Реорганизовав войско Бокха, Ситтий проделал то же самое с армией Богуда. Награда была приличной: деньги, дворец в Тингисе, целый гарем прелестных женщин и никаких неприятностей в деловом плане. Определенно жизнь талантливого авантюриста была предпочтительнее судьбы италийского дельца, заигрывающего с заговорщиками!
Когда нумидийский царь Юба объявил себя сторонником республиканцев, после того как Цезарь перешел Рубикон, Бокху и Богуду волей-неволей пришлось встать на сторону Цезаря. Публий Ситтий привел в боевую готовность армии Мавретании и весь превратился в слух. Большим облегчением для него стала весть, что Цезарь победил при Фарсале. Но потом он пришел в ужас: республиканцы, выжившие в Фарсале, решили сделать провинцию Африка очагом нового сопротивления. Слишком близко к его домашнему очагу!
Ситтий нанял несколько шпионов в Утике и Гадрумете, чтобы получать информацию о действиях республиканцев, и стал ждал вторжения. Цезарь обязательно должен был появиться со дня на день.
Но вторжение во многих отношениях началось для Цезаря плохо. Его первый флот вынужден был пристать у Малой Лепты, потому что во всех остальных портах к северу от него кишели республиканцы. Они так хорошо укрепились, что сделали высадку там невозможной. А в Малой Лепте не имелось портовых сооружений. Корабли просто-напросто подвели ближе к берегу, и солдаты попрыгали в воду. Цезарь прыгнул первым, конечно. Но его знаменитое везение изменило ему. Он побежал, но споткнулся и растянулся на мелком месте. Ужасный знак! Все видевшие это замерли от испуга, у многих перехватило дыхание, потом все закричали.
С проворством кошки Цезарь вскочил, потрясая над головой крепко стиснутыми кулаками. Мокрый песок, зажатый в них, стекал вниз, к локтям.
– Африка, ты у меня в руках! – крикнул он, превратив дурной знак в благоприятный.
Он не забыл и о старом поверье, гласившем, что Рим не может победить в Африке без кого-нибудь из Сципионов. У республиканцев командующим был Метелл Сципион, а Цезарь сделал своим номинальным помощником Сципиона Сальвиттона. Он буквально вытащил из борделя этого порочного отпрыска семейства Корнелиев Сципионов. Полная чушь, Цезарь сознавал это. Гай Марий победил в Африке без Сципиона… хотя Сулла был Корнелием. Бред, полный бред.
Но все это не имело большого значения по сравнению с тем фактом, что его легионы продолжали бунтовать. К девятому и десятому присоединился четырнадцатый. На Сицилии мятеж подавили, но волнения снова вспыхнули после высадки в Африке. Цезарь построил недовольные подразделения, несколько человек выпорол, потом отобрал пятерых зачинщиков, включая военного трибуна Гая Авиена, больше всех виновного в смуте. Их посадили на корабль и отвезли со всем личным скарбом обратно в Италию. Опозоренных, демобилизованных без земли и без доли в трофеях.
– Если бы я был Марком Крассом, то обезглавил бы каждого десятого! – крикнул Цезарь. – Вы это заслужили! Но я не могу казнить людей, храбро сражавшихся вместе со мной!
Естественно, новость, что легионы Цезаря недовольны, достигла республиканцев. Лабиен торжествовал.
– Что за ситуация! – жаловался Цезарь Кальвину, который, как всегда, находился при нем. – Из моих восьми легионов три состоят из зеленых рекрутов, еще не побывавших в бою, а из пяти боевых легионов трем нельзя доверять.
– Они будут доблестно драться, – успокаивал его Кальвин. – Ты умеешь держать их в руках, в отличие от таких глупцов, как Марк Красс, который никогда этого не умел. Да, я знаю, что ты любил его, но командующий, который рубит головы своим солдатам, дурак.
– Я проявил слабость, – сказал Цезарь.
– Приятно знать, что и у тебя есть слабости, Гай. Да и им это полезно. Твое мягкосердечие не заставит их думать о тебе хуже. – Он похлопал Цезаря по руке. – Больше волнений не будет. Иди и тренируй своих рекрутов.
Цезарь последовал его совету и почувствовал, что удача вернулась к нему. Обучая молодых солдат, он наткнулся на Тита Лабиена. Численный перевес был на его стороне, но, совершив дерзкий маневр, Цезарь избежал поражения. Лабиен сник.
Публий Ситтий получил сообщение о ситуации и со своими двумя царями стал опасаться, что Цезарь с малыми силами может и проиграть.
Что же предпринять, чтобы ему помочь? В провинции Африка – ничего, потому что армия Мавретании, как и нумидийская армия, в основном состояла из кавалерии, сражавшейся копьями и не знавшей тактики ближнего боя. Кроме того, нигде вокруг нельзя было набрать достаточно кораблей, чтобы перевезти людей и лошадей за тысячу миль. Поэтому Публий Ситтий решил вторгнуться в Западную Нумидию, чтобы принудить царя Юбу защищать свое царство. Это лишит республиканцев конницы да и одного из каналов снабжения.
Как только Юба услышал о нахальном вторжении, он всполошился и понесся на запад.
«Не знаю, надолго ли, – писал Ситтий Цезарю, – но мы надеемся, что отсутствие Юбы, по крайней мере, даст тебе передышку».
