Макаров. — Я могу сказать, что я этому не содействовал. А противодействовать — нет, я не мог.
Родичев. — И той агитации, которая исходила из министерства внутренних дел, тоже не противодействовали?
Макаров. — У министерства внутренних дел агитации почти не было.
Родичев. — Вы значит отрицаете агитацию Харузина?
Макаров. — А в чем же она выразилась?
Родичев. — В распределении избирательных округов. Ведь губернаторам были даны инструкции.
Макаров. — Это не агитация, а деление на курии.
Родичев. — Назовем это выборным мошенничеством, как везде на собраниях это называлось.
Макаров. — Это выражение более соответствует, чем слово агитация.
Родичев. — Извиняюсь за неправильное выражение.
Макаров. — Простите, я не в таком положении…
Председатель. — Александр Александрович, ведь это вас не обидело. Я думаю, что выражение, которое употребил Ф. И. Родичев, не должно было нисколько вас обидеть, так как он употреблял его именно, как общеупотребительное выражение.
Родичев. — Это перевод французского выражения fronde électorale.[*] Ведь такое распределение округов, чтобы такой-то избиратель, действующий в видах правительства, очутился в округе, а избиратель, действующий не в видах правительства, очутился вне того округа, где он имеет влияние, — ведь такое распределение округов и губерний делалось с ведома министра?
Макаров. — Нет.
Родичев. — Нет? Это было, значит, без его ведома? Вы значит, игнорировали?
Макаров. — Я не игнорировал. Единственное участие, которое министерство внутренних дел принимало в выборах, это деление куриальное, но это по закону предоставляется министру внутренних дел.
Родичев. — А сокрытие! Были, например, получены сведения, что такой-то выборщик судился за кражу, и полиция сообщает эти сведения. Но выборщик этот желателен правительству — и лицо, сообщающее эти сведения, получает инструкцию: «молчи». Считали ли вы возможными подобные случаи?
Макаров. — Нет, я не знал. Но считаю возможным. В этих случаях, в этих злоупотреблениях участия не принимал.
Родичев. — Вы не принимали участия, т.-е., если бы такие случаи оказались возможными, то вы участия в них не приняли бы?
Макаров. — Нет.
Родичев. — Конечно, очень трудно утверждать отрицательное обстоятельство, как и отрицать его. Но не припомните ли вы вот какого обстоятельства, касающегося московских выборов: я утверждаю, что в министерстве внутренних дел было сообщено о выборщике, что он судился за кражу…
Макаров. — Малиновский?
Родичев. — И было издано распоряжение не противодействовать выборам.
Макаров. — Я этого распоряжения не делал. Больше ничего сказать не могу.
Родичев. — А если бы какое-нибудь лицо, давшее это распоряжение и принадлежавшее к министерству внутренних дел, сообщило вам, что оно вам об этом докладывало?
Макаров. — Я все-таки скажу вам «нет», потому что я такого обстоятельства не помню и утверждаю, что его не было.
Родичев. — Каково было ваше отношение к действиям губернатора Маклакова по Черниговской губернии? Были у вас жалобы?
Макаров. — В истории черниговских выборов и в истории столкновения Маклакова с председателем губернской управы Савицким я был не на стороне Маклакова. И даже больше вам скажу: я его вызывал. Но когда я его вызвал, то оказывается, — он был сделан министром внутренних дел, как раз в это время. Я его сам вызвал.
Родичев. — Там-то именно, в Черниговской губ., и случилось, что октябристам противодействовали, что октябристов, принимавших участие в выборах, выперли. Теперь я задам, с вашего разрешения, вопрос относительно выборов нижегородских. До вас доходили сведения о деятельности губернатора Хвостова?
Макаров. — Потом — да.
Родичев. — А в то время?
Макаров. — Во время выборов — нет, кроме дела Салазкина, которое я знал и которое рассматривал исключительно с юридической точки зрения.
Родичев. — И высылки?
Макаров. — Нет, не высылки. А в смысле возбуждения уголовного преследования.
Родичев. — О высылке во время выборов вы ничего не слыхали?
Макаров. — Нет. Я потом слышал.
Родичей. — После того, как она состоялась?
Макаров. — Нет.
Председатель. — Какие средства, на какие надобности и в каком порядке тратило правительство на выборы в ваше время? И сколько оно тратило?
Макаров. — Это очень трудно сказать, потому что те средства, из которых они тратились… Я, не скрывая, говорю вполне откровенно, что средства из этого фонда должны были итти на самые разнообразные потребности; для примера скажу: на грядковые культуры Демчинского, на издание газеты. Так что я затрудняюсь вам сказать цифры даже приблизительно. Могу сказать только одно: это документально подтверждено, что ни одна копейка у меня из этих денег не осталась.
Председатель. — Нет, нет, Александр Александрович. Но мне только хочется знать, на какие потребности это шло?
Макаров. — Могу вам удостоверить, что на известного рода потребности эти деньги не давались и не могли быть даны. Ну, скажем, покупки фиктивных цензов не было. Это я могу удостоверить совершенно категорически, потому что такие случаи, во-первых, совершенно неизвестны мне, а во-вторых, деньги эти мною были ассигнованы, я думаю, в конце октября, в начале ноября, может быть, в декабре 1911 г. При этих условиях тратить их на покупку ценза было невозможно, ибо по закону надо было владеть недвижимостью в течение года для того, чтобы иметь право на участие в выборах. Значит, уже одно это обстоятельство исключает возможность покупки ценза. Случаев подкупа я ни одного не знаю, но не могу отрицать. Может быть, что-нибудь в губерниях и делалось по этой части, — я этого не знаю.
Председатель. — В чье распоряжение ассигновывались эти суммы и какой отчет требовался от тех лиц, которым эти суммы ассигновывались?
Макаров. — Отчета не требовалось. Эти суммы были, в сущности, довольно ничтожны: на губернию — несколько тысяч.
Председатель. — А в совокупности, какую же сумму это составляло?
Макаров. — Трудно определить, потому что тут была масса других расходов. Трудно даже на глазомер определить.
Председатель. — Александр Александрович, вы пережили ведь двое выборов: выборы 1908 и выборы 1912 г.г.?
Макаров. — Да. В выборах 1908 г. я никакого участия не принимал. Там Крыжановский заведывал, товарищ министра.
Председатель. — Крыжановский был тогда товарищем министра?
Макаров. — Да. А тут, в 1912 г., заведывал ближайшим образом Харузин. Он докладывал мне то, что представлялось более или менее важным.
Председатель. — Александр Александрович, будьте добры, дайте мне, пожалуйста, указания, откуда можно вытребовать это производство? Где оно находится, где у вас оно в министерстве хранилось?
Макаров. — В министерстве было особое производство по выборам.
Председатель. — По какому столу?
Макаров. — Совершенно отдельно было. Заведывал тогда, кажется, чиновник, который имел отношение к главному управлению по делам местного хозяйства. Может быть, это департамент общих дел. Я не знаю, ведь это у товарища министра было, так что мне это неизвестно.
Председатель. — Так, значит, это было у товарища министра?
Макаров. — Да, у Харузина.
Смиттен. — До вас не доходили впоследствии сведения о том, что А. Н. Хвостов сделал распоряжение на имя губернаторов уничтожить, сжечь указания, касающиеся выборов?
Макаров. — Я читал. Но ни того, что было в газетах, ни того, что было в речах государственной думы, — я не удостоверяю.
Смиттен. — Вы не удостоверяете действительности такого обстоятельства?
Макаров. — Нет. Это как раз совпало с моим уходом. Государственная дума собралась в ноябре, а в декабре я ушел. Может быть, я ушел после этого.
Председатель. — Александр Александрович, тут есть еще некоторые обстоятельства. Они будут расследованы, и потом, через некоторое время, мы сделаем соответствующие выводы. Пока до-свидания.
XIX.Допрос К. Д. Кафафова.14 апреля 1917 г.
Содержание: Циркуляр о еврейских кознях и их пресечении. Резолюция Белецкого. Роль Смирнова и Броецкого. Отзывы о Белецком и Хвостове. Почему циркуляр о евреях подписан одним Кафафовым. Распоряжение Штюрмера о выступлениях в думе Кафафова. Распоряжения департамента полиции о предотвращении еврейских погромов за время деятельности Кафафова. Ссылка на телеграммы о евреях, переданные в министерство внутр. дел, членом думы и ее председателем. О циркуляре Брюн-де-Сент-Ипполита насчет большевиков и меньшевиков.
Председатель. — К. Д. Кафафов, вы находитесь перед Следственной Комиссией, которая требует от вас объяснений, пользуясь правами 1 департамента государственного совета; вы своевременно будете допрошены судебным следователем в качестве обвиняемого или свидетеля. Там, где вы будете допрашиваться в качестве обвиняемого или в качестве свидетеля, вам будет предоставлено право не говорить того, что вас уличает; здесь же, так как мы вас спрашиваем в порядке затребования от вас объяснений, нет оснований от нас что-либо скрывать.
Кафафов. — Нет… Я готов.
Председатель. — Вы подали прошение на имя председателя. В нем изложены некоторые обстоятельства существа дела, обстоятельства вашей службы, — вы их подтверждаете целиком?
Кафафов. — Целиком.
Председатель. — Вы здесь правильно охарактеризовали свою службу и ваше отношение к ней?