, разумеется, был рядом с ним. И еще один незаурядный и совсем еще молодой человек – командующий конницей Авла Габиния, двадцатисемилетний римский аристократ Марк Антоний.
Тогда Клеопатра не увидела Марка Антония. Как только Габиний пересек границу Египта, Береника отослала ее к Каэму и Тахе в Мемфис. Царь Архелай собрал армию с намерением драться, но ни он, ни Береника не знали, что Александрия не одобряла их брак. Еще один Митридат на троне никому не был мил, поэтому Архелая в походе убили, что положило конец египетскому сопротивлению. Габиний вошел в Александрию и снова посадил Птолемея Авлета на трон. Тот казнил свою дочь Беренику еще до того, как Габиний покинул город.
Клеопатре в те дни было четырнадцать лет, Арсиное – восемь, одному маленькому Птолемею было шесть, другому только что исполнилось три года. Чаша весов склонилась в их сторону. Вторая жена и вторая семья Авлета вновь оказались на высоте. Понимая, что Клеопатру в Александрии убьют, Каэм и Таха не отпускали ее от себя, пока Авлета не доконали собственные пороки. Александрийцы не хотели видеть Клеопатру на троне, но верховный жрец Птаха был главой египетской религии в течение уже трех тысяч лет, и Каэм знал, как следует поступить. А именно сделать Клеопатру фараоном, прежде чем она покинет Мемфис. Если она вернется в Александрию как фараон, никто не посмеет тронуть ее. Ни какой-то Потин, ни Теодат, ни Арсиноя. Ибо у фараона был ключ от подвалов с сокровищами, доступ к неограниченному запасу денег, и фараон был богом в Египте Нила, откуда поступало продовольствие для Александрии.
Главным источником царских доходов была вовсе не Александрия, а Египет Нила – земля, где с незапамятных времен правили полновластные владыки и где фараону принадлежало решительно все: поля, посевы, животные, птицы, пчелы (как дикие, так и домашние), строения, все производство и все продовольствие. Только производство льняного полотна, находившееся в ведение жрецов, он контролировал не в полной мере. Треть дохода получали производители этой тончайшей в мире ткани, походившей на чуть затуманенное стекло. Нигде, кроме Египта, не умели так плиссировать лен и красить в такие волшебные цвета. Нигде, кроме Египта, не было это полотно таким ослепительно-белым. Еще один уникальный источник дохода – бумага. Папирус в избытке рос в Дельте Нила, и его владельцем, естественно, был фараон.
Поэтому доход фараона превышал двенадцать тысяч талантов золота в год. Доход шел в два фонда – общественный и личный. По шесть тысяч талантов в каждый. Из общественного фонда фараон платил правителям, чиновникам, стражам порядка, армии, флоту, ремесленникам и крестьянам. Даже когда Нил не разливался, общественных денег хватало, чтобы закупать зерно в других землях. Личный фонд принадлежал только фараону для удовлетворения его желаний и потребностей. Фараон владел золотом, драгоценностями, порфиром, черным деревом, слоновой костью, специями и жемчугом. Флот, что плавал к мысу Горн за всем этим, тоже принадлежал фараону.
Неудивительно, что все Птолемеи жаждали получить этот титул. Ибо Александрия была совершенно отделена от Египта. Хотя царь и царица забирали львиную долю ее налогов, они не владели имуществом Александрии, будь то корабли, стекольные мастерские или торговые компании. И они не обладали титулом, дающим им право на землю, на которой стояла Александрия. Город был основан Александром Великим, считавшим себя греком, но на все сто процентов являвшимся македонцем. Толкователь повелений фараона, писец и управляющий казной собирали весь общественный доход Александрии и бо́льшую его часть пускали на удовлетворение собственных нужд, используя для этого систему привилегий и прерогатив, которые давала служба во дворце.
Мемфисские жрецы Птаха, пережившие многое при Ассирийской, Кушитской и Персидской династиях, примирились и с Птолемеем, соратником Александра Великого. Они передали в его ведение государственную казну Египта с условием, что Египет Нила не будет обойден и его храмы и народ будут процветать. Если бы Птолемей был еще и фараоном, тогда он забрал бы и личный фонд. Эти сокровища оставались в подвалах Мемфиса. Фараон должен был сам явиться в Мемфис, чтобы получить то, что ему нужно. Таким образом, когда Клеопатра убежала из Александрии, она в отличие от отца не отплыла из Большой гавани без гроша. Она поехала в Мемфис и получила деньги, чтобы собрать армию наемников и вернуть себе трон.
– Ох! – вздохнула она, избавившись наконец от парадного облачения. – Ну и тяжесть!
– То, что давит на твои плечи, дочь Амона-Ра, возвышает тебя в глазах Цезаря, – сказал Каэм, нежно касаясь ее волос. – В греческом платье ты выглядишь тенью. Тирский пурпур хорош, но не для египетских фараонов. Когда все закончится, не потакай своей слабости и всегда одевайся как фараон. Даже в Александрии.
– Чтобы александрийцы разорвали меня на куски? Ты ведь знаешь, как они ненавидят Египет.
