Я закончил. Нельзя говорить слишком много, ведь тогда пропадёт интерес. Но нельзя говорить и слишком мало, тогда не будет должной мотивации для изменения решения. А это возможно, вот нутром чую, что возможно!
— Зачем нашему императору, да правит он вечно, нужны два дополнительных мага в победе, если будет необходимо прикрытие в отступлении? — ответил судья. — И как нам полагаться в таком деле на предателей-дезертиров?
Тут он переиначил известную историю, которую, наверное, в детстве рассказывали каждому ребёнку Империи. Воин в ней неистово и радостно вырезал мирное население городов, ударяя мечом им в спины, вместе с группой своих соратников. Это было легко и просто, а также абсолютно бесполезно. Ведь бить безоружного врага в спину — это бить уже проигравшего. С этой задачей справится бы кто угодно. Но вот, настал момент, когда битва оказалась тяжёлой, на грани проигрыша. Все соратники воина встали в линию, удерживая превосходящие силы врага. В этот момент трусливый воин, привыкший лишь бить в спину, испугался, бросил оружие и сбежал.
Мораль проста: легко быть всесильным и неустрашимым героем, когда армия победила. Но очень трудно оставаться в строю, оказавшись перед угрозой более многочисленного и опасного противника. Ещё труднее — отдать жизнь, когда того требует ситуация. Судья намекал, что дезертир предаст снова, покинув поле боя, когда в нём будет нужда. А если нужды не будет, то и толку от него ровным счётом никакого.
Тц… а ведь он прав.
— Мне остался год жизни, невелика цена, — усмехнулся Костон, моментально ломая тот хрупкий диалог, который образовался между нами. Придурок! Ещё не всё было потеряно! Я собирался сказать про свои почтовые шкатулки, выдав их за наличие связи с семьёй! Судья просто не мог не знать столь известную фамилию, как Моргримы! Был шанс запудрить ему голову…
— Решение окончательное, — жёстко закончил чиновник. — Приговор привести в исполнение немедленно!
Стража моментально открыла клетку, вытаскивая из неё смеющегося Костона и невозмутимую, пошатывающуюся Вивиан. Парочку тут же окружили сразу четыре здоровых лба и, поблёскивая амулетами антимагии, направились к дверям. Не знаю, есть ли здесь площадь для казней или их удавят прямо в подвалах?
Дерьмо… С какой-то стороны мы знакомы всего чуть более недели, а с другой… Жалко. Я уже посчитал их своими людьми. С оговорками, само собой, но…
К нам, между тем, подошли остальные. Грубо схватив за разрывающиеся от боли руки, какой-то, совершенно незнакомый, ранее не видимый мною солдат, потащил меня, как остальных оправданных, в ином направлении.
Едва сдержав шипение, начал быстро перебирать ногами, двигаясь следом и стараясь не отставать. Отставание — это боль в и без того ноющем теле.
В голове крутились самые разные мысли. В эмоциях же преобладал гнев. На Костона, на судью, на Матоса, на себя… Я проклинал всё и вся. Было горько и неприятно. Ощущение, что наплевали в душу. Воспоминание о насилии над Вивиан заставляли зубы скрипеть. Воспоминание о собственном избиении — ненавидеть. Я тлел, как угли из-под костра, готовые обратиться пламенем от первого же дуновения ласкового ветерка.
Но что я мог⁈ Я — никто, презренный верс! У меня нет прав, кроме тех, которые выданы распоряжением императора и даже они могут трактоваться по разному. Ха-ха-ха, маги… грязь под ногами, вся ценность которых состоит в облегчении жизни сильных мира сего. Прислуга. Рабы. Как тот жук, которому я оторвал лапки в момент отбытия из дома.
Глупец, доигрался⁈ Сколько нужно защищать Империю, чтобы осознать её несостоятельность?
Ха-а… прав я или нет? В конце концов, страна стои?т уже несколько сотен лет и оставайся я одним из аристократии, то никогда и не подумал бы о подобном. Имею в виду — жалость к магам, сетование на несправедливость, ощущение, как правильные и верные законы извращают «маленькие люди» на местах.
Пока Дэсарандес занят, всё летит под откос! Пока император воюет, его трон шатается! И почему же? Потому что его слуги, направленные в качестве тех, кто должен облегчить жизнь завоёванных территориях, вместо этого набивают свои карманы и делают всё, что только могут! Почему нас избили? Почему Вивиан изнасиловали? Почему двоих магов, сбежавших из захваченного города, приговорили к смерти⁈ Где справедливость⁈
Ноги перебирали холодный, колючий камень. Периодически попадающиеся крошки, песок и разный мусор лишь сильнее царапали и без того кровоточащую плоть. Ступни горели огнём, руки едва подавали признаки жизни, тело болело, а губы безобразно шлёпали по воздуху, беззвучно проговаривая мои мысли.
Я задыхался от злобы, исходил ненавистью ко всему вокруг.
А ведь… ха-ха, нам, можно сказать, ещё повезло! Имею в виду… никто даже не упомянул тот факт, что «легенда», которую Вивиан и Костон скормили охотникам на магов и старшему офицеру Найфе, так-то, была полностью придумана мной! Потому что откуда ещё версам из Морбо было взять имена реально существующих волшебников, которые взошли на «Кромолос»? И как мне кажется, вряд ли судья этого не понял или не знал. Не создавал этот чиновник ощущение законченного идиота.
