— Умница!
Инга хотела открыть дверь, но Лисин быстрым и решительным движением взял ее за руку и притянул к себе. Веки Инги удивленно дрогнули, когда она глянула на его разгоряченное страстью лицо.
— Я хочу тебя! — сказал Вадик и, не дав девушке опомниться, крепко поцеловал ее в губы.
11
Это был приятный и необременительный роман. Они виделись только по вечерам, не досаждая друг другу. Инга была актрисой, играла в каком-то маленьком театре, подрабатывала в телевизионной рекламе, развлекала горожан на праздниках. Она никогда ни словом, ни намеком не показала Лисину, что рассчитывает на его помощь, хотя знала, что он может сделать многое, будучи влиятельным человеком в российском шоу-бизнесе.
Лисина это удивляло. Порой он даже чувствовал нечто похожее на угрызения совести из-за того, что «бесплатно» пользуется любовью этой красавицы. До сих пор за любовь ему всегда приходилось платить. Речь, конечно, шла не о деньгах. У такого человека, как Вадим Лисин, было множество способов отблагодарить девушку за то, что она доставила ему удовольствие в постели. И он никогда не отказывался «платить по счету».
С Ингой же все было иначе. Однажды, когда они — утомленные сексуальной игрой — лежали в постели и курили, Вадик не выдержал и сказал:
— Знаешь что, дорогая, мне кажется, ты замечательная актриса.
— Спасибо, — спокойно ответила Инга.
— Но в наше время мало быть просто талантливой актрисой, чтобы добиться успеха.
— Правда? А меня с детства учили, что талант всегда пробьет себе дорогу.
Лисин улыбнулся наивности девушки.
— Довольно часто в жизни выигрывают не умные, а хитрые, не талантливые, а пробивные. Конечно, ты слишком молода, чтобы это знать, но поверь мне на слово. Я мог бы свести тебя с нужными людьми. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— У тебя слишком мрачный взгляд на жизнь, малыш, — ответила Инга в своей обычной странноватой манере — с легким оттенком превосходства и презрения, словно она была королевой, которая из жалости разделила постель с конюхом.
Лисин поморщился:
— Я же просил, не называй меня «малышом».
— Хорошо, малыш, — последовал спокойный ответ.
Лисин вздохнул: с этой девушкой решительно ничего нельзя было поделать.
— Значит, ты не хочешь, чтобы я помог тебе? — прямо спросил он.
Инга равнодушно покачала головой:
— Нет. Я привыкла всего добиваться сама.
«Тогда что ты делаешь в моей постели?! — чуть не сорвалось с языка Вадика. Но он вовремя сдержался. Он покосился наточеный профиль Инги и подумал: — Неужели она влюбилась в меня?»
Лисин задумался. Бескорыстное чувство было ему в диковинку. Но никаких других причин Вадик найти не смог.
— Детка, прости, но я люблю определенность и должен знать наверняка… — Вадик взял Ингу за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Ты что, и вправду любишь меня?
— А ты как думаешь?
Он пожал плечами:
— Не знаю.
В полумраке комнаты блеснули ее зубы.
— Знаешь что, — насмешливо сказала Инга, — не забивай себе голову всякой ерундой. Нам с тобой хорошо вместе, правда?
— Ну.
— Вот тебе и ответ. Вполне определенный.
— Да, ты права, — сказал Лисин и потерся небритой щекой о ее плечо.
Лисин обожал Ингу. Даже на работе, во время нечастых перерывов, когда Вадик оставался в одиночестве, он вспоминал о ней. Вспоминал ее улыбку, ее манеру запрокидывать в смехе голову, ее руки — длинные и гибкие, как у гимнастки. И еще — странный огонек, вспыхивавший время от времени в ее больших, раскосых глазах. Этот огонек завораживал Лисина больше всего. И именно этот огонек заставлял Вадика каждый вечер набирать ее номер.
Случилось нечто странное: Вадик и думать забыл о других женщинах. Его словно заворожили! Он даже с Паниным встречался настолько редко, что тот не на шутку обиделся.
— Дружок, это на тебя так непохоже, — назидательно бубнил Иван в телефонную трубку. — Сердцем чую, не к добру это.
— Здравствуй мама Новый год! Когда я не пропускаю мимо себя все, что движется, ты говоришь, что это опасно для здоровья. Когда я провожу вечера и ночи с одной и той же женщиной, это «не к добру». Так что же тогда «к добру»? Ты уж определись!
— Да, ты прав, — ответил Панин после паузы. —
Может, тебе и в самом деле повезло найти ту «единственную и неповторимую», о которой пищат с эстрады наши певцы. В таком случае желаю тебе удачи.
— Спасибо, старина. На днях заскочу к тебе.
Панин усмехнулся:
— Только не слишком тяни. Свято место пусто не бывает.
— Ты нашел мне замену?
Панин кокетливо хихикнул и положил трубку..
Так продолжалось чуть больше месяца. А потом случилось то, что случалось всегда. Вадик вдруг почувствовал, что встречи с Ингой утомляют его. Она заняла в его жизни слишком много места. И тут под его ногами разверзлась страшная бездна, от которой он всегда старался убежать как можно дальше — бездна будничного, унылого однообразия.
Не то чтобы Инга перестала ему нравиться — совсем нет. Но питаться изо дня в день одним и тем же блюдом (пусть даже самым вкусным на свете) — тяжелое испытание для настоящего гурмана. А в плане любовных приключений Лисин считал себя безусловным гурманом. Одним словом, Вадику захотелось разнообразия.
И вот в один из прекрасных весенних вечеров он привел домой жгучую брюнетку Азу, певицу из цыганского театра «Ролан». Лисин познакомился с ней на презентации своей новой коллекции одежды. Аза сама подошла к модельеру и в шутку предложила ему свои услуги… «в качестве модели». При этом молодая цыганка так красноречиво повела бровями и так завлека-юще дернула плечиком, что у Лисина не осталось никаких сомнений по поводу типа «услуг», которые девушка так беззастенчиво ему предлагала. Вадик задумался лишь на секунду. И в этот момент перед его мысленным взором возникли глаза Инги, раскосые, шальные, с загадочным и, чего уж греха таить, пугающим выражением. Но уже в следующую секунду Лисин приветливо улыбнулся цыганке и сказал:
— Заманчивое предложение. Что, если нам обсудить его за бокалом вина в каком-нибудь уютном ресторанчике?
— Я не против, — кокетливо ответила Аза.
Вопрос, таким образом, был решен.
В тот же вечер молодая певица Аза оказалась в постели Вадика. То, что она в этой постели вытворяла, не описать никакими словами. Занимаясь с ней любовью, Вадик совершенно забыл об Инге. Впервые за последние полтора месяца.
«Черт побери, вот это штучка! — восхищенно думал Вадик, взмокнув и разомлев от эротических ухищрений Азы. — Настоящая дикарка!»
После третьего захода и венчающего его «отстрела» (как сам Вадик это называл), Лисин лежал в постели утомленный и счастливый. Поясница слегка побаливала, как после хорошей физической работы. Во рту дымилась сигарета. Вот такие моменты Вадик любил больше всего. Кто-то из великих сказал, что после акта любви все звери чувствуют себя одинаково опустошенными и несчастными. Однако с Лисиным этого никогда не случалось. Он был абсолютно счастливым человеком.
Аза засобиралась домой.
— Останься, Аза. Ну куда тебе спешить? — огорченно спросил Вадик.
Однако цыганка покачала головой:
— Надо идти. Меня дома ждут.
— Кто?
Она усмехнулась и ответила:
— Муж. Он у меня очень ревнивый. Если что-нибудь заподозрит, может и убить.
По спине Лисина пробежал неприятный холодок.
— Ну это ты преувеличиваешь, — неуверенно сказал он.
— Может, да. А может, нет, — уклончиво ответила Цыганка. Натягивая юбку, она вдруг замерла и испуганно уставилась на Лисина.
— Почему ты так смотришь? — нахмурился Вадик. — У меня что, вырос третий глаз на лбу?
— Данет… Просто… показалось.
— Что показалось?
— Ничего. Разные глупости.
Аза начала подниматься с кровати, но Лисин схватил ее за руку и насильно усадил на место:
— Какие глупости? О чем ты?
Аза нахмурила смуглый лобик:
— Плохо тебе будет. Очень скоро. На твоем лице печать.
— Какая еще печать? — недовольно проворчал Лисин. — Ты можешь по-человечески сказать, без этих ваших цыганских штуковин? *
Аза нахмурилась еще больше и произнесла с ледяным спокойствием:
— Печать смерти.
— И что это значит? Я что, скоро умру? — Лисин хохотнул, но смешок получился вымученным и неприятным.
— Может, да. А может, нет, — вновь уклонилась от прямого ответа цыганка.
Она встала с кровати. Лисин ее больше не удерживал. Внезапно цыганка ему опротивела. Он был рад тому, что она одевается, и хотел лишь одного — чтобы проклятая ведьма поскорее убралась из его квартиры.
Когда Аза ушла, Вадик Лисин прошлепал на кухню. Там он достал из холодильника бутылку водки, налил полстакана и залпом выпил. Затем повторил эту процедуру. Подумал, не выпить ли еще, но решил, что на сегодня хватит.
— Все настроение испортила. Сука, — проворчал он себе под нос и пошлепал обратно в спальню.
Кряхтя и тихонько матерясь, он улегся в постель и вскоре, несмотря на мрачное расположение духа, заснул чистым и крепким сном младенца. Лисин считал себя абсолютно счастливым человеком еще и потому, что — в отличие от многих его друзей — его никогда не мучила бессонница. Когда бы и где бы он ни расположился на ночлег, засыпал Вадик быстро и спал до утра, не просыпаясь.
Но в эту ночь поспать до утра Вадику Лисину не удалось. Он проснулся в два часа ночи от дикой боли. Открыв глаза и еще не понимая толком, что произошло, он увидел перед собой искаженное злобой женское лицо. Растрепанные светлые волосы бесформенным облаком нависали над этим лицом. Миндалевидные, пылающие злобой глаза смотрели с яростным торжеством, словно это были глаза горгоны Медузы. Увидев, что Лисин открыл глаза, Медуза закричала нечеловеческим голосом и принялась трясти у него перед лицом окровавленным кулаком. Поняв, что она держит в кулаке, Лисин взвыл от ужаса — и потерял сознание.
12
— О господи! Какой кошмар! — Светлана Перова прижала ладони к щекам и испуганно покачала головой.