– Ответ Риму должен дать фараон, а не Александрия, – отрезал Каэм. – Твой первый долг – отстоять самостоятельность нашей страны раз и навсегда, сколько бы Птолемеев ни отдавали Египет Риму в своих завещаниях. С помощью Цезаря ты можешь это сделать, и Александрия должна быть благодарной. Что представляет собой этот город? Это же паразит на теле Египта и фараона!
– Возможно, все изменится, Каэм, – задумчиво проговорила Клеопатра. – Я знаю, ты прибыл на лодке, но прогуляйся по Царской улице и посмотри, что творится вокруг. Цезарь произвел в городе страшные разрушения, и я подозреваю, что это только начало. Александрийцы разорены, причем самым бесцеремонным образом. Они будут драться с Цезарем до конца, но я знаю, что победить они не смогут. Когда они поймут это, все навсегда изменится. Я читала записки, которые Цезарь написал о своей войне в Галлии, – очень объективные, лишенные эмоций. Но, увидев его, я лучше их поняла. Цезарь проявляет терпимость, он способен понять и принять многое, но, если ему постоянно досаждать, он меняется. Прочь милосердие, прочь понимание, он приложит все силы, употребит все средства, чтобы сломить противников. Александрийцы никогда не воевали со столь могущественным врагом. – Странные глаза взглянули на Каэма с почти Цезаревой отстраненностью. – Когда Цезаря вынуждают, он ломает дух и хребты.
Таха поежилась:
– Бедная Александрия!
Муж ее ничего не сказал, распираемый радостью. Александрию уничтожают! О сладкий час для Египта! Мемфис вновь возродится, обретет власть. Годы, которые Клеопатра провела в храме Птаха, давали плоды.
– Нет известий с Элефантины? – спросила она.
– Еще рано, дочь Амона-Ра, но мы получим их вместе. Мы прибыли, чтобы в трудное время ты была не одна, – сказал Каэм. – Ты не можешь сейчас приехать в Мемфис, мы знаем об этом.
– Это так, – сказала Клеопатра и вздохнула. – Как я скучаю без Птаха, без Мемфиса и вас!
– Но Цезарь ведь стал твоим мужем, – сказала Таха и взяла ее за руки. – И ты понесла от него.
– Да, у меня будет сын, я знаю это.
Жрецы Птаха переглянулись, удовлетворенные.
«Да, у меня будет сын, но Цезарь меня не любит. Я полюбила его, как только увидела, – высокого, красивого, похожего на бога. Я не ожидала, что он будет выглядеть как Осирис. Старый и молодой одновременно, отец и муж. Полон силы, величия. Я для него лишь обязанность. Лишь веха в земной жизни, после которой он двинется в новом направлении. В прошлом он любил. Когда он не знает, что я наблюдаю за ним, его боль становится видимой. Наверное, они все ушли – женщины, которых он любил. Мне известно, что его дочь умерла при родах. Но я не умру при родах. Правительницы Египта никогда не умирают при родах. Хотя он боится за меня, ошибочно принимая мою внешнюю хрупкость за слабость, но я сделана из хорошего материала. Я доживу до глубокой старости, как и подобает дочери Амона-Ра. Сын Цезаря из моего чрева состарится, прежде чем получит возможность править вместе со своей женой, а не с матерью. Но он не будет единственным нашим ребенком. Я еще должна родить Цезарю дочь, чтобы наш сын мог жениться на своей кровной сестре. Потом пойдут другие дети – мальчики, девочки. Все переженятся, и все будут плодовиты.
Они образуют новую династию, дом Птолемея Цезаря. Сын, которого я ношу, построит храмы по всей реке, и его тоже провозгласят фараоном. Мы вместе будем выбирать Бухиса, быка Аписа, и каждый год будем проверять показания ниломера на Элефантине. Поколение за поколением разливы Нила будут обильными. При Птолемеях Цезарях страна никогда не узнает нужды. Земля Осоки и Пчелы вернет себе прошлую славу и все свои прежние территории: Сирию, Киликию, Кос, Хиос, Кипр и Киренаику. В этом ребенке заключено будущее Египта, в его братьях и сестрах – кладезь таланта и гения».
Когда пять дней спустя Каэм сказал Клеопатре, что Нил поднимется на двадцать восемь футов, она даже не удивилась. Это был идеальный разлив, и ее ребенок будет идеальным. Сын двух богов, Осириса и Исиды, – Гор, Хароерис.
3
Война в Александрии продолжалась до ноября, но ограничивалась западной стороной Царской улицы. Евреи и метики оказались бесстрашными воинами, они сколотили собственные боевые отряды и превратили свои литейные и скобяные цеха в оружейные мастерские. Серьезный урок для александрийцев – македонцев и греков, сосредоточивших загрязняющие воздух производства, связанные с металлом, в восточной части города, где жили все умелые ремесленники. Скрипя зубами, толкователь повелений фараона был вынужден потратить некоторую часть городских фондов на закупку оружия в Сирии. Он уговаривал всех, кто жил на западной стороне и умел работать с металлом, начать делать мечи и кинжалы.