Виссарионов. — Я положительно не помню таких случаев, о которых вы изволите говорить.
Председатель. — Хотя бы случай Малиновского. Не только Малиновского, но членов Центрального Комитета, с ним бывших. Малиновский не станет отрицать. Он говорил — такие-то и такие-то лица. На нужды департамента полиции тратились громадные народные деньги. В вашем распоряжении было внешнее филерское наблюдение, которое, в свою очередь, подтверждало сведения, что они ездили туда-то и тогда-то.
Виссарионов. — Ведь эти сведения были в руках начальника охранного отделения. Я не знаю, какой город вы имеете в виду — Москву или Петроград.
Председатель. — Я имею в виду поездку Малиновского заграницу.
Виссарионов. — Если имеете в виду Москву, то начальник охранного отделения должен был по собственной инициативе сделать. Это входило в круг его обязанностей.
Председатель. — Он этого не сделал. Что же, содействия начальника охранного отделения не было, или, вернее, он не исполнял вашей директивы? Вы не станете же отрицать, что в этой инструкции, которую я огласил, такой образ действий рекомендовался. Вы не могли, не проваливая Малиновского, арестовать членов Центрального Комитета, по крайней мере, некоторых из них. Так что, бездействие начальника охранного отделения и бездействие ваше было основано на инструкции.
Щеголев. — Скажите пожалуйста, когда вам приходилось беседовать с членом Думы Малиновским, вам приходилось принимать от него сведения о тех наказах, которые он получал от Ленина? Различные наказы были. Были наказы по вопросам соединения или, вернее, разъединения отдельных частей фракции, по вопросу о партийной печати, о партийном органе, о литературе, об организации, и т. д. Он вам эти наказы предъявлял; вы говорили, что он вас осведомлял обо всем. Как вы относились к этим поручениям, принятым им от Ленина? Он проводил в жизнь эти наказы с вашего разрешения, или вы ему запрещали проводить эти наказы?
Виссарионов. — Я лично был против проведения.
Председатель. — В чем это выразилось?
Виссарионов. — В том, что я ему говорил.
Председатель. — Он не слушался вас?
Виссарионов. — Я не знаю, проводил ли он.
Председатель. — Не зная, проводил ли он, вы ему платили по пятьсот рублей?
Виссарионов. — Ведь такое было распоряжение.
Председатель. — Но ведь вы не были кассиром; вы были частицей мозга департамента полиции; поэтому мы позволяем себе задавать вам этот вопрос.
Виссарионов. — Ведь руководящая роль не у меня была. Если вы ознакомились с характером деятельности и с личностью директора, то, вероятно, пришли к заключению, что все было у него.
Председатель. — Скажите, пожалуйста, московскому губернатору Джунковскому сообщали о судимости Малиновского за кражи, в связи с кандидатурой Малиновского?
Виссарионов. — Нет, кажется, не сообщали.
Председатель. — Когда Джунковский стал товарищем министра внутренних дел, то докладывали ему, как до него Золотареву, о деятельности Малиновского?
Виссарионов. — Да.
Председатель. — Так что, вам известно, что вами заагентуренный…
Виссарионов. — Не мною был проведен.
Председатель. — Ну, департаментом полиции, будем говорить. Кем бы то ни было, все-таки факт существования среди ваших агентов члена Центрального Комитета и члена Государственной Думы не был тайной для Золотарева и Джунковского?
Виссарионов. — Нет.
Председатель. — И они, выслушав ваш доклад, пользовались сообщениями, которые вы получали от Малиновского?
Виссарионов. — Сколько я помню, сообщения Малиновского докладывались директору, о чем он и делал отметки.
Председатель. — Но, во всяком случае, Золотарев и Джунковский были осведомлены?
Виссарионов. — Я, при Джунковском не имел свидания с ним, потому что вскоре уехал. Я об этом доложил в пути Джунковскому. Он сказал, что надо будет от него отойти. Затем: я в июле месяце сам ушел, а Малиновский, кажется, в 1914 году был освобожден от своих услуг.
Председатель. — Но ведь Джунковский вступил 25-го февраля 1913 года, а вы ушли только 23-го июля 1913 года.
Виссарионов. — У меня лично доклада товарища министра Джунковскому не было совсем.
Председатель. — Но вам, быть может, известно, что директор осведомил Джунковского?
Виссарионов. — Я не знаю.
Председатель. — А о Золотареве знаете?
Виссарионов. — Да.
Председатель. — А министры Макаров и Маклаков?
Виссарионов. — Относительно Маклакова не знаю, я не имел доклада. Относительно же Макарова неизвестно, говорил ли ему об этом директор. Я лично ему не говорил, потому что у меня к нему не было доклада. Я докладывал только товарищу министра.