Почему же не стал поднимать эту тему? Пожалел? Вряд ли. Увидел мою фамилию? Так она же с «Анс», так что не в счёт… Иногда, конечно, семьи продолжают поддерживать контакт, но это не поощряется, а тут ключевую роль играет расстояние. Ну кто и когда бы из Моргримов мог узнать, что случилось со мной в колониях, особенно, когда там начался бунт?
А ведь меня бы, скорее всего, поддержали. Имею в виду, хоть так и не принято, но мать и Анселма точно постарались бы помочь. Может, отец тоже. С ним не знаю… Лиам, мой старший брат и наследник — точно также без понятия. Однако, шансы были…
Непонятно… Не люблю непонятности… Но хотя бы теперь отвлёкся от ненависти. Хорошо…
Нас четверых привели в небольшую, полностью каменную комнату, где посадили на грубую, необструганную скамью, приказав ждать. Примерно через пять минут прибыло ещё трое человек. Первый — принёс наши вещи, в которых мы попали за решётку. Второй — с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди, отошёл немного в сторону, пристально осматривая всех взглядом. Третий — молодой, улыбчивый парень, представился как тюремный лекарь.
— Оправдали? — с удивлением и откровенным зевком, спросил он. — Редкость за побег!
Хотелось треснуть ему в морду. Сдержался. Во-первых не мог, а во-вторых нет смысла. Сам скоро сдохнет. Как, впрочем, и я.
После их прихода, меня первым подняли на ноги и открыли кандалы, позволяя рукам обрести долгожданную свободу.
— Ш-ша-а-а… — не выдержал я, а слёзы всё-таки навернулись на глаза. Как же было больно! Руки повисли как плети, не в силах сделать ровным счётом ничего.
— Ну-ну, ты что, девочка? — рассмеялся лекарь. Однако, его слова прошли мимо ушей, я был максимально сосредоточен на том, чтобы просто не потерять сознание.
Долго прохлаждаться и приходить в себя, к сожалению, никто не позволил. Поступил приказ снять всю тюремную одежду, которую собрали в кучу, очевидно собираясь потом предоставить кому-то другому. Наверное следующему преступнику, который окажется здесь. Интересно, её постирают или такими мелочами здесь даже не заморачиваются?
Тюремный целитель быстро и откровенно халтурно подлечил мне тело: едва свёл синяки и лишь частично заживил губы. Аналогично бездарно прошёлся по рукам и ногам, а потом махнул, дабы я отошёл в сторону.
— Полностью здоров! — важно заявил он, кивнув человек, стоящему в стороне, возле стены. Похоже это местный офицер, но без знаков различия.
Ощущал я себя, в принципе, сносно. Конечно, потом пойду к Каратону, чтобы он сделал всё качественно и профессионально, однако острой потребности в этом я уже не ощущал. Ходить, во всяком случае, было можно.
Следом тюремный лекарь подлечил Ресмона, потом нашего целителя, который, от удивления за «профессионализм» коллеги, аж перестал дрожать и лишь непонимающе на него смотрел, но местный «профи» уже приступил к Люмии, откровенно ощупывая её обнажённое тело.
— Тут больно? — нажал он на синяк, отчего и без того вымотанная девушка глухо вскрикнула, торопливо закивав. — Да-а… — парень почесал затылок. — Похоже, перестарались. Внутренние органы повреждены! Видимо, нужно углублять, хе-хе, лечение. Офицер, — повернулся он к тому самому стражнику. — Нам бы в лазарет заглянуть, часика на два. Тогда сумею в должной мере поставить её на ноги!
— Я в порядке! — испуганно заявила Люмия. — Не надо лечения, всё само заживёт!
— Целителю виднее, — важно ответил маг.
Поднявшись на ноги, я прищурился. Сложилось ощущение, будто бы мозги аж заскрипели, в попытке найти наиболее адекватный и простой выход из ситуации. Почему банально не послать его? Так, несмотря на оправдательный приговор, мы всё ещё жалкие версы, это раз. Второе — по прежнему находимся вместе со стражей, одетой в антимагические амулеты. Ну и в-третьих — не желаю рисковать, начиная откровенный конфликт. Мудрее нужно быть!
— Судья сказал привести приговор к исполнению, — произнёс я. — Сразу же. То есть, направиться на объединение с армией императора. Мы не можем задерживаться на два или три часа.
— Хочешь получить девку, которая сдохнет через неделю? Да пожалуйста! — обиженно фыркнул тюремный целитель. — Вы все слышали⁈ — призвал он в свидетели стражников. — Они сами отказались от лечения!
— Кончай страдать хернёй, верс. Принимайся за работу, — жёстко произнёс офицер, устремив взгляд, полный равнодушной злобы, прямо на незнакомого мне паренька.
— Но мне нужно время! — чуть ли не топнул он. — Иначе ничего не получится!
— Тогда лечи здесь, — добавил мужчина. — Времени у тебя столько же, сколько потратил на остальных.
Покосившись на него, целитель, в кои-то веки, сумел сообразить не препираться. Вместо этого он вздохнул и положил руки на тело Люмии, начиная водить ими прямо по синякам, отчего девушка лишь морщилась, но терпела.
— Хорес! — спустя пару минут, не получив никакой реакции, воскликнул маг. — Я так не могу. Это же не лечение, а мучение. Мне нужно сосредоточиться, а не получается. Давайте хотя бы на полчаса её в отдельный кабинет? Тогда всё будет нормально, — и улыбнулся.