— Ха! Храпишь. И у тебя немного текут слюни.
Я ищу, чем бы в него швырнуть, но он быстро встаёт и подходит к окну.
— Я хочу показать тебе Новый Орлеан. Одевайся.
— Ты издеваешься надо мной, да? Хочешь осмотреть достопримечательности? — Я недоверчиво усмехаюсь. — Сначала ты исчезаешь и не говоришь, что делаешь. Затем сбрасываешь на меня бомбу Чумы. А потом бьёшь меня о стену и говоришь, что тебе вообще всё равно, чего я хочу и что думаю. — Я провожу рукой по спутанным серебристым волосам. — Мы здесь не для того, чтобы осматривать город, Люцифер. А приехали найти Легиона. Так что, если у тебя нет зацепки, моя счастливая задница будет припаркована прямо здесь.
— Прежде всего, я убирал ванную — кстати, не за что — и выяснял, как, чёрт возьми, кто-то или что-то взломало защиту вокруг отеля. И, во-вторых… нет никакой бомбы. Тогда бы уже пришёл Война.
Я закатываю усталые глаза.
— И третье замечание?
— Я был захвачен моментом. Подай на меня в суд. — Он пожимает плечами. — Что, если мы осмотрим город и насладимся достопримечательностями? И ты могла бы проветрить трусики.
— Ты невероятен, — фыркаю я, поднимаясь на ноги.
— Знаю. Теперь можешь одеться? И пожалуйста… сделай что-нибудь со своим дыханием. Определённо, это одна из наименее очаровательных граней человечности.
На этот раз я подготовилась и швыряю декоративную подушку ему в лицо. Конечно, он ловит её прежде, чем с его головы упадёт хоть волосок. Расстроенная тем, как чертовски идеально он выглядит, и тем, в каком беспорядке, должно быть, я, тащусь в свою спальню, прежде чем он сможет бросить ещё какие-нибудь оскорбления моей смертности.
— И поторопись! Я умираю с голоду, — кричит он мне в спину.
Я отмахиваюсь, хотя желудок урчит при одном упоминании еды.
Как он и сказал, комната чистая, в ней нет ни пятнышка крови. Стоило поблагодарить его, но от этого он злорадствовал бы ещё больше. Плюс, я должна признать, что сверх живой Люцифер пугает меня. Жизнерадостный, высокомерный Люцифер раздражает, но терпим.
Я быстро привожу себя в порядок и одеваюсь, стремясь проглотить что-то большее, чем дорогие закуски в баре. Когда я выхожу в общую зону, Люцифер корчит гримасу.
— Что? — Я смотрю на свои джинсы, толстовку и кроссовки, одну из очень немногих не ослепительных, обычных одежд, которые мне удалось тайком стащить у Айрин.
— У тебя нет ничего, что не кричало бы о том, что покупаешь одежду в «Спортивные товары Дика»? Мы в Новом Орлеане, Иден. Не в Ньюарке.
Я упираю кулак в бедро.
— Ты хочешь идти или просто стоять здесь и оскорблять меня весь день? Я уверена, что смогу раздобыть чехол с дыркой для головы.
— Шучу, я шучу, — смеётся он, отмахиваясь. Затем подходит ко мне элегантной походкой и протягивает согнутую руку. — Могу я иметь честь показать тебе окрестности, миледи?
Я смотрю на предложенную руку и фыркаю.
— Сначала еда. Остальное обсуждается.
Мы без происшествий спускаемся на лифте вниз и выходим на тротуар.
— Поймаем такси?
Люцифер качает головой.
— Это Орлеан, детка. Вкусная еда на каждом углу. Пошли.
Даже ранним утром город полон туристов в бусах и ярких одеждах. Я позволяю Люциферу вести меня сквозь толпы людей, заходящих в рестораны и магазины и выходящих из них.
— Почему на улицах уже так многолюдно? — кричу я, когда мы проходим мимо духового оркестра.
— Это ещё ерунда. Нам надо приехать сюда во время Марди Гра. Лучшая вечеринка на Земле.
Я не упускаю слова «нам» в его утверждении, но и не утруждаюсь обращением к нему. Он знает, что этого никогда не может — и не произойдёт — случиться, и если у нас ничего не выйдет, другого Марди Гра никогда не будет.
Мы добираемся до ресторана на Канал-стрит, на который, честно говоря, снаружи смотреть особо не на что, но восхитительных ароматов с кухни, достаточно, чтобы у меня буквально потекли слюнки. И, судя по очереди людей на улице, это то, что нужно. Я начинаю отходить в конец очереди, но Люцифер хватает меня за руку, прежде чем позволить своим пальцам скользнуть вниз к моей руке. Наши ладони соприкасаются.
— Мы не ждём, дорогая. Пошли.
Он ведёт меня внутрь, и нас приветствует хозяин, который сразу же отводит нас к нашему столику.
— Здесь уютно, — замечаю я, рассматривая потёртые деревянные столы и выцветшие фотографии. — Похоже, я одета соответствующим образом. Не могу сказать того же о тебе, если только не планируешь после обеда провести гей-свадьбу.
Он изображает обиду.
— А что не так с моим костюмом?
— Э-э… немного тесноват, тебе не кажется? Словно прыщ, который только и ждёт своего часа.
Мы разговариваем, слегка игриво подкалывая друг друга, пока не появляется первая порция еды: корзинка с кукурузными оладьями, только что из фритюрницы.
— Они с лангустами, — объясняет Люцифер, когда я разглядываю хрустящие золотистые наггетсы.
— Но мы их не заказывали. — Хотя я серьёзно подумываю оставить их себе.
— Я заказывал.
Я поджимаю губы.
— Ты заказывал за меня? И откуда ты знаешь, что я люблю? Откуда знаешь, что у меня нет аллергии на морепродукты?
Он фыркает от смеха.
— Потому что знаю.
Не в силах больше отрицать голод, я беру и откусываю кусочек, обжигая язык. И, чёрт возьми, оно того стоит.
— Вкусно, правда?
— Боже мой, да, — стону я, прежде чем отправить остаток в рот и взять другой. — Забудь о гей-свадьбе. Я готова выйти за них замуж.
Мы даже не успели опустошить корзину, как принесли ещё еды. Дымящиеся горячие миски с гумбо и этуфи, которые пахнут так, словно их благословил сам Господь, ставятся на наш стол, и, клянусь, я чуть не плачу
— Оставь место. Это ещё не всё. — Люцифер улыбается, когда я принялась за еду.
Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз по-настоящему пробовала еду без кислого привкуса страха, отравляющего язык. И быть здесь? В Новом Орлеане, есть лучшую еду, известную человеку? Даже ужин с дьяволом не сделает этот опыт менее удивительным.
Следующее блюдо — огромная тарелка с жареными морепродуктами. Всё, от креветок до устриц и крабов в мягкой скорлупе, подаётся с картофелем фри и капустным салатом. Я ем, пока чуть не лопаюсь, в то время как Люцифер наблюдает за мной поверх вилки с весёлым блеском в глазах. Я не сомневаюсь в этом, и, честно говоря, плевать. Возможно, если бы он не пытался произвести на меня впечатление претенциозными обедами в Аду, я бы съела больше.
Когда приносят десерт, кажется, я могу упасть в обморок от переедания. Но не раньше, чем позволю себе попробовать самый невероятный пудинг, политый соусом из виски.
— Готова идти? — спрашивает Люцифер, не давая мне заснуть прямо за столом.
— Надо? Я едва могу двигаться, — хнычу я.
— Не волнуйся. У меня для тебя сюрприз.
Он кладёт на стол несколько купюр, которых более чем достаточно для оплаты обеда почти каждому из посетителей кафе. Я слишком сыта, чтобы протестовать, и мне не помешала бы помощь, чтобы вытащить оттуда свою задницу. Я бы сказала, что это просто совпадение, что на выходе нас ждёт велорикша, но знала, что Люцифер никогда ничего не оставляет на волю случая. Мы забираемся внутрь — он грациознее меня — и несёмся по улицам в велорикше, мимо магазинов вуду и туристических ловушек.
Я хлопаю себя ладонью по лбу.
— Чёрт. Я была так поглощена едой, что даже не потрудилась оглядеться в поисках подсказок.
— Я нашёл, не волнуйся.
— И?
— Я ничего не почувствовал. Грех повсюду. Для меня он как воздух. Но есть определённое ощущение — вкус, который излучает сильный грех. Он остаётся на человеке, как клеймо, и его нелегко смыть. Не без искупления.
— Итак, где планируешь найти такой мощный вид греха? — спрашиваю я.
— Место, с которым тебе стоит поближе познакомиться. Пора нанести визит нескольким друзьям. — Он ухмыляется, и я понимаю, что он замышляет что-то недоброе, и что мне конец. — Мы идём на кладбище.
Глава 7
Я не могу сказать, что в восторге от прогулки по кладбищу в одном из самых посещаемых городов мира с Сатаной, но удивлена, обнаружив, что это далеко не так жутко, как представлялось вначале. Во-первых, сейчас день. А во-вторых, мы окружены туристами. Я наполовину человек, наполовину ангел. Если они не напуганы, то и я не должна бояться. Мы сливаемся с толпой экскурсантов, но вскоре Люцифер уводит нас. Не могу сказать, что не благодарна. Чем скорее мы выберемся отсюда, тем лучше.
— Кто все эти люди? — спрашиваю я, указывая на различные могилы, помеченные фамилиями.
— Мёртвые ведьмы, — откровенно отвечает Люцифер. Он идёт с определённой целью, как будто точно знает, кого и что мы ищем.
— И ты думаешь, кучка мёртвых ведьм знает, как найти Легиона?
— Ведьмы знают всё. Особенно в этом городе.
— Ну… не удалось найти ни одну живую?
Он начинает замедляться, показывая, что нашёл то, что искал.
— Мёртвые самые могущественные. Они обеспечивают магию, которую практикуют современные ведьмы, которая, честно говоря, на самом деле вовсе не магия. Но этот ковен не боялся запачкать руки. Мне особенно нравилась один из ведьм.
Мы останавливаемся, и я смотрю на массивное бетонное сооружение, которое вырисовывается перед нами, и у меня перехватывает дыхание. На мемориальной доске гробницы написано знакомое мне имя. Имя, которое я слышала раньше.
Лаво.
Родовая фамилия потерянной любви Нико, Амели. Человеческая ведьма, которая передала ему свою магию, чтобы он мог жить.
— И-и-и-и-и… — неловко начинаю я, оглядываясь на прохожих, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. — Что ты планируешь делать? Выкапывать труп средь бела дня?
— Не будь такой смешной.
— Тогда как ты собираешься разговаривать с мёртвой ведьмой?
— Смотри и учись, кузнечик.
Он кладёт руку на гробницу и закрывает глаза, привлекая немало любопытных взглядов. Ничего не происходит. Я ничего не вижу и ничего не слышу. Честно говоря, я чувствую себя глупо, просто стоя и наблюдая, как он молча общается с цементной плитой. После нескольких минут неловкого молчания я начинаю немного беспокоиться.