Передышкой Цезарь воспользовался неплохо. Он послал Гая Саллюстия Криспа с одним легионом на большой остров Церцину, где республиканцы сосредоточили огромные запасы зерна. Хотя урожай уже был снят, зерно из провинции Африка к Цезарю не поступало, потому что бассейн реки Баграда контролировал Метелл Сципион. А земля вокруг Малой Лепты была самой неплодородной в провинции – вплоть до Тапса, находившегося южнее.
– Республиканцы забыли, – сказал Цезарь Саллюстию, оправившемуся от ран, полученных во время попытки утихомирить мятежные легионы в Абелле, – что Гай Марий заселил Церцину своими ветеранами и что мой отец весьма активно помогал ему в этом. Имя Цезарь Церцине знакомо не понаслышке. Ты запросто справишься с этим, Саллюстий, потому что способен даже птицу уговорить не летать. Тебе надо только напомнить детям и внукам солдат Гая Мария, что Цезарь – его племянник и что они просто обязаны его поддержать. Если сумеешь их убедить, тебе не придется драться. Я хочу, чтобы они добровольно передали нам зерно. Тогда мы будем сыты.
Пока Саллюстий плыл с одним легионом к не очень далекой Церцине, Цезарь укрепил свои позиции и стал посылать участливые письма зерновым плутократам в бассейнах рек Баграда и Катада, которых Метелл Сципион притеснял без всякой необходимости.
Забрав даром достаточно зерна для своей армии, Метелл Сципион по причинам, ему одному ведомым, сжег уже давшие всходы поля.
– Похоже, – сказал Цезарь своему племяннику Квинту Педию, – Метелл Сципион боится, что республиканцы проиграют войну.
– Победитель, кто бы он ни был, все равно проиграет, – ответил Квинт Педий, крестьянин до мозга костей. – Лучше будем надеяться, что все закончится достаточно быстро, чтобы засеять поля во второй раз. Основные зимние дожди еще впереди, а пепел сожженных ростков послужит удобрением.
– Будем надеяться на Саллюстия, – сказал Цезарь.
Через два рыночных интервала Саллюстий вернулся, улыбаясь во весь рот. Выслушав его, жители Церцины единодушно решили противостоять республиканцам, когда придут их транспорты за пшеницей, и присылать зерно Цезарю, если оно ему нужно.
– Отлично! – похвалил Цезарь. – Теперь нам осталось только заставить их принять бой.
Легче сказать, чем сделать. Без Юбы ни Метелл Сципион, номинальный главнокомандующий, ни Лабиен, фактический командир, не хотели вступать в сражение с таким скользким противником, даже если его ветераны и недовольны.
Цезарь написал Публию Ситтию, чтобы тот возвращался домой.
На самом деле времени прошло больше, чем по календарю, потому что коллегия понтификов по указанию Цезаря включила в март дополнительные двадцать три дня. Этот короткий месяц, называемый мерцедоний, сделал март таким длинным, что, казалось, он никогда не закончится. Республиканские легионы, стоявшие лагерем вокруг Гадрумета, и легионы Цезаря у Малой Лепты бездействовали уже месяца два, пока Юба гонял по западной части Нумидии хитроумного Публия Ситтия. Тот наконец получил письмо Цезаря и к концу марта убрался с чужой территории. Юба поспешил в провинцию Африка.
Цезарь стремился навязать бой, но республиканцы остерегались его. Они нападали и скрывались, опять нападали и опять скрывались. Ну хорошо, пусть будет так! Цезарь атакует Тапс со стороны суши. Этот город, соседствовавший с Малой Лептой, уже находился в морской блокаде, но держался, поскольку Лабиен хорошо его укрепил.
Преследуемый Метеллом Сципионом и Лабиеном, включая Юбу с его эскадроном боевых слонов, Цезарь вышел из Малой Лепты и в начале апреля пришел с легионами к Тапсу.
Конфигурация тамошнего негостеприимного побережья дала Цезарю долгожданный шанс. Это была плоская песчаная намывная коса шириной в полторы мили и длиной в несколько миль. С одной ее стороны плескалось море, с другой блестела огромная соленая лагуна. Внутренне торжествуя, Цезарь повел свою армию на косу. В местах сужения плотные ряды быстро шагающих легионеров практически перегораживали ее.
Он очень надеялся, что Лабиен не догадается, почему его войско движется широким четырехугольником, а не обычной (по восемь человек в ряд) змеей. Змея сильно растягивает марширующую колонну, а четырехугольное построение, наоборот, поджимает ее. Со стороны казалось, что Цезарь просто боится преследования и хочет как можно скорее убраться с косы. На деле же Цезарь готовился к бою.
Как только Цезарь ступил на косу, Лабиен понял, что́ ему надо делать, и поспешил претворить это в жизнь. Пока основная масса его солдат под командованием Афрания и Юбы перекрывала Цезарю путь к отступлению, сам Лабиен и Метелл Сципион повели кавалерию и самые быстроходные пешие подразделения вокруг лагуны к дальнему концу косы, чтобы ударить неприятелю в лоб.
Раздалось пение горнов. Армия Цезаря разделилась на две половины. Одна из них во главе с Гнеем Домицием Кальвином развернулась и атаковала Афрания с Юбой, а Цезарь и Квинт Педий продолжали вести вторую половину вперед, на Лабиена и Метелла Сципиона.
Овеянные боевой славой легионы Цезаря шагали в голове четырехугольника и в хвосте. В середине двигались рекруты. Как только колонна распалась на две половины, новобранцы автоматически оказались позади ветеранов.