Председатель. — Почему Малиновский отказался от звания члена Государственной Думы и бежал заграницу?
Виссарионов. — Это было без меня.
Председатель. — Так что вы не знаете?
Виссарионов. — Это в 1914 году.
Председатель. — Скажите, зачем вы ездили заграницу и что вы там делали?
Виссарионов. — Там был Гартинг, представитель нашего полицейского розыска. Было признано необходимым освободить Гартинга от услуг, потому что было указание на то, что он, кажется, будет обнаружен В. Л. Бурцевым, а вместе с тем, было дано поручение: так как бывший император ехал в Ракониджи на свидание с итальянским королем, принять меры физической охраны по пути следования, от станции Бельфор…
Председатель. — Но это формальная задача?
Виссарионов. — Ознакомиться с составом той агентуры, которая была в распоряжении Гартинга и Андреева.
Председатель. — Вы это сделали?
Виссарионов. — Я отчасти видел.
Председатель. — Что же, ваши агенты, входили в состав заграничных групп, участвовали в собраниях?
Виссарионов. — Там ни одного серьезного не было.
Щеголев. — А кто был вам предъявлен?
Виссарионов. — Я видел одну даму; если не ошибаюсь, ее фамилия Шишмарева.
Председатель. — Та дама, у которой был салон для русских эмигрантов?
Виссарионов. — Я не знаю, был ли у нее салон.
Председатель. — Она получала пятьсот рублей?
Виссарионов. — Она много получала.
Председатель. — Ну, а еще кто был?
Виссарионов. — Затем, небольшие сотрудники, которые входили в разные собрания, столовые и, получая сведения, сообщали. Тех, кто называется партийными сотрудниками, я там не видел.
Щеголев. — А кто был представлен из маленьких сотрудников?
Виссарионов. — В. Л.[*] говорил, Патрик, кажется. Затем, врача я видел, с.-д. Житомирского. Других фамилий не помню.
Щеголев. — Вы можете подробно сказать об этой даме? По какой партии она давала сведения?
Виссарионов. — Она близко стояла к Минору. О тех лицах, которые бывали в доме Минора, она сообщала; но ее сведения были отрывочные.
Щеголев. — А почему ей платили такие большие деньги?
Виссарионов. — Это до меня было назначено, я не знаю.
Щеголев. — А как ее кличка была?
Виссарионов. — Там Красильников переменил все клички на французские; не помню.
Щеголев. — В бытность вице-директором вам не приходилось подписывать бумаг по поводу выдаваемого этой сотруднице гонорара?
Председатель. — Об уменьшении или увеличении гонорара?
Виссарионов. — Вероятно, давал.
Председатель. — Скажите, вы были командированы на юг, в связи с забастовкой в черноморском флоте?
Виссарионов. — Забастовки в черноморском флоте не было.
Председатель. — Т.-е. не было забастовки или вы не были?
Виссарионов. — Забастовки не было.
Председатель. — Я имею в виду коммерческий флот, а не военный.
Виссарионов. — Это не в Севастополе, а в Николаеве. Да, был.
Председатель. — Там был заагентурен, говоря термином департамента полиции, один из руководителей этой забастовки?
Виссарионов. — Я не знаю, заагентурен?
Председатель. — Термин заагентурен вам понятен?
Виссарионов. — Да, — извлечен, приобретен.
Председатель. — Я напоминаю вам кличку — «Американец».
Виссарионов. — «Американца» я этого не видел ни в Севастополе, ни в Николаеве.
Иванов. — Но вы знаете, что такой был?
Виссарионов. — Видимо, здесь два события соединяются в одно. Я ведь был, когда была забастовка на франко-русском заводе. Я в своем докладе описал причины. Там «Американца» совсем не было. До меня еще это было.
Щеголев. — С «Американцем» вы не имели никаких личных отношений?
Виссарионов. — Я его видел раз или два, когда он приезжал.
Щеголев. — Вы были в Николаеве в 1908 году. Разве он был такой важный сотрудник, что вам пришлось иметь с ним дело лично?
Виссарионов. — Он приехал из другого города.
Щеголев. — Какие же услуги он оказал?
Виссарионов. — Он давал сведения по той организации, которая возникла в Александрии; потом он был переведен, кажется, в Севастополь или в Одессу.
Председатель. — Какое было ваше отношение к событиям в Киеве, окончившимся смертью Столыпина?
Виссарионов. — Я был командирован в Киев сенатором Крыжановским[*] после того, как оттуда уже уехал сенатор Трусевич. Меня командировали для того, чтобы посмотреть охранное отделение. Киевское охранное отделение сильно беспокоило департамент; в то время, департамент признавал бывшего начальника охранного отделения несоответствующим своему положению.