— Чёрт! — выпаливаю я, широко раскрытыми глазами глядя на разбросанную по полу одежду. Мои трусики. Мои грёбаные трусики. Боже… о, боже мой. Что случилось? Как я здесь оказалась?
Я осматриваю тело и обнаруживаю, что на нём нет следов борьбы или ран. Отчасти я испытываю облегчение от того, что он не принуждал меня, но другая часть… Я даже не могу представить себе альтернативный сценарий. Я пришла по своей воле. Охотно разделась. Я забралась к нему в постель и, скорее всего, охотно трахнула его.
Должно быть какое-то объяснение этому, что-то вполне логичное, что прояснится, как только я увижу Люцифера.
Но я знаю. Знаю.
У меня всё внутри болит, но боль приятная, как после секса. Такая боль, от которой хочется сжать бёдра и напрячь внутренние мышцы, просто чтобы почувствовать фантомное ощущение наполненности. Мои губы опухли, а соски всё ещё твёрдые от того, что их сосали.
Как?
В этом нет никакого смысла.
— Думай, Иден. Думай, — говорю я вслух
Я прокручиваю всё это в своей голове, хотя детали размыты, будто я вызываю воспоминания из хрустального шара. Я помню, как одевалась, делала причёску и макияж. Потом мы куда-то ехали, но я не помню ни направления, ни пункта назначения, словно всё было окутано тенью. Дальше всё как в тумане. Однако кое-что я помню…
Ласка вдоль щеки. Мои пальцы перебирают пряди шёлка. В груди вспыхивает боль. Я не вижу воспоминаний, но чувствую их. Они длятся всего секунду, а потом исчезают, будто вообще мне не принадлежат.
Раздаются шаги, и я поспешно прикрываю своё обнажённое тело. Я явно безоружна и не могу быть уверена в том, кто или что меня найдёт.
Дверь открывается, и входит Люцифер с подносом в руках. У меня сводит живот, но не от голода.
— Я подумал, что ты, наверное, голодна. — Он ставит поднос рядом со мной на кровать.
Его улыбка ослепительна, одежда выглажена, но джинсы и чёрная футболка выглядят гораздо более небрежно, чем обычно. Даже его причёска другая, будто он даже не потрудился её уложить. Он выглядит… счастливым. Жизнерадостным. Нормальным.
Я ущипнула себя. Сильно.
— Чёрт! — ругаюсь я, потирая кожу, на которой уже появляется красное пятно.
Ладно, это не сон. Тогда, может, я попала в какую-то странную параллельную вселенную, где это не Люцифер, а я не охотник на демонов-нефилимов.
— Кто ты? — спрашиваю я, не в силах отвести взгляд от этой странной версии хозяина Ада.
— Э-э, Люцифер, — отвечает он, подозрительно глядя на меня.
— А я кто?
— Иден, ты…
— Проклятье! — Я Иден, да. — Ты всё ещё… ну, знаешь… Дьявол?
В его взгляде появились тени, а сияющая улыбка, которую он только что изобразил, исчезла. Ладно, может, в этой вселенной у нас те же имена и…
— Да. Ты же знаешь.
Чёрт.
У меня закончились объяснения, и остаётся только очевидный сценарий.
— Я голая. В твоей постели. Я голая в твоей постели. Что, чёрт возьми, случилось?
Прямо на моих глазах его лицо становится холодным и бесстрастным, а взгляд — непроницаемым.
— А ты как думаешь?
— Не знаю. Я не помню. Но… О, Боже. Мы… мы… прошлой ночью?
Люцифер раздражённо выдыхает.
— Мы переспали? Ты это имеешь в виду?
— Да. — Я едва выдавливаю из себя эти слова. — Ты… трахнул меня?
Люцифер пожимает плечами.
— Я трахнул тебя, ты трахнула меня, мы трахали друг друга, и так далее, и тому подобное. Да, мы трахались.
Я закрываю лицо руками, сдерживая слёзы растерянности и разочарования. Почему я не могу вспомнить?
— Не могу поверить… о боже. Я не могу поверить в то, что сделала. И с тобой. С тобой, из всех людей. Как я могла быть такой чертовски глупой? Как? Как это произошло?
— Ну, сначала ты сорвала с меня штаны и начала отсасывать, как будто я леденец на палочке. Потом я лизал тебя, пока ты не кончила мне в рот. Дважды. А потом я трахал твою тугую маленькую дырочку, пока ты почти не зарыдала.
Я яростно тряхнула головой.
— Остановись. Не хочу подробностей. Просто скажи, как.
Но он игнорирует мою просьбу и продолжает перечислять каждую грязную деталь.
— Признаюсь, ты умеешь сосать. И на вкус ты тоже чертовски хороша. Не то чтобы это была сенсация, но мой член дёргается, когда я просто думаю о том, как ты стонала и умоляла меня. Единственное, о чём я жалею, что не трахнул тебя в задницу. Кстати, у тебя потрясающая задница. Думаю, тебе бы понравилось.
— Ты прекратишь?! — кричу я. — Скажи, как я здесь оказалась. Ты накачал меня наркотиками? Наложил на меня какое-то проклятие? Это не смешно, Люцифер. Ты же знаешь, что я бы ни за что не переспала с тобой.
— Хочешь знать правду? — Он выгибает бровь.
— Да.
— Хорошо. Мы пошли на вечеринку, которую устроили Тёмные. Ты выпила много шампанского, в которое Аврора добавила чары. Орексисы владеют магией желаний. Я сказал тебе остановиться, но ты не послушалась. Потом ты позволила совершенно незнакомым людям лапать тебя, и мне пришлось помешать тебе, заняться сексом втроём на публике. После этого ты поцеловала меня и попросила трахнуть.
Издав стон поражения, я откинула голову на спинку кровати. Как бы дико это ни звучало, какое ещё может быть объяснение? И магия Орексиса — что бы это ни было, чёрт возьми, — не самая нелепая вещь, которую мне доводилось слышать.
— Значит, меня накачали наркотиками. Или заколдовали, или что-то в этом роде. И эта магия желаний… она сделала так, что мы не могли себя контролировать, верно? Будто мы не могли остановиться, даже если бы захотели?
Я пытаюсь разобраться. Мне нужно разобраться в этом.
Люцифер закатывает глаза.
— Конечно.
Я снова качаю головой.
— Мы не можем… мы не можем никому рассказать. Достаточно того, что это случилось, но если об этом станет известно… Если Сем7ёрка или — о, чёрт, — если Легион узнает, не поймёт.
Даже если мы были связаны заклинанием, они возненавидят меня сильнее, а мне и так нелегко жить с тем, что я сделала. Я не могу вынести ещё и их разочарование.
Люцифер фыркает от смеха.
— Без проблем. В любом случае, это не так уж важно. Я не собирался записывать каждую непристойную деталь в свой дневник.
Он берёт поднос с едой и поворачивается к двери.
— О, и если бы ты могла встать с моей кровати, было бы здорово. Я бы хотел сменить постельное бельё.
Дверь спальни захлопывается за ним от мистического порыва ветра. Через несколько секунд раздаётся оглушительный треск, звон бьющегося стекла и столовых приборов.
Когда я встаю, у меня подкашиваются ноги, и приходится приложить немало усилий, чтобы надеть трусики. Я понятия не имею, где платье, поэтому хватаю махровый халат, висящий в его ванной. Когда я открываю дверь, чтобы пройти в гостиную, то обнаруживаю, что Люцифер ушёл. Поднос разломлен пополам, тарелки разбиты, а еда и осколки разлетелись по стене. Мои босые ноги задевают груду чёрной ткани, и я понимаю, что это моё платье. Я поднимаю его и быстро убегаю в свою комнату. Я понятия не имею, когда вернётся Люцифер, и не хочу находиться рядом с ним, когда он вернётся. На сегодня с меня хватит унижений.
Я настолько расстроена, что забираюсь в постель прямо в халате и вчерашних трусиках. Чтобы чем-то себя занять, я беру пульт и переключаю каналы телевизора, висящего на стене моей спальни. Я не хочу думать о том, что сделала, потому что, если я действительно сосредоточусь на этих обрывочных воспоминаниях, чувство вины задушит.
— Я занималась сексом с Дьяволом.
И, по его словам, мне понравилось.
Дело не только в том, что я предала Легиона, когда он больше всего во мне нуждался. Я пошла против всех своих моральных принципов и добровольно раздвинула ноги перед Сатаной. Что это говорит обо мне? Да, знаю, что я не образец добродетели, но Люцифер? Повелитель всего зла? Кто так поступает?
Может, это остаточная тёмная магия или то, что я не спала всю ночь, занимаясь бог знает чем, но я измотана. У меня болят конечности, а между ног пульсирует боль, от которой, наверное, не помешала бы таблетка ибупрофена. Потупив взгляд в экран телевизора, я засыпаю. И сон дарит мне видение…
Слишком светло.
Флуоресцентные лампы, белые стены и больше ничего. Я опускаю взгляд и вижу, что одета в одежду того же цвета. Белого так много, что у меня болят глаза, и, хотя я моргаю, сама резкость врезается мне в веки. Я пытаюсь прикрыть глаза рукой, но обнаруживаю, что руки, как и ноги, связаны. Я дёргаюсь, но кожаные ремни не сдвигаются ни на дюйм. Я привязана к кровати, которая больше похожа на стол. Она жёсткая и неудобная. Я сопротивляюсь изо всех сил, но без толку.
Я сплю. Я знаю это, но всё по-другому. Я больше не просто наблюдатель, ищущий подсказки. Я в этом участвую. И я не могу выбраться.
Странный резкий запах бьёт мне в нос, как отбеливатель и химикаты. Стерильно-белые стены и яркий свет. Резкий запах сильнодействующих чистящих средств. Жёсткий стол и ремни.
Больница. Я в больнице.
Я слышу вдалеке истеричные крики, леденящие кровь, которые говорят о невообразимом ужасе, страхе и агонии. Я чувствую это. Звук проникает прямо в меня, до самых костей. Какая боль, должно быть, стоит за этим. Как кто-то может вынести столько страданий?
Раздаётся булькающий звук, а затем всё затихает, будто человек потерял сознание. Или хуже. Я знаю, что хуже. Я должна почувствовать облегчение. Кто бы это ни был, он освободился от страданий. Но когда крики возобновляются, меня снова охватывает ужас. Потому что это не тот же голос. Теперь настала очередь кого-то другого. И снова из горла жертвы вырывается сдавленный крик. Но я знаю, что это ещё не конец. Знаю, что через несколько минут всё начнётся снова. И крик будет звучать ближе. А следующие будут ещё ближе. Пока он не раздастся прямо в соседней комнате. Пока кричать не буду я.
Пять. Я считаю пять отдельных криков, каждый из которых становится всё громче. Они приближаются ко мне. Преследуют. Я должна выбраться. Я подавляю страх и пытаюсь сконцентрировать умственную энергию за пределами этой маленькой белой комнаты. Может, если мне удастся проникнуть в разум того, кто причиняет всю эту боль, я смогу заставить его остановиться. Могу заставить его обратить свои методы пыток против него самого и положить всему этому конец.