урнал. Опять от меня стали требовать дополнительных объяснений.
Председатель (предъявляет документ). — Это ваши поправки здесь сделаны? Ваши, несомненно!
Протопопов. — Я потом припомню, как это было.
Председатель. — Я не имею других вопросов по этому поводу. Я спрашиваю: вы это писали?
Протопопов. — Этого я не помню.
Председатель. — Но почерк ваш?
Протопопов. — Да, но я не помню.
Председатель. — Это письмо к Штюрмеру.
Протопопов. — Я должен сказать в дополнение к этому, что тут я просил государя императора приостановить уже подписанный им доклад, которым продовольственное дело передавалось мне, ибо подходило 1 ноября, т.-е. открытие думы, и по 87 ст. передавать казалось мне невозможно.
Председатель. — По поводу письма Сухомлиновой я хотел бы еще спросить: почему вас поздравляют: «С удачным выступлением с Катениным?»
Протопопов. — Я его взял, когда ушел Удинцов.
Председатель. — Вы его взяли на пост начальника главного управления по делам печати?
Протопопов. — Да.
Председатель. — А что это за «удачное выступление с Военно-промышленным комитетом»?
Протопопов. — Не знаю, этого не было.
Председатель. — Поверьте, что я точно прочел (показывает письмо).
Протопопов. — Она пишет: «Амфитеатров выслан». — Совершенно верно, но не министерством внутренних дел.
Председатель. — Что же, министерство внутренних дел не имело к этому никакого отношения?
Протопопов. — Министерство внутренних дел предложило ему выехать заграницу.
Председатель. — А когда он не уехал, — тогда что?
Протопопов. — Что же я мог сделать?
Председатель. — За что вы предложили ему уехать?
Протопопов. — Повод, это — акростих, который он написал (начальные буквы), криптограмма, а сначала была резкая статья.
Председатель. — Значит «удачные выступления», это: Амфитеатрова — выслали, Катенина — назначили начальником главного управления по делам печати. А с Военно-промышленным комитетом что сделали? Вероятно, арестовали часть рабочих?
Протопопов ничего не отвечает.
Родичев. — Кроме провокаторов?
Протопопов. — Меня убивает эта штука. Что это такое? Разве там, действительно, были провокаторы? Я до сих пор не верю.
Председатель. — Теперь скажите вот что. Вы знали, что дума вместе, позволю себе сказать, вместе со страной относилась к Курлову в высокой мере отрицательно?
Протопопов. — Знал.
Председатель. — Не было такого момента, когда это вас начало беспокоить?
Протопопов. — Весьма.
Председатель. — Что же вы решили с Курловым сделать?
Протопопов. — Я хотел его взять, как командующего корпусом жандармов. А тут, после ноября, когда совершенно ясно выразилось непримиримое отношение, тогда…
Председатель. — Вы признаете, что допустили некоторую незакономерность, терпя Курлова около министерства внутренних дел?
Протопопов. — Это не есть незакономерность. Это есть громадная ошибка, даже больше.
Председатель. — Так, значит, вы его хотели вместо Татищева поставить? А с Татищевым что вы хотели сделать?
Протопопов. — Татищеву дать надлежащее назначение.
Председатель. — Какое именно?
Протопопов. — Ну, членом государственного совета, может быть.
Председатель. — Значит, из сената в государственный совет?[*]
Протопопов. — Я не знаю, про что была речь.
Председатель. — Я могу сказать, что вы именно так и предполагали. Скажите, за что вы предполагали увеличить пенсию Комиссарову?
Протопопов. — Комиссаров был уволен по 3-му пункту.
Председатель. — За свою деятельность в качестве градоначальника?
Протопопов. — Да, в Ростове. После этого он приехал сюда, и тут произошли какие-то особого рода переговоры, мне понятные, но не точно мне известные, после чего этот 3-й пункт был уничтожен.
Председатель. — С кем были переговоры?
Протопопов. — Это было до меня.
Председатель. — Но вам хорошо известно это, скажите с кем?
Протопопов. — Это до моего назначения.
Председатель. — Но вы знаете, с кем он переговорил?
Протопопов. — Я даю слово, что не знаю. Но 3-й пункт был уничтожен. Затем была ревизия генерала Попова. Потом я послал Михайлова (второй раз) проверить генерала Попова.
Председатель. — Генерал Попов к каким выводам пришел?
Протопопов. — К ужасным.
Председатель. — Почему же нужно было проверять «ужасные выводы» Попова?
Протопопов. — Меня просил тот же Комиссаров.
Председатель. — Сам просил или кто-нибудь поддержал эту просьбу?
Протопопов. — Белецкий, мне думается, поддерживал… Я точно боюсь сказать.
Председатель. — И Распутин?
Протопопов. — Когда приехал Михайлов, Распутина уже не было, — мне так помнится.
Председатель. — Хорошо, значит, вас просили. Вам известна роль Комиссарова при Распутине? Как вы ее себе представляете?
Протопопов. — Я представляю так, что Манасевич был хранителем святого, а Комиссаров был в курсе всех дел.
Председатель. — Чьих?
Протопопов. — Распутинских и мануйловских. Это люди неладные.
Председатель. — Так за что же этому «неладному» человеку увеличить пенсию?
Протопопов. — За что? — Это я помню. Мне хотелось дать ему известную сумму, чтобы он уехал из Петрограда.
Председатель. — Мне непонятно: человек неладный, но при том, усилить ему пенсию; если же усилить пенсию, зачем высылать из Петрограда?
Протопопов. — Мне хотелось убрать из Петрограда этих людей. Я считал их людьми вредными, потому что они интриговали ужасно, больную атмосферу создали; хотелось очистить.
Смиттен. — Вы так характеризуете Комиссарова: плохой, около него больная атмосфера; вы делаете ревизию, но ревизии не поверили.
Протопопов. — Я поверил.
Смиттен. — Раз поверили, зачем же вы назначили вторую? Вы понимаете, что израсходование средств на ревизии, это не есть дело государственной необходимости.
Протопопов. — Я смотрел на это, как на мелочи.
Председатель. — Значит, нельзя объяснить иначе, как просьбой?
Протопопов. — Вероятно, просьбой.
Председатель. — Но все-таки, за что же увеличить пенсию? Человек по 3-му пункту уволен, ревизия дает отрицательные данные, министр внутренних дел находит, что он человек неладный и даже просто скверный, — почему же увеличить пенсию?
Протопопов. — Для того, чтобы этот человек больше здесь не был. Вот, собственно, в чем была моя мысль: удалить его.
Председатель. — Амфитеатрова, чтобы он тут не был, выслали.
Протопопов. — Да, я тут уже думал об этом, но я не знаю, удалось ли бы это. Это вопрос.
Иванов. — Почему?
Протопопов. — Нашлись бы заступники. Конечно, я глубоко виноват, но уверяю, я пришел в очень тяжелое место, самое отвратительное, какое только можно себе представить. Я одно могу сказать: воровства не было. Это факт.
Председатель. — Позвольте мне огласить письмо. «Глубокоуважаемый и богом благословенный и обожаемый государь… (читает). Это вы писали? (Показывает письмо.)
Протопопов. — Нет.
Председатель. — Тогда кто же? Эта рука вам не может не быть знакома?
Протопопов. — Это рука Бурдукова, который написал набросок того, что я бы написал.
Председатель. — Это проект вашего письма к бывшему императору по поводу дня его ангела 6 декабря 1916 г.?
Протопопов. — Это не было послано.
Председатель. — Меня интересует другая сторона: значит, это рука Бурдукова. Теперь. «Ваше императорское величество, всемилостивейший государь, не имея возможности принести вам в день вашего ангела мои верноподданнические…» (читает.) Это кто писал? (Показывает.)
Протопопов. — Это моя рука. Но это тоже, я думаю, не было послано. Я так не пишу.
Председатель. — Я точно прочел.
Протопопов. — Я стараюсь вспомнить, было ли послано или нет.
Председатель. — Занесите, г. секретарь, что было предъявлено. Письмо это на бланке от управляющего министерством внутренних дел. Будьте добры сказать, кто это писал? (Показывает.)
Протопопов. — Не узнаю этого почерка.
Родичев. — Слова те же самые, что и у Бурдукова.
Протопопов. — Почти те же, но другая рука. Я не помню, г. председатель.
Председатель. — Какие отношения существовали между вами и Бурдуковым?
Протопопов. — Он часто ходил. Мы были в кавалерийском училище. Вероятно, когда-нибудь он был у меня…
Председатель. — Но это не почерк Бурдукова?
Протопопов. — Нет.
Председатель. — Вы давно знакомы с Бурдуковым?
Протопопов. — Я с ним знаком года три.
Председатель. — Вы говорите, вы были с ним в кавалерийском училище?
Протопопов. — Мы однокашники.
Председатель. — Как вы познакомились и по какому поводу?
Протопопов. — Я с ним встретился в Азовско-Донском банке, затем он стал бывать, и так познакомились.
Председатель. — Какое его общественное положение?
Протопопов. — Он был шталмейстером двора.
Председатель. — Это — звание, а что он делал в жизни?
Протопопов. — Я не знаю. Он и коммерческими делами занимается в значительной мере.
Председатель. — Он тоже член какой-нибудь патриотической организации?
Протопопов. — Да, он правый, но не такой безумно правый